Терри Пратчетт - Народ Страница 38

Мау выглядел таким маленьким на своей циновке. Подёргивание ног прекратилось, и он свернулся калачиком. Он был таким неподвижным, это потрясло Дафну.

- Эрминтруда, - снова раздался бесплотный голос.

- Слушаю, - ответила она и добавила: - ты это я, верно?

- Он уснул, но ему всё ещё снятся тёмные воды. Дотронься до него. Обними его. Согрей. Пусть знает, что он не одинок.

Это был её собственный голос, но слова заставили Дафну покраснеть до ушей. Она почувствовала, как горячая волна распространяется по груди и шее.

- Это неприлично, - прошипела она, прежде чем осознала, что говорит.

И тут же ей захотелось крикнуть: "Это сказала не я, а глупая внучка одной старухи!"

- А кто же ты? – спросил голос. – Создание, которое всё чувствует, но не смеет прикоснуться? Здесь? В этом месте? Мау одинок. Он думает, что у него нет души, поэтому он создаёт себе новую душу. Помоги ему. Спаси его. Скажи ему, что глупые старики ошибаются.

- Глупые ста… - начала Дафна, и тут же всё вспомнила. – Прадеды?

- Да! Помоги ему откатить камень! Он дитя человеческое, и он плачет!

- Кто ты? – спросила она бесплотный голос.

Ответ вернулся, словно эхо:

- А кто ты?

Потом голос исчез, оставив вместо себя лишь тишину.

"Мне надо обдумать всё это, - размышляла Дафна. – А может, и не надо. По крайней мере, не сейчас и не здесь. Некоторые мысли просто лишние. Потому что сколько ты ни притворяйся Дафной, Эрминтруда всё равно постоянно следит за тобой. В любом случае, миссис Буль здесь рядом, и вполне может сойти за дуэнью. Пожалуй, она подходит на эту роль получше, чем бедный капитан Робертс, который, как ни крути, мёртв".

Дафна встала на колени около циновки Мау. Голос был прав: хоть Мау и казался глубоко спящим, по его щекам текли слёзы. Она осушила слёзы губами, потому что так поступить ей показалось правильно, а потом попыталась обнять Мау, подсунув под него свою руку. Это оказалось непросто сделать, да и мышцы вскоре начало покалывать, потому что рука онемела, пришлось вытащить её обратно. Не слишком-то романтично вышло, решила она. Потом подтащила свою циновку поближе и улеглась рядом, обняв Мау сверху за грудь, а на другую руку неловко примостив собственную голову. Через некоторое время он бережно взял её ладонь в свою, и вскоре, несмотря на страшно неудобную позу, Дафна заснула.

Миссис Буль немного подождала, чтобы удостовериться, что девушка действительно спит. Потом осторожно разжала кулак и посмотрела на маленькую серебристую рыбку, которую вытащила из волос Дафны. Рыбка извивалась у неё на ладони.

Старуха проглотила её. Всего лишь рыбка из снов, но такая пища весьма полезна для души.

Дафна проснулась, когда первые лучи рассвета окрасили небеса в розовый цвет. У неё затекли все мышцы, даже те, о существовании которых она раньше и не подозревала. Как женатые люди умудряются спать вместе? Загадка.

Мау тихо похрапывал, но лежал совершенно неподвижно.

Ну и чем она помогла ему? Он хотел быть повсюду и во всём принимать участие. Наверное, вскоре он снова начнёт себя так вести, и снова попадёт в беду, а ей опять придётся его выручать. Она вздохнула, и вздох прозвучал так, словно ей уже много-много лет. Её отец был таким же неугомонным. Он мог потратить всю ночь, работая с документами из Министерства иностранных дел, прерываясь только на то, чтобы выпить кофе и съесть сэндвич с жареной уткой, которые приносил ему дежурный лакей. По утрам служанки частенько так и находили его за рабочим столом, он спал, уронив голову на карту какой-нибудь Нижней Сидонии.

Бабушка нередко фыркала по этому поводу:

- Неужели у Его Величества нет других министров?

Теперь Дафна понимала его. Он был таким же, как Мау, работой пытался заполнить сосущую пустоту внутри, чтобы её не заполонили воспоминания.

Она была рада, что сейчас её оставили одну. Если не считать храпа Мау и миссис Буль, единственными звуками в хижине были шум ветра и грохот прибоя у рифа. По меркам острова, это считалось полной тишиной.

- Покажи нам свои подштанники! – вдруг раздалось снаружи.

Ах, да! Проклятый попугай. Он уже изрядно надоел. Порой попугай целыми днями пропадал где-то в лесу, потому что люто возненавидел птиц-панталонников и с превеликой радостью отравлял им жизнь при каждом удобном случае. А потом, в самый тихий и даже вроде бы возвышенно-торжественный момент, он вдруг внезапно оказывался поблизости и во всю глотку орал "Покажи нам свои… нижнее бельё!"

Дафна вздохнула. Порой ей хотелось, чтобы окружающий мир был устроен как-то получше. Она прислушалась: кажется, попугай улетел в сторону горы.

"Ладно, - подумала Дафна. – Займёмся неотложными делами". Для начала, она подошла к очагу и поставила на огонь горшок с замоченной солониной. Добавила туда немного корней, которые Кэйл точно считала съедобными, и маленький кусочек красного перца. Не больше половинки, иначе потом суп обожжёт тебе рот, хотя миссис Буль умудрялась лопать целые стручки прямо сырыми.

Как ни крути, Дафна задолжала старушке целую гору жёванной солонины.

А теперь – решающая проверка. Она не может допустить, чтобы события просто шли своим чередом. Если она собирается стать могущественной колдуньей, нужно научиться управлять ими. Нельзя всё время оставаться лишь девушкой-привидением, которая просто плывёт по течению.

Так. Может, надо встать на колени? Похоже, на острове не слишком часто преклоняли колени, но Дафна не хотела показаться невежливой, даже обращаясь к себе самой.

Сложить руки. Закрыть глаза? О боже, так легко допустить ошибку…

Сообщение пришло незамедлительно.

- Не вкладывай копьё в руку Мигая, - сказал её собственный голос в её собственной голове, даже прежде, чем она успела хотя бы подумать, как и к кому обратиться.

"О боже, кто бы это ни был, оно знает, что я мысленно зову мальчишку Мигаем" – подумала Дафна.

- Вы что, какой-то языческий бог? – спросила она. – Я много размышляла над этим феноменом. Как я понимаю, здесь немало всяких богов, а боги порой говорят с людьми. Просто хотела уточнить, стоит ли ожидать грома или, не знаю, молний. Вообще-то они мне совсем не нравятся. А может, я просто сошла с ума и слышу голоса у себя в голове. Впрочем, эту гипотезу я сразу отбросила, потому что настоящие сумасшедшие не знают, что они сумасшедшие, следовательно, если я хотя бы предполагаю, что сошла с ума, это значит, что я в норме. Просто хочу знать, с кем я разговариваю, если не возражаете.

Она подождала.

- Гм, извините за "языческий", - добавила Дафна.

По-прежнему нет ответа. Она сама не знала, ощущает облегчение от этого факта или наоборот, поэтому решила изобразить лёгкую обиду.

Она кашлянула.

- Ну ладно. Как хотите, - сказала Дафна, поднимаясь с колен. – По крайней мере, я попыталась. Извините, что отняла у вас время.

Она повернулась, чтобы выйти из хижины.

- Мы должны взять новорожденного и дать ему в ручонку копьё, чтобы он вырос великим воином и убивал детей других женщин, - раздался голос. – Мы так делали всегда. Такова воля клана, воля жрецов, воля богов. И вдруг появляешься ты, которая знать не знает наших обычаев, - продолжал голос. – Первое, что ощутил в своей жизни малыш – тепло тела его матери, и ты спела ему песню о звёздах!

У неё проблемы?

- Послушайте, мне очень жаль насчёт той песни про мигание… - начала Дафна.

- Это была хорошая песня, - прервал её голос. – Главное, она начинается с вопроса.

Всё страньше и страньше.

- Так я допустила ошибку или нет?

- Почему ты слышишь нас? Нас сдуло ветром, наши голоса слабы, но ты, штанишница, слышишь сквозь тишину наш далёкий шёпот! Как такое может быть?

"Может, потому что я всё время прислушивалась?" – подумала Дафна. Наверное, она никогда и не прекращала слушать, с того самого дня в церкви, когда умерла её мать. Она возносила все молитвы, какие знала, и жаждала услышать ответ, хотя бы шёпот. Она не ждала извинений. Она не просила Бога повернуть время вспять и сделать всё, как было. Она просто жаждала объяснения получше, чем обычное "такова воля Божья", которое, по сути, просто ещё один способ сказать "потому" в ответ на все "почему?"

После смерти матери она много размышляла по ночам в своей холодной спальне, и чем дальше, тем больше ей казалось, что всё произошедшее было очень похоже на чудо. В конце концов, той ночью была ужасная буря, и если бы лошадь доктора не поразила молния, это было бы чудо, верно? Люди именно так и сказали бы: "Он чудом добрался сюда так быстро". С другой стороны, тёмной, дождливой, бурной ночью молния умудрилась-таки попасть прямо в небольшую лошадку, вместо того чтобы ударить одно из огромных раскачивающихся под ветром деревьев. Разве это нельзя тоже считать чудом? Разница практически незаметна, да? И вообще, как раз такие штуки вроде бы называются "божьим промыслом".