Евгения Изюмова - Все ок! Страница 4

- Ну, вздрогнем, - произнёс полумёртвый и опрокинул содержимое в себя.

Черти тоже выпили: один из стакана, другой прямо из горлышка бутылки.

- Эх, пошла хорошо! - довольно крякнул полумёртвый. - Прямо-таки душа за… - и исчез.

- Во! Опять его отсюдова утянули! - воскликнул чёрт со стаканом, утирая губы и нюхая свой кулак.

- А, - махнул беспечно лапой его приятель, - скоро вернётся. У них там, наверху, ни таблеток от головы, ни валерьянки, ни аллилчепа. Сам видел. Просил как-то валерьянки на опохмелку в аптеке, не дали, заразы, без рецепту. Эй! - крикнул он Ерофею. - У тебя закуси не найдется? Только смотри, если кукуруза, то она мне не нужна. Терпеть не могу. А то был тут у нас один чудак, всех кукурузой угощал. Сейчас он в Соврае, из грешников в праведники недавно его перевели.

Ерофей стыдливо пожал плечами: он съел недавно последний кусок колбасы.

Черти отошли от Ерофея, и он вдруг услышал за ухом:

- Ерофей, ты давай к нам. Ну их, чертей зелёных. Перепились, теперь пойдут наверх казаться вашим алкоголикам. Слыхал, небось: допились до чёртиков? Это они, черти зелёные, балуют.

- Куда это - к вам? - недоверчиво поинтересовался Ерофей у стоящего за спиной Ангела.

- В Соврай. Так называется столица Рая небесного.

Бесприютному Ерофею было всё равно, куда идти, и он согласился. Вместе с Ангелом они миновали ворота Тихгора, Лысый чёрт при том истово перекрестился лохматой лапой и явственно прошептал: «Чур меня, чур!» - сплюнув им вслед. Вскоре они подошли к заставе, охраняемой Болом и Ваном.

Оба черта, высунув языки, сидели на камне, который никак не могли затащить на гору: она обязательно плевалась лавой и сбрасывала злополучный камень вниз, причём часто чертям на их бестолковые головы, потому у Кривого был обломан левый рог.

- Куда?! - грозно вскричали обозленные на весь свет и ад черти, преградив Ерофею дорогу.

- Со мной! - ответил важно Ангел, выпятив живот и отодвигая чертей в сторону, которые отскочили от него словно от прокажённого

Подойдя к странному сооружению, которое видел Ерофей сверху, Ангел открыл дверь небольшой обшарпанной кабины и гостеприимно пригласил Ерофея внутрь.

Горюнов с опаской ступил вслед за Ангелом: уж больно всё какое-то ненадёжное на вид.

Ангел нажал на кнопку «пуск». Кабина затряслась, что-то заскрипело снаружи, однако не сдвинулась с места.

- Ох, опять сломалось! - горестно развёл руками Ангел. - Придётся к проклятому Сатане обратиться, - и лицо его страдальчески сморщилось.

Ангел вышел из кабины, направился к аппарату, похожему на земной телефон, ободранному, как и кабина, снял рожок, долго щёлкал пальцами по мембране, дул на неё, крутил заводную ручку, пока из аппарата не раздалось:

- Это ты, Ангелочек? - голос у Сатаны был развесёлый.

- Он видит нас, - шепнул Ангел Ерофею, и заискивающе улыбнувшись, ответил. - Я, я, Степан Антонович! Я к тебе с просьбочкой небольшой: не повелишь ли Бабе Яге дать нам метлолёт, чтобы до Соврая добраться?

Сатана истинно по-мефистофельски расхохотался:

- Опять колымага твоя сломалась? Давно тебе предлагаю: гони валюту, и я тебе дам лучших специалистов! - Ангел при этом печальнейше вздохнул, а Сатана продолжал: - И поставь, наконец, видеофон, ни черта не видно и не слышно, когда ты на связи. А Бабе Яге, так и быть, звякну. Ждите чёртомобиль, - и он опять захохотал.

- Садись, Ерофей, - предложил Ангел, опускаясь на шаткую скамеечку возле аппарата. - Скоро прибудет экипаж, у них сервис на высоте, проклятый Сатана слово умеет держать, если его какой-нибудь чёрт не попутает.

И, правда, минут через пять к ним подкатил роскошный, но странный лимузин: спереди - как «Форд», сбоку похож на «Тойоту», а сзади - неизвестно на что, причём автомобиль постоянно менял свои очертания.

- Садись, садись, - подтолкнул Ангел Ерофея к машине. - С ветерком доедем до метлодрома. Эх, какой русский не любит быстрой езды! Трогай, милейший, - и махнул небрежно вперёд рукой, словно какой-либо князь своему лакею. Выглядел он заносчиво и высокомерно.

Сидевший за рулем чёрт в форменной фуражке опасливо глянул на Ангела, плюнул трижды через левое плечо и плавно тронул чёртомобиль с места. Вскоре они подкатили к огромному, из стекла и бетона, зданию. У входа аккуратными рядами стояли в специальных держалках мётлы - большие и маленькие, с сёдлами и без сёдел. Рядом со зданием прикорнула, отдыхая, избушка на курьих ножках. Она спала и сладко похрапывала. Ангел шепнул, почтительно указав на избушку: «Личный транспорт Бабы Яги», - и они, войдя в здание метлопорта, направившись к стойке с надписью «Администратор», где за стеклянной перегородкой сидела неприступного вида, сильно загримированная, мало сказать - пожилая, вернее, древняя женщина, явно желавшая выглядеть помоложе, что, вообще-то, присуще всем женщинам.

- Баба Яга, она недавно сделала пластическую операцию, - опять шепнул Ангел Ерофею и, отгородив рот ладошкой, таинственно сообщил администратору. - Мы от Степана Антоновича…

Неприступность мигом слетела с Бабы Яги, она заулыбалась, показав золотые зубы:

- Слушаю вас, слушаю…

- Нам бы метлолёт до Соврая.

Баба Яга звучно щёлкнула пальцами - тут же откуда-то возник юркий зелёнощёкий лешачонок в рубахе изумрудного цвета, такого же цвета брюках и сапогах. Он вытянулся перед Бабой Ягой по стойке «смирно». Ерофей, глядя на него, подумал: «Ишь, как вышколен!»

- Дашь дорогим гостенёчкам двухместный метлолёт-экспресс, - пропела елейно Баба Яга, а когда они отошли от стойки, выругалась. - Чтоб вы с метлы свалились.

Ангел и Ерофей очень удобно устроились в сёдлах. Лешачонок велел пристегнуть ремни безопасности: с него-то в случае аварии взыщут строго, и Баба Яга - в первую очередь, потому он вовсе не желал, чтобы пассажиры сверзились с метлы. Потом он оглушительно свистнул, и метлолёт взмыл вверх так стремительно, что Ерофей испугался: как бы головой о свод пещеры не треснуться. Но, к его удивлению, через минуту они оказались в месте, залитом солнечным светом. Над головой был голубой купол, по которому туда-сюда в одиночку и парами гуляли звезды. Им с одной стороны улыбалось добродушное солнце, а с другой надменно усмехался месяц, похожий на кусок серебристой фольги от шоколадки.

Метлолёт заложил такой резкий вираж, что Ерофей испуганно ухватился за плечи Ангела, сидевшего впереди. Но посадка прошла благополучно, метла не катилась по полю, как обычный самолет, а плавно спланировала и встала, как вкопанная, мягко коснувшись тверди разлохмаченным хвостом. Они слезли с метлы, разминая затекшие ноги. Ерофей с любопытством огляделся вокруг. Оказалось, что метлолёт сделал посадку на платформе, похожей на те, что устраивают возле железной дороги с самым незатейливым названием, вроде "Ост. 5 км". На платформе стояла убогая будочка с покосившейся скамейкой.

- Ой, какой красавчик, ой, какой упокойничек молоденький, - вдруг певуче кто-то сказал за спиной.

Ерофей оглянулся и увидел женщину, худую, плоскогрудую, в обтрёпанном, видимо, давно не стираном платье, в стоптанных туфлях. В руках она держала метлу, явно предназначенную для дворницкой работы, которую когда-то связали из длинных стеблей полыни, и хотя сейчас метла была растрёпана до невозможности, от неё до сих пор тянуло слабым полынным запахом. Женщина подошла поближе, и от неё пахнуло винным перегаром.

- У! Опять Никшна дребалызнула. И где только достаёт чёртово зелье? - недовольно пробурчал румянощёкий и упитанный старичок в строгом чёрном костюме-тройке и новых туфлях на тонкой подошве. Он степенно прохаживался по платформе, заложив руки за спину, и всматривался во всё острым, цепким взглядом.

- А твоё какое дело? - подбоченилась женщина. - Сгинь с глаз моих, а то как тресну по башке! - и взмахнула воинственно метлой.

Старичок тут же сгинул неизвестно куда, словно растворился.

- Куда это он? - поинтересовался Ерофей у Ангела.

- Докладывать Всевышнему, что Никшна выпивши. У нас ведь сухой закон, объявлена жестокая война Зелёному Змию. Змия-то мы пока не победили, а вот Эдемские виноградники особливо ретивые ангелы-столоначальники повырубили. Вот и готовят сатанинское зелье из дурман-травы, что из Тихгора доставляют.

- А как же Никшна в Соврай попала? - осведомился Ерофей. - Она вроде как пьющая женщина, значит, грешница.

- Эх, телом грешна и духом слаба, а душой - праведна. И она была пригожа, звали её Мария Никитишна, да судьба вот повернулась к ней таким чёрным боком, что не стерпела душа, затосковала, вином стала утешаться.

- Ну, а Всевышний ваш куда глядел? Подправил бы её судьбу.

- Всевышний всемогущ. Однако много вреда люди сами себе приносят. У Никшны любовь была необыкновенная, да предмет её любви - подлец и обманщик. Я его, кстати, видел где-то в Тихгоре. Дочушку, дитятко её малое, отцом непризнанное, Бог как дал, так и взял. Вот Мария Никитишна и запивала горькое горе горьким зельем, тут и стали её звать кто как, а чаще - Никшна. Легко и просто. К нам попала так: зимней порой в парке спать на скамье улеглась, вот и отправили сюда, в чем была. Так что Всевышний ни при чём, подлость и равнодушие людское сделали её такой.