Илья Варшавский - Под ногами Земля (Сборник фантастики) Страница 40

Клинч проглотил слюну. Если бы не полученный аванс… Впрочем, что сейчас об этом думать. Все же он не удержался и самодовольно произнес:

— Ирландская кровь!

— Представляю себе, — сказала Лоран. — Однако вам не кажется, что мы несколько отвлеклись от темы?

— Гм… Простите, мадемуазель! Итак, с Эдуардом Майзелем мы покончили.

Кстати, почему его кремировали там, на Мези?

— Так предписывает устав. Во избежание переноса инфекции. Мы снабжаем экспедицию специальными портативными печами, и врач обязан производить эту операцию лично.

— Понятно. А дальше?

— Дальше контейнер с прахом отправляют на Землю.

— И куда он попадает?

— В похоронную службу. Там они переносят прах в новую урну. Приходится иметь дело с родственниками. Обязанность не из приятных.

— Я думаю. Но ведь в этом случае никаких родственников не было?

— Да, он одинокий. Его похоронили тут, в Космополисе.

— Кто-нибудь присутствовал на похоронах?

— Мистер Роу, Шнайдер и я.

— Негусто.

Мадемуазель Лоран нахмурилась:

— Вы понимаете, что после находки оболочки пули мы не могли… Словом, покойнику все равно, а интересы дела…

— Короче, в газеты ничего не сообщили и надеялись все скрыть?

— Да. Пока все не выяснится.

— Кто же должен был это выяснить?

— Вы, мистер Клинч. Я настояла, чтобы пригласили именно вас, потому что мне казалось, что лучше вас никто не сможет во всем разобраться. Я так и сказала мистеру Роу.

Клинч привычным жестом расправил усы. Не каждый день приходится выслушивать комплименты из таких очаровательных уст. И все же в бальзаме, изливавшемся в его душу, была какая-то горчинка. Девочка, видно, здорово предана этому сухарю Роу.

— Что ж, попробуем во всем разобраться… — сказал он. — Итак, Майзеля собственноручно сожгла Долорес…

— Сальенте.

— Долорес Сальенте. Давайте посмотрим, что за Долорес.

Мадемуазель Лоран соткала из света объемный портрет.

— Н-да… — задумчиво произнес Клинч.

— Хороша?

— Хороша — не то слово! Да будь я самим сатаной, я бы не мечтал ни о чем лучшем!

— Вы думаете, у сатаны тоже ирландская кровь? — насмешливо спросила Лоран.

— Несомненно! Все ирландцы — потомки сатаны. По его совету Адам в первом варианте был рыжим. Бог испугался и сразу выгнал его из рая.

— Сатану или Адама?

— Обоих.

— Без Евы?

— Конечно. Поэтому мы всегда ищем женщину.

Лоран улыбнулась и включила динамик.

— «Долорес Сальенте, мексиканка, двадцать семь лет. Разведена. Девичья фамилия — Гарсиа. Бывший муж — Хозе Сальенте — фабрикант. Родители: мать Анна-Мария Гарсиа, отец — Христофор Гарсиа, местожительство — Мехико. Долорес Сальенте окончила медицинский факультет Мадридского университета. Специальность — космическая медицина. Стажировка — в санитарном отделе КОСМОЮНЕСКО. Направлена врачом в составе экспедиционной группы на Мези. Страхование жизни — двести тысяч долларов».

— Я полагаю, что индекс по шкале Кранца не нужен? — спросила Лоран.

— Нет. И вам было не жалко загнать такую красотку к черту на рога?

Лоран подавила зевок.

— О таких вещах нужно думать, когда выбираешь профессию, — равнодушно сказала она. — Мы не только не делаем скидку на красоту, а скорее, наоборот.

— Не понял.

— Тут нечего понимать. Всегда стараемся включить в группу красивую женщину. Мужчины очень быстро опускаются в космосе, а присутствие женщины их подтягивает. Невольное соревнование, свойственное сильному полу.

«Которое иногда приводит к самоубийствам, смахивающим на уголовное преступление», — мысленно добавил Клинч.

— Так с кем же приходилось соревноваться покойнику? — спросил он.

Мадемуазель очень выразительно пожала плечами:

— Там один другого лучше. Посмотрите хотя бы на Милна.

Томас Милн, обладатель университетского диплома химика и розовой поросячьей рожицы (не то Наф-Наф, не то Нуф-Нуф), не производил впечатления заядлого сердцееда. Восемьдесят килограммов нежнейшего бекона. По виду такого за уши не оторвешь от вкусной еды и мягкой постели, однако на счету три космические экспедиции. Премия имени Роулинса. Жена и трое детей. Либо фанатик науки, решил Клинч, либо копит денежки на старость. Трудно было представить себе Милна стоящим в засаде с пистолетом. Впрочем, кто его знает. Бывает всякое.

Зато Энрико Лоретти, биолог, был идеальным любовником, воплощенной мечтой семнадцатилетних девиц. Возраст Иисуса Христа, черные глаза и профиль гондольера. Так и просится гитара в руки. «Санта Лючия, санта Лючия!» К тому же незаурядная биография. Два развода по-итальянски. Первая жена утонула во время купания, вторая отравилась жареной камбалой. Скандальная история с несовершеннолетней дочерью миллионера. Причин вполне достаточно, чтобы плюнуть на университетскую карьеру и отсидеться несколько лет в космосе. Занятный тип.

«Стоп! — прервал себя Клинч. — Слишком очевидная версия. Противоречит классическим традициям детективного романа. Так все-таки кто же из трех? Ладно, не будем торопиться».

— Все? — спросила мадемуазель Лоран.

Клинч взглянул на часы. Половина десятого. Свинья, задержал девочку до позднего вечера.

— Еще один вопрос.

— Какой? — Лоран скорчила гримаску.

— Не согласится ли мадемуазель поужинать со мной?

— Слава богу! Наконец-то догадались! И бросьте, пожалуйста, это дурацкое «мадемуазель», меня зовут Жюли.

Джек Клинч не зря прожил несколько лет во Франции. Сейчас он был при деньгах, и заказанный им ужин не вызвал бы замечаний самого изысканного гурмана. Устрицы по-марсельски, лангуст а ля кокот, петух в вине и седло дикой козы с трюфелями. На десерт — салат из фруктов с березовым соком и бланманже. Что же касается вин, то даже видавший виды метрдотель дышал, как загнанная лошадь, когда наконец Клинч выбрал подходящий ассортимент.

Жюли, видно, проголодалась и с нескрываемым удовольствием уписывала все, что подкладывал ей на тарелку Клинч. От нескольких бокалов вина она стала очень оживленной и еще более соблазнительной.

Когда подали кофе. Клинч, как бы невзначай, положил свою ладонь на ее руку и сказал:

— А теперь, Жюли, расскажите, что же вас привело на работу в КОСМОЮНЕСКО.

Жюли сразу как-то сникла. От ее былого оживления не осталось и следа.

— Это очень грустная история, Джек.

— Простите, — смутился Клинч. — Право же, я не хотел… Если вам неприятно…

— Нет, отчего же. Иногда даже становится легче, если кому-нибудь расскажешь. Итак, слушайте сентиментальную повесть о несчастной девушке. Мой отец был коммерсантом, сколотившим состояние на поставках бразильского кофе.

Он женился на моей матери, когда ему было сорок лет, а ей — двадцать. Я у них была единственным ребенком. У нас был очаровательный домик в пригороде Парижа, три автомобиля и все такое. Меня они очень баловали. Я окончила одну из лучших частных школ и поступила в Сорбонну. Отец всегда устраивал свои дела так, чтобы мы могли проводить каникулы всей семьей где-нибудь на море.

Я была на втором курсе, когда случилось несчастье. Отец с матерью вылетели на Гавайи, а я должна была присоединиться к ним через несколько дней, когда сдам последний экзамен. И вот нелепая катастрофа при посадке самолета. Отец и мать погибли. После смерти отца выяснилось, что дела его совсем запутаны. Он в последнее время крупно играл на бирже, и неудачно. Я продала все наше имущество, но его еле хватило на покрытие долгов. С университетом пришлось расстаться и подыскивать какую-нибудь работу. Друзья отца устроили меня в управление личного состава секретарем. Однако доктор Роу очень хорошо ко мне отнесся, и, как видите…

— Да… История не из веселых. Роу знал вашего отца?

— Нет, они не были знакомы.

«Так, так, — подумал Клинч. — Старая история о мягкосердечном старикане и девочке, оказавшейся в затруднительном положении. Лакомый кусочек, никому не хочется упустить».

В это время в ресторане появился вездесущий Макс Дрейк. Он насмешливо поклонился Клинчу, а Жюли помахал рукой.

— Вы уже успели познакомиться с Дрейком? — спросила она.

— Да, этот тип меня везде преследует.

— Представьте себе, меня тоже.

— В таком случае, я вас на минутку оставлю одну. — Клинч поднялся и направился к Дрейку.

— Вы мне нужны для небольшого разговора.

Дрейк усмехнулся и пошел за Клинчем в уборную. Апперкот — страшный удар, особенно если противник едва достает вам до плеча. Клинч поднял бесчувственное тело и сунул его головой под кран.

— Сплюнь хорошенько кровь, сынок, — сказал он, когда Дрейк наконец открыл глаза. — Не забывай впредь, что ни мадемуазель Лоран, ни я не желаем видеть твою рожу. Понятно?

В ответ Дрейк пробормотал что-то совсем маловразумительное.

Клинч вернулся к своему столику:

— Простите, Жюли! Мне нужно было уладить с Дрейком одно дельце. Думаю, он вам надоедать больше не будет.