Игорь Подгурский - Они сражались за реальности Страница 40

Командир сообразил, в чем дело и рванул наперерез. Надо срочно выручать вороватого подчиненного! Лева свое мародерство гордо называл реституцией или трофеями, добытыми в неравном бою.

Николай успел. Он в последний момент сорвал у одессита с шеи золотистую искорку спирали-амулета. Щупальце отпустило Леву и молниеносно сцапало блеснувший кусочек металла, оставив Кузнецову на память ожог на ладони от выдернутого обрывка шнура, на котором висела золотая спираль.

Воронка вспухла, резко увеличилась в размерах и полностью накрыла лабиринт. С громким хлопком явление исчезло, оставив после себя пустой берег.

От вражеской экспедиции остались лодки на озере, палатки на берегу и кучи мусора, как после нашествия туристов. Да неподалеку сушились сети и из воды торчали жерди загона для пойманных щук.

– Как погода, летная?! – вкрадчиво поинтересовался у Задова Николай, дуя на ладонь. Он всегда предпочитал начинать разнос с ничего не значащих вопросов. Издалека.

– Темно, как у негра… в могиле! – Лева привычно приукрашивал действительность. До воронки он не успел долететь метров двадцать. Задов вмиг сообразил, куда дует ветер командирской мысли и торопливо добавил: – Я взял загогулинку не для себя. Собирался сдать в спецхран. Скуратов на совещании сказал: «Все необычное несите мне». Ему, в смысле, Малюте. Еще он говорил, что надо быть безжалостным ко всем. Не только к врагам.

Кузнецов осекся и больше ничего спрашивать не стал. С контрразведкой ему связываться не хотелось. Талант Левы выходить сухим из воды при самых невыгодных для него обстоятельствах вызывал чувство, отдаленно напоминающее восхищение. Размышления командира на тему: «Кто виноват? И при чем здесь дороги?» – прервал Ермак. Он хлопнул Задова по плечу так, что того перекосило.

– Пошли искать автомат, шляпа! Иначе всю душу вымотают расследованиями и объяснительными.

В лес идти не пришлось. Из кустов на берег выскочил, как ошпаренный, Петруха. Лицо у него было расцарапано об ветки. Буденовка сползла набок. В руках он держал ППШ без диска и алебарду.

– Наш пострел везде поспел! – съязвил Лева вместо благодарности, забирая у стажера автомат.– Здорово мяукаешь. Сделай нам красиво: мявкни пару раз на бис!

– Не-а! – Филиппов оглянулся в сторону леса.– А вдруг она услышит и сюда прибежит?

– Кто придет? Кого услышат? – вяло поинтересовался Ермак. После всего пережитого тело и разум расслабились и не желали работать в прежнем режиме.

Продолжая всматриваться в заросли, подступающие вплотную к берегу, Петруха пояснил:

– Как я начал мяукать, тролль ноль внимания, фунт презрения.

– Кто тогда звал на помощь? Ты? – наивно предположил Задов.

– Слушайте дальше. Потом появилась она. Пришла на мой голос, серая такая, в пятнышках, с кисточками на ушах. Меня, слава Богу, не заметила, сразу к троллю бросилась. Тут он и начал орать благим матом, как вы и приказали.– Петруха повернулся к командиру группы и неловко козырнул.

– Вольно! Кто «она»? – не выдержал Кузнецов.

– Я же говорю: серая, с кисточками на ушах. Рысь! – в свою очередь, удивился непонятливости товарищей стажер.– Только у рысей есть кисточки на ушах.

– У некоторых есть лапша на ушах,– отозвался неугомонный Задов.– У тебя алебарда в руках, а ты драпака задал. Пленного бросил. Непорядок!

– Рысь трогать нельзя. Она занесена в «Красную книгу». А насчет пленного приказ был один: должен орать, да погромче.

– Все правильно,– поддержал Петьку Ермак.– Визжал грязнуля – будь здоров! Тем более, тролли в «Красную книгу» не занесены. У них никаких охранных грамот в помине не было.

– А что будем делать с чудо-рыбой? Искать? Ловить? – робко поинтересовался стажер.– Нам же надо будет докладывать о выполнении задания.

В воздухе повисла неловкая пауза. Ермак залюбовался ровной гладью озера. Задов, щурясь от солнца, рассеянно разглядывал облака на небе.

Кузнецов ответил, как припечатал, чеканя каждое слово:

– Тролли протралили тралами на тросах весь тростник вдоль траверса. Короче, все озеро перепахали своими сетями вдоль и поперек. Если бы здесь обитала гигантская щука или любое другое крупное существо, то его давно бы поймали. Что из этого следует? – Командир обвел взглядом примолкших подчиненных и продолжил: – Делаем вполне логичный вывод: ничего необычного и экстраординарного в озере нет. Не может же водоем быть бездонным! Так и доложим.

– Вот это по-нашему! – обрадовался Задов. Отпуск становился ближе.

– Товарищам Филиппову и Ермаку объявляю благодарность! – громко сказал Кузнецов, встав по стойке «смирно». Леву он демонстративно игнорировал. Боль в порезанной и обожженной ладони не утихала.

Лева обиженно отвернулся и стал бросать камешки в набегавшие на берег волны.

Он попытался спиной, обтянутой тельняшкой, изобразить всю глубину справедливого негодования. Получалось неубедительно. Тельняшка давно требовала стирки. Сливающиеся в один серый фон белые и черные полоски показывали только то, что их владелец был равнодушен к гигиене и заодно всем прочим гиенам.

– Остался последний штрих – выпустить пойманных щук из загона.– Кузнецов двинулся в сторону жердей, торчащих из воды на мелководье с натянутой между ними металлической крупноячеистой сеткой. Он на ходу снял с себя портупею с кобурой и теперь расстегивал китель.– Все за мной!

Разведчики пошли вслед за командиром, загребая ногами песок. Один стажер старался идти след в след. Задов сразу же отстал и со словами: «Я на минуточку» – юркнул в ближайшую палатку. Через минуту стало слышно, как он там чем-то гремит и разочарованно возмущается: «Тоже мне, оккупанты. Цыгане и те с собой больше полезных вещей таскают. Называется, в поход собрались!»

– Палатки после осмотра сжечь! – не оглядываясь, приказал Кузнецов.

– Слушаюсь, мой генерал! – отозвался повеселевшим голосом Лева. Значит, он таки нашел что-то интересное и поднимающее настроение.

Командир группы поморщился. Он не любил грубую лесть.

Пока трое разведчиков возились в иле, вытаскивая из дна жерди загона, одессит успел обшмонать весь лагерь. После этого он соорудил самодельный факел из древка копья и теперь возбужденно метался между палатками, поджигая брезентовые стенки. Ткань, просушенная летним солнцем, занималась сразу. Дольше всех не хотел загораться длинный обеденный стол, стоящий на открытом воздухе. Факел капнул горящей смолой на руку Задову. Сперва зашипела смола, а потом и сам Лева, болтая пальцами в воздухе. Прыгающий, вопящий во все горло и размахивающий руками одессит казался со стороны огнепоклонником в костюме зебры, исполняющим ритуальный танец.

Разведчики одевались на песке. На берегу гудело пламя, пожирая остатки полевого лагеря английской экспедиции. Петруха забыл застегнуть ширинку на галифе; дикая сила играющего перед ним огня остановила его, приковывая внимание. Позабыв о форме, стажер зачарованно глядел на грандиозный костер. Черные клубы дыма вздымались к небу, как пена на пивной кружке, срывались, опадали, и тогда вихрь пламени вырывался вверх. На фоне стены огня стоял весь в копоти Задов с полыхающим факелом в руке. Он радостно улыбался, а карманы знаменитых бриджей грозили лопнуть от трофеев. Тельняшка подозрительно оттопыривалась спереди. К Левиному несказанному сожалению, вместительность карманов была ограничена нерадивым портным, у которого он шил на заказ чудо-бриджи.

– Закурим, что ли? Махорочки не найдется? – спросил профессиональный трофейщик и экспроприатор.

Кузнецов удивленно посмотрел на него своими синими глазами. Лицо Задова сияло таким заразительным весельем, что обер-лейтенант невольно усмехнулся и полез в нагрудный карман кителя за портсигаром.

– Спички нужны?

– Не-а,– пробурчал Лева, осторожно чмокая губами и прикуривая от факела.– Благодать-то какая!

Под песню «Мы рождены, чтоб сказку сделать пылью…» на берегу появился песчаный вихрь, сквозь который проступали контуры карусели. Четверка разведчиков двинулась в сторону круглого настила. Задов, шедший последним, решил подразнить Петруху. Он начал противно мяукать с подвывом, подражая помоечному коту. Не дождавшись аплодисментов, Лева собрался закончить концерт, но его бесцеремонно прервали. Из леса донеслось ответное мяуканье, перемежаемое грозным рыком. Дальнейшая посадка прошла в ускоренном темпе. Одессит, шедший последним, на карусели очутился первым. За ним последовали остальные. Никому из разведчиков не хотелось связываться с серым хищником семейства кошачьих, тем более занесенным в «Красную книгу».

Карусель закружилась, набирая обороты, и растаяла в летнем мареве. Центральный столб последней палатки, обнажившийся в последний момент в капризном метании дыма, рухнул. Шипящий столб искр взлетел фейерверком. И теперь только сваи пустого загона, торчащие из воды, да черное пожарище напоминали о пребывании враждующих отрядов коррекции в этой реальности.