Александра Руда - Родовой кинжал Страница 4

— Представьтесь, пожалуйста. — Капитан посмотрел на меня холодным взглядом серебристо-серых глаз.

— Это моя крошка, — встрял Драниш, — Мила Котовенко. А я — Драниш Рых, кто меня не знает, а?

— Тихо, Драниш. — Ничего не выражающий взгляд капитана перешел на эльфа.

— Даезаэль Тахлаэльбрар, Лепесток Хортензэль, — представился тот голосом, выражающим мировую скорбь.

— Эльф? — уточнил Ярослав, слегка склонив голову набок.

— Да, увы. — Кажется, Даезаэль чуть не плакал.

— Ясно, — сказал капитан и перевел взгляд дальше.

— Я Тиса Волковенко. — Из-за эльфа выскочила девица, на которую я сначала не обратила внимания, посчитав ее парнем.

И было отчего. Коротко, ежиком стриженные волосы. Мускулистая фигура, обряженная в мужскую одежду, высокие грубые сапоги на шнуровке. В ней не было ничего женского. Даже грудь не выделялась, а бедра были по-мальчишечьи узкими. На лице девушки белело несколько тонких шрамов.

— О, — сказал эльф, оценивающе глядя на Тису. — Ты кто такое?

— Я воин! — Ее грубоватый сорванный голос разносился по залу. — И я служу капитану Волку уже много лет!

— Садись, — мягко сказал Ярослав.

— Такая любовь — унылая скука, — негромко сказал эльф с приятным, мягким акцентом. — Но в моей группе аж две парочки. Развлечемся.

— Капитан и эта — не пара! — возмутился тролль, бросая на Тису злобный взгляд. Воительница не осталась в долгу. Если бы они оба были магами, воздух бы затрещал от искр. — И что за грязные намеки ты делаешь, а, длинноухий?

— Какие намеки? — удивился эльф. — Я просто предположил, что нам будет вместе интересно путешествовать. А уж что подумала твоя маленькая голова, мне неизвестно.

— Ща у тебя она маленькой станет, — пригрозил Драниш и сунул под нос эльфу кулачище. Тот брезгливо сморщил нос.

— Прекратить, — негромко сказал капитан. — А вы?

— Я — Персиваль фон Клоц. — Голос гнома дрожал.

— Хорошо, — сказал капитан. — Итак, у нас получается вот такая группа. Два воина — Драниш и Тиса, два мага — Мила и Даезаэль и ремесленник Персиваль.

— А вы? — спросил гном.

— Всего понемногу, — усмехнулся капитан. — Я буду руководить вашей группой, в нашем секторе на мне будут лежать обязанности собирать налоги, общаться с губернаторами и бургомистрами, осуществлять правосудие. А вы будете делать все, что я скажу.

Он спрыгнул со сцены и стремительным шагом пошел к выходу. Тиса и Драниш побежали за ним.

— Не заставляйте себя ждать, — обернулся капитан. — Я этого не люблю.

— Все еще гаже, чем я думал, — сообщил мне эльф. — А капитан у нормальных людей должен вызывать зубную боль.

— Ты же эльф, — не утерпела я. — Ты же должен восхищаться миром и его красотой!

— А я не восхищаюсь, у меня затяжная депрессия, — отрезал эльф. — И поэтому любящие родственники направили меня на эту глупую службу. Они подумали, что это мне поможет. Помогло — я уже сейчас вижу, что мир еще хуже, чем я думал.

Он погладил высушенные пальцы на груди и тяжело вздохнул.

— Мила, — робко сказал Персиваль, — не злись на меня. Меня мама знаешь как отругала за то, что я тебя в руки Дранишу толкнул! Я не хотел. Я тогда просто испугался.

— Если мама отругала, — я не смогла сдержать улыбку, — тогда я тебя прощаю.

— Да, я понял ужас своего проступка, — торжественно сказал Персиваль. — Я больше не буду.

Мы стояли на улице и рассматривали огромный крытый фургон.

— Это, — сказал капитан Волк, хлопнув по боку фургона, — наш дом на ближайшие полгода. Сектор нам назначили южный-3, и это значит…

— Подождите, — вмешался Персиваль. — Вы что, хотите сказать, что мы будем жить в этом фургоне все вместе?

— Да, — промурлыкала Тиса, — мы будем жить там вместе.

И она с обожанием посмотрела на невозмутимого капитана. А тролль с ухмылочкой посмотрел на меня.

— И что ж я маленьким не сдох? — совсем не по-эльфийски сказал Даезаэль.

— Да, — промолвил капитан. — Мы будем жить и путешествовать в этом фургоне до тех пор, пока не объедем весь сектор, который нам назначили. И я очень советую вам не ругаться зазря. В конце концов, мы с вами будем проводить вместе все время ближайшие полгода, поэтому очень важно, чтобы между нами сохранялся мир и взаимопонимание.

— Какие слова, — хмыкнул эльф. — Трогательные и пафосные. Я сейчас расплачусь просто.

Волк невозмутимо подождал, пока целитель закончит свою тираду, и продолжил:

— Вы должны понять, что дорога будет опасной. И я не исключаю того факта, что не все вернутся домой, хоть я и приложу все силы, чтобы защитить вас. А сейчас, после всего услышанного, у вас последний шанс отказаться от службы королевским гласом.

— Мама меня убьет, если я откажусь, — пробормотал гном.

— Какая разница, где смотреть на этот гадкий мир, — пожал плечами эльф. — С вами в компании он будет еще хуже, и это интересно.

— Капитан, мы не бросим тебя! — в один голос прокричали тролль и стриженая девица.

— Я буду работать, — сказала я.

Мне нужны были деньги, ведь королевским посланникам жалованье выплачивали за три месяца вперед. Это жалованье заодно могло послужить компенсацией тем семьям, родные которых могли погибнуть на службе.

Остававшейся в городе няне надо было на что-то жить. Я не могла позволить, чтобы старушка испытывала в чем-то нужду.

К тому же… мне нужно было занятие, которое бы занимало меня с утра до ночи, чтобы не иметь возможности предаваться тяжелом мыслям.

Так я стала королевским гласом.

2

Любовь — это как будто у тебя внезапно вырастает хвост. Сначала тебе неудобно и ты не знаешь, куда его деть, а потом привыкаешь, и уже непонятно, как ты до этого вообще жил без хвоста.

Через два дня ранним утром мы с няней и двумя соседскими парнишками, нанятыми за мелкую монетку, тащили тюки и сумки к главной городской площади. В десять королевские посланники должны были разъезжаться по своим секторам. Проводить нас собрался, кажется, весь город. Множество новых, блестящих лакированными боками, огромных фургонов выстроились на площади в стройные ряды. Возле каждого суетились королевские посланники и их провожающие, сквозь гомон иногда пробивались громкие приказы капитанов и рыдания некоторых провожающих и уезжающих.

— Как мы здесь найдем твой фургон? — растерянно спросила няня.

— Не знаю. — Я растерялась не меньше.

— Эй, котя-котя! — Этот зычный бас ни с чем не перепутаешь! Я покрутила головой, разыскивая тролля, и увидела Драниша, который приплясывал на фургоне и махал мне рукой. Несмотря на холодное утро топляка, второго весеннего месяца, он был без рубашки, и первые лучи солнца играли на его мощных мускулах и густой черной поросли на широкой груди.

— Это тролль? — ахнула няня.

— Да, — ответила я. У меня не хватило духу рассказать старушке о том, с кем я буду вынуждена делить фургон, и об отношении тролля ко мне. — Давай попрощаемся здесь. Не стоит тебе идти в толпу.

Няня кивнула. Все, что можно было, мы уже сказали друг другу за последние два дня, во время упаковки вещей. Я знала, что она будет меня ждать в маленькой квартирке под крышей, каждый день готовая сварить любимую мной рисовую кашу с сушеными яблоками и испечь плюшки. Как сказать няне, сколько она для меня значит и как ценно для меня, что в этом мире есть кто-то, кто будет верен мне до конца?

Я долго смотрела няне в глаза, не зная, как выразить словами все то, что сейчас чувствовала. Почему именно при расставании так остры все чувства, даже те, которым уже много-много лет? Потому что ты понимаешь, что можешь никогда больше не увидеть самого родного для тебя человека? Невысказанные слова жгли мне горло.

— Няня… спасибо тебе, что была со мной все это время…

Старушка прижала ладонь к моему рту, заставляя замолчать, поцеловала меня в лоб и переплела свои пальцы в защитном жесте.

— Пусть все Пресветлые Боги берегут тебя, цыпленочек, — прошептала она. По морщинистым щекам потекли слезы. — Не говори больше ничего, я все знаю и без твоих слов.

— Только не молись больше Пахану, — грубовато предупредила я, справляясь с эмоциями, чмокнула няню в щеку, и мы с носильщиками принялись пробиваться к нашему фургону.

— Привет, котя моя! Подавай вещи сюда! — весело крикнул тролль, протягивая с крыши фургона руку. Она была обезображена страшными шрамами. — Упакую, пока есть куда! А то, я вижу, гномья матушка там на себе столько тащит, что еще два фургона понадобятся.

Соседские пареньки подали троллю мои сумки, небольшие свертки с вещами первой необходимости я оставила внизу. На крыше фургона было несколько крепких и вместительных деревянных ларей, образующих букву «П» по краям крыши. Обойдя повозку, я остановилась возле ее передка, чтобы поздороваться.