Терри Пратчетт - Народ Страница 4

Горизонт заслонила гигантская туча, которая клубилась и росла всё выше и выше. Тучу пронизывали молнии, она ревела, как зверь из кошмаров.

О риф бились большие волны, и это тоже было неправильно. Мау хорошо знал море, оно вело себя не так, как всегда. Остров Мальчиков быстро скрылся вдали, потому что стремительное течение несло Мау прямо навстречу шторму. Казалось, горизонт хочет выпить море.

Мужчина должен видеть своего врага, верно, но порой и ему остаётся лишь повернуться к опасности спиной и грести, как сумасшедшему.

Впрочем, это мало помогло. Море куда-то текло, а потом снова заплясало, как вода в лагуне. Мау постарался собраться с мыслями и взять каноэ под контроль.

Он вернётся. Конечно, вернётся. Картинка возвращения так и стояла у него перед глазами. Он, смакуя, принялся изучать её во всех подробностях.

Встречать его будут все. Все. Никаких исключений. Старики и больные скорее умрут прямо на берегу, чем рискнут не придти. Роженицы, если придётся, предпочтут рожать, глядя в море, высматривая плывущее к берегу каноэ. Пропустить прибытие нового мужчины было немыслимо. Ужасно плохое предзнаменование для всего Народа.

Отец будет ждать его на краю рифа, и они вместе отнесут каноэ на берег, потом подбегут его дядья, и молодые мужчины племени начнут соревноваться, кто первый поздравит нового мужчину, а мальчишки станут ему завидовать. Его мать и другие женщины пригласят всех на праздничный ужин, а потом будет… ну, кое-что сделают ножом, тут главное не кричать, а уж потом… потом всё окончательно и навсегда будет хорошо.

Надо просто непрерывно представлять правильное будущее, и оно обязательно сбудется. Блестящая серебристая нить мыслей связывала его с будущим. Это работает как божий якорь, который не даёт богам унестись прочь.

Боги, ну конечно, вот в чём причина! Всё из-за острова Богов. Он очень далеко, даже отсюда его не видно, но старики рассказывали, что много лет назад он точно так же ревел. И воды морские были неспокойны, и появилось облако дыма, и грохотал гром, а всё оттого, что бог Огня разгневался. Может, он и сейчас злится.

Облако дыма уже заслонило полнеба, но на уровне моря появилось нечто новое. Тёмно-серая линия, которая становилась всё шире. Волна? Ну что же, Мау знал, как справляться с волнами. На них надо нападать прежде, чем они нападут на тебя. Он даже научился играть с ними. Главное, не позволять им опрокинуть тебя. Используй их силу. Волны – это просто.

Но эта вела себя не так, как обычные волны у выхода из лагуны. Казалось, она стоит на месте.

Он смотрел на волну ещё несколько минут, прежде чем осознал, что видит. Она казалась неподвижной, потому что это была большая волна, и до неё было очень далеко. На самом деле, она стремительно неслась вперёд и вела за собой тьму.

Стремительно, и теперь уже не так далеко. Да и не волна вовсе. Слишком большая. Целая гора воды, вокруг её вершины плясали молнии, она ревела, она мчалась вперёд, и, наконец, подхватила каноэ, как муху.

Взлетая ввысь по гигантской пенистой водяной стене, Мау сунул весло под лианы, которыми был привязан поплавок, и ухватился покрепче...

Шёл дождь. Это был неприятный, грязный дождь, полный пепла и печали. Мау пробудился от мечтаний о жареной свинине и радостных людях, открыл глаза и увидел серое небо.

Потом его стошнило.

Каноэ плавно покачивалось на мелких волнах, пока он вносил свой скромный вклад в то, что уже плавало по морю – куски дерева, листья, рыба...

Варёная рыба?

Мау подплыл к большой рыбе хехе и с трудом втащил её в лодку. Она была варёной, вне сомнений, и он решил её съесть.

Ему требовалось поесть. Всё тело болело. Одна щека стала липкой, как оказалось, от крови. Видимо, в какой-то момент он ударился о борт каноэ. Поездка на гигантской волне была пренеприятным воспоминанием, вроде кошмара, от которого болят уши, жжёт в груди и хочется поскорее проснуться. Он ничего не мог поделать, оставалось только держаться за лодку изо всех сил.

Гребень волны обрушился вниз, и образовал нечто вроде туннеля в воде, воздушной пещеры в теле гигантской волны, а потом был настоящий пенный шторм, и каноэ вынырнуло на поверхность, словно дельфин. Оно даже выпрыгнуло в воздух, Мау готов был поклясться. А ещё он слышал пение! Всего несколько секунд, когда каноэ скатывалось вниз по спине волны. Наверное, это пел бог, или, может быть, демон... а может, ему просто померещилось, что неудивительно, когда ты наполовину летишь и наполовину тонешь в мире, где воздух и вода ежесекундно меняются местами. Но, так или иначе, всё уже кончилось, и море, которое чуть не убило его, теперь предлагало обед.

Рыба оказалась вкусной. Он почувствовал, как пища согревает его кровь. Вокруг плавало множество всякой всячины, в том числе несколько молодых кокосовых орехов. Мау с благодарностью выпил молока и даже повеселел. Какая замечательная история получится из его приключений! Такую огромную волну наверняка заметили дома, и это докажет, что его слова - чистая правда.

Кстати, о доме. Он... где? Острова Мальчиков не было видно. Неба, впрочем, тоже. И вообще никаких островов вокруг. Но в одном месте горизонт был чуть светлее, чем в других. Наверное, солнце садится где-то там. Прошлой ночью оно коснулось воды в той стороне, где Народ. Значит, туда и надо плыть. Он принялся размеренно грести, не отрывая взгляда от бледного горизонта.

Повсюду были птицы, которые, устав летать, садились на всякий плавучий мусор. В основном это были вьюрки, они оживлённо чирикали, завидев проплывающее каноэ. Некоторые из них даже перелетели со своих ненадёжных насестов на лодку. Они сбились в кучку и смотрели на Мау с отчаянным испуганным оптимизмом. Один сел прямо на голову юноши.

Пока Мау выпутывал его из своих волос, раздался глухой удар, и на корму каноэ приземлилось что-то тяжёлое, заставив вьюрков в панике разлететься. Впрочем, они вскоре вернулись обратно, потому что слишком устали, чтобы искать другое убежище. Но всё-таки вьюрки старались держаться подальше от нового пассажира, известного своей неразборчивостью в еде.

Это была крупная птица, с блестящими сине-чёрными перьями, белой грудью и ногами, поросшими мелким белым пером. Её огромный клюв сиял ярко-красным и жёлтым.

Её называли "птица-прадед", считалось, что она приносит удачу, по крайней мере, людям, хотя этот прадед снизил скорость каноэ и съел одну из варёных рыб Мау. Не бояться людей птицы-прадеды научились давным-давно – даже просто прогонять их прочь считалось плохой приметой. Мау продолжал грести, ощущая на своей шее взгляд птичьих глаз-бусинок. Он надеялся, что удача и правда теперь будет ему сопутствовать. Если повезёт, он окажется дома задолго до полуночи.

Раздалось громкое "эрк!", каноэ закачалось, и прадед улетел, прихватив с собой ещё одну варёную рыбину. "Ну и ладно, зато будет легче грести, - подумал Мау. – И вообще, зачем мне эта рыба. Сегодня вечером я до отвала наемся свинины!"

Птица тяжело приземлилась на плавающее неподалёку бревно. Довольно большое бревно, честно говоря. Подплыв поближе, Мау разглядел, что это целое дерево, даже с корнями, хотя большую часть ветвей сорвало прочь.

А ещё он заметил торчащую из воды рукоять топора. Впрочем, он уже ожидал чего-то подобного. Этот топор промелькнул у него перед глазами и на секунду стал центром мира, который перевернулся.

Птица-прадед покрутила в клюве рыбу, чтобы удобнее было заглотнуть её целиком, приняла обычный для этих созданий мрачно-задумчивый вид, как бы прикидывая, стоит ли понапрасну тратить силы, и, наконец, взлетела, тяжело хлопая крыльями, концы которых почти касались грязной воды.

Освободившийся от веса птицы ствол начал вращаться, но Мау был уже в воде и успел схватить рукоять топора, прежде, чем она скрылась под поверхностью моря. Задержав дыхание, он упёрся ногами в ствол и принялся тянуть изо всех сил. О, как "мудро" он поступил там, на острове, с размаху вонзая в дерево топор, чтобы показать следующему мальчику, каким могучим мужчиной стал Мау... Теперь казалось, что это произошло сто лет назад.

Попытка должна была увенчаться успехом. Последний отчаянный рывок должен был освободить топор. В неком идеальном мире так и произошло бы. Но намокшая древесина держала топор слишком крепко.

Мау нырял ещё три раза, каждый раз откашливаясь и отплёвываясь от солёной воды. В нём росла злость, потому что всё шло неправильно. Он был уверен, что топор ниспослан ему богами. Они послали топор, потому что тот ему ещё понадобится, это точно! Однако выдернуть его так и не удалось.

В конце концов, он вернулся в каноэ и схватился за весло, нужно было грести, пока птица-прадед не скрылась из виду. Они всегда возвращались ночевать на сушу, и Мау был уверен, что прадед летит не остров Мальчиков, от которого вряд ли осталось достаточно много суши, чтобы туда стоило возвращаться. Дерево табаго было очень старым, его корни были толще, чем руки Мау. Кажется, это именно они удерживали остров на месте! Да к тому же около дерева стоял божий якорь. Обычно волнам не дозволяется качать божьи якоря. Сдвинуть якорь было всё равно, что сдвинуть весь мир.