Андрей Белянин - Чего хотят демоны Страница 40

– Бэ-Ка! Покажи прибыль с этой охоты! – Нетерпение толкает Василя на опрометчивые поступки.

Компьютер, однако, ещё не вычислил параметры орбиты метеорита, а значит, неизвестен ему срок возвращения, ибо не сгенерировал план коррекции орбиты и транспортировки добычи на приёмный пункт. Даёт осторожную оценку в двух вариантах – благоприятном и неблагоприятном. Арапов быстро вычисляет среднеарифметическое и млеет перед экраном счастливый, как квакушка в болотном аквариуме.

И тут – зуммер. Что такое?..

Корабль. Идёт на сближение. Класс, тип...

Посеревший Арапов смотрит на экран, даже косит глазом в иллюминатор. Не на него идёт чужой космолёт. А на сближение с самородком. Увидел, гад, вспышки лазерного анализа.

Корабль немаленький. Приписан к Марсианским колониям. Не петрофагер, но ещё хуже – «пылесос».

Такой подходит к метеориту и фокусирует на него свои дезинтеграторы. Начинает испарять материал. В то же время раскидывает невидимые воронки электромагнитных полей и глотает сравнительно холодную плазму космического скитальца. А дальше – как при перегонке, в трюме «пылесоса» в отдельные гольдеры концентрируются чистые элементы или устойчивые простые соединения. Отходы накачают в двигатель и употребят как рабочий флюид. Корабль типа «пылесос» быстроходный, да и не нужно ему контакта с добычей – сожрёт её издали, оставив Василя Арапова с носом, а то и без него.

Вот почему не ёкнуло! – догадывается вспотевший Василь.

С тоски хочется выть, обида жжёт лицо, першит в горле, ломит глаза.

И ни к селу ни к городу, ни к шлюзу ни к переборке вдруг вспоминается, как этих кораблей-добытчиков называют на Марсе.

Дистанционными сепараторами класса «Не- ргал-Минима» – вот как. От отвращения у Василя дёргается кадык. Он начинает злиться. Пальцы порхают над клавиатурой, нет голоса общаться с Бэ-Ка – сорвётся голос, стыдно будет, пусть никого нет, перед самим собой осрамиться тоже неохота.

Так вот почему не ёкнуло...

3

В комотсеке мобильного сепаратора облицовка стен и переборок выдержана в блёкло-кирпичных и серо-жёлтых тонах, есть и немного белёсой сини. Бук- вослоги надписей – белые на густо-синем фоне. Панели операторов – чёрные с рубиновыми клавишами, экраны того же цвета, графики – ярко-красные, нарядно-жёлтые или тёпло-оранжевые. Все цвета подстроены под адаптированные к пейзажам ставшей уже родной планеты глаза марсианских поселенцев. Терраформирование красной планеты идёт мелкими шажками, а словно навстречу этому ходу движутся и сами люди, приспосабливаясь как только возможно к обитаемому ими миру. Дизайн ложементов и расположение оборудования непривычное, функциональное, сметены все намёки на старые традиции в космической инженерии. Новая ветвь человечества устанавливает свои порядки, развивает собственные вкусы. На марсианской орбите гораздо гуще строят орбитальные города, в которых безраздельно царит невесомость; станции уже почти слились в сатурновое кольцо, а продолжают расти. Материала нужно много. Флот ловцов астероидов и метеоритной мелочи Марсианской федерации (именуемой на Земле все ещё «колониями») в пять раз больше всех земных государств заодно с Лунными территориями по количеству мобильных единиц, а по общему тоннажу землян бьёт в три раза.

Два оператора переговариваются на своём чудном наречии – грамматика и часть терминологии английская, слова славянские, японские, из других языков ошмётки, что не счесть да и не узнать уже, как их переиначили:

– Охотник идёт курсом пять-алеф-два.

– Не успеет, у нас дистанция совсем немного до критической.

– Может... уступить ему? Независимый старатель всё же, не служащий концернов...

– Кому уступить? Землянину? Ну нет! Пускай другой осколок планетный ищет! Да у нас уже реактор на разгоне, что его, опять тушить, да? Из-за землянина?

Вмешивается секторный офицер:

– Первый оператор, делаю вам замечание за неподобающие выражения. Второй, не терзайтесь, правила свободной добычи мелких небесных тел просты – кто первым занял камешек, тому он и принадлежит... Есть связь с земным охотником?

– Отправили запрос, возможно, у него не функционирует киберпереводчик, поэтому использовали в коммуникации стандартный международный язык номер четыре.

– Что ответил?

– Ругается. Настаивает, что объект добычи его собственность.

– Разве он его регистрировал? – улыбается офицер.

– Нет, конечно. Когда бы?

– Отвечайте так: «Собственность признаем только ввиду факта высадки». Он тихоход, не доберётся.

– Минуточку... Спрашивает, что значит факт высадки. Мы хотим от него ступить ногой на метеорит? Говорит ещё, что...– Оператор осёкся.– Ну это он эмоции выражает.

Подплывает капитан, двигаясь ловко в условиях микрогравитации,– корабль-сепаратор движется на малой тяге, прицеливаясь раструбом магнитных ловушек и жерлами бластеров в почти сплошной металлический кусок космического вещества. Офицер скороговоркой вводит его в суть происходящего. Капитан пренебрежительно машет рукой:

– Подтвердите. Если успеет прогуляться по метеориту, то камушек полностью в его распоряжении. Но сформулируйте мягче, без расизма... Сколько времени до выхода на дезинтеграционный рубеж?

– Семь часов. Землянин в лучшем случае доберётся и сядет на объект через двенадцать.

– Предупредите его, что он рискует жизнью, если попадёт в секторы действия рабочих лучей и полей нашего судна. И пусть не пытается нарочно становиться нам поперёк дороги. Правила межпланетного кодекса на нашей стороне. Любой арбитражный трибунал осудит его за опасное маневрирование... Что он ответил?

– Ничего, мой капитан. Сказал только «ага».

– На каком это языке?

– Невозможно узнать, мой капитан. Одного слова недостаточно. С нами он коммуникировал на СМ-4.

– Анализ акцента?

– О да... виноват... славянский язык. Значение сказанного – согласие, подтверждение, несогласие с оттенком неопределённости, в смысле «это мы ещё поглядим»...

– Гм... присматривайте за ним. Подготовьте на всякий случай челноки с командой спасателей, если вздумает прикрывать метеорит корпусом своего корабля...

– Это невозможно сделать, мой капитан. Во всяком случае, не до того, как мы начнём разрушение и сепарирование объекта...

– Вот именно, оператор, вот именно. Часто вольные охотники из землян слишком уж отчаянные парни...

4

Хронометры следят за каждой долькой улетающего в прошлое времени, отмечают секунды, минуты, часы. А время плывёт независимо от них. Плывёт вокруг пространство. Кружатся планеты около звёзд вместе с мелким мусором, оставшимся в качестве излишка после их образования. Кружатся и сами звёзды – вертится галактика. А пожиратель метеоритов готовится слопать очередную жертву. Трюмы распределят ценное сырье и катапультируют его в контейнерах к марсианским техногенным кольцам, к новостройкам новой, невиданной прежде жизни. А сепаратор продолжит свой рейд. Круизер состыкуется с ним через сто сорок одни сутки, заберёт часть экипажа, загрузит новую смену, отработавшая своё команда отправится домой – к самому большому каньону в Солнечной системе, к самой высокой горной вершине – домой, где каждого космоматроса любят и ждут...

Звуковой сигнал оповещает дежурного оператора в секторе Бета, что земной буксир-охотник с движком типа «Саггитариус» и совершенно нестандартным жилым модулем проявляет непонятную активность.

– Выстрелил по направлению к метеориту буй,– докладывает после беглого анализа данных оператор секторному офицеру.– Наверное, пытается таким способом аргументировать претензии на собственность.

– Дурак,– вздыхает с некоторым сочувствием офицер.– Кодекс звездоплавания такие мелкие хитрости не признаёт. Растолкуйте земному коллеге, что напрасно старается, зря теряет время и горючее.

– Понятно, попробую отговорить... Прямо жалко человека, как за соломинку цепляется...

– За соломинку?.. Ах да, выражение такое... Идиома. Да, жалко. Но таковы правила конкуренции. Намекните, что за буй мы ему заплатим, только пусть не создаёт неприятностей... Ну что?

– Молчит.

– Молчит?

– Молчит.

– Ну... пыль с ним тогда. Наблюдайте всё же за ним...

«Пылесос»-атомоход гудит – гул, разумеется, ощутим только в герметических отсеках под давлением бортовой атмосферы – и готовится активировать бластеры-дезинтеграторы, эмитеры магнитных полей, лучевые щиты. Техники вцепились в приборные панели контроля над процессом. Скачут вверх индикаторы мощности агрегатов-добытчиков. Команда в предвкушении успешного сепарирования, всасывания и перекачки разбитого на молекулы материала. В наушниках многих – бодрая музыка. И вдруг – сигнал тревоги. На мостике и в отсеках люди замирают, поворачивают лица к экранам.