Дмитрий Исаков - Акулу еще не съели! Страница 42

«Он что, видел мой сон?» — испугался странному совпадению м-р Хаггард.

Он, конечно, не подозревал, что м-р Пэтрофф писал в свое время диссертацию на тему: "Влияние русского фольклора на западную масс-культуру в XX-XXII вв. " и на примере древнейшего шоу-ансамбля «Чингисхан» доказал, что даже использование элементов и атрибутов, традиционных для русского народа, в антирусской пропаганде привело, в конечном итоге, к противоположному результату и, в основном, служило пропаганде и распространению симпатий к русской культуре и традициям.

К этому моменту они неспешно вышли в заданную точку и оказались на площади.

Она вся уже была заставлена контейнерами на гравиподушке, но без опознавательных знаков (условие аренды).

Между высоких контейнеров сидели и слонялись деклассированные элементы, которым предоставлялась невиданная возможность приложить свои могучие застоявшиеся потенции на ниве прогрессивных форм мелкорозничной торговли.

Случайные прохожие, найдя на своем пути невесть откуда взявшийся табор неизвестного назначения, жались бочком-бочком (черт их знает, что у них на уме). Но в основной массе прохожие останавливались в сторонке, чувствуя, что это все неспроста и сейчас что-то будет!

М-р Хаггард посмотрел на ноготь большого пальца правой руки, на котором были нанесены жидкокристаллические часы и, увидев, что стрелки подбежали к заветной черте (14:00), обратился к м-ру Пэтроффу:

— Вы никогда не видели в натуре экстренное развертывание штаба воздушно-десантной дивизии по штатному расписанию?

— Еще не приходилось!

— Сейчас увидите!

Контейнеры зашевелились и, заняв свои места, стали трансформироваться.

Бывшие люмпены (теперь уже точно бывшие, так как с поступлением на службу в ряды ХДК они стали обыденно-вульгарными служащими) по мере появления дверей в также уже бывших безликих контейнерах ныряли в них. А через некоторое время выкатывались оттуда облаченные и снаряженные согласно занимаемой должности и приступали к выполнению своих служебных обязанностей.

Одновременно с этой катавасией во всех (отведенных для этого случая) уголках города прогремел салют, и взвившиеся в поднебесье разноцветные огненные струи образовали гигантские надписи: «Добро пожаловать на ярмарку!»

(В это время все средства информатики выдали на свои аудиоотображающие элементы такую же надпись, подкрепленную рекламным текстом и аудиовидеокомментарием.)

Вокруг территории будущей ярмарки вознесся забор из полупрозрачных постоянно меняющих рисунок пластиковых щитов высотой в два человеческих роста (устроители рассчитали это, чтобы нельзя было увидеть происходящее, не зайдя на территорию ярмарки).

Не дожидаясь окончательной трансформации контейнеров в разнообразно-потешные павильоны, часть персонала, не занятая в оседлой торговле и успевшая переодеться, начинала праздничное представление и торговлю с переносных лотков в нескончаемом веселом карнавале, которому было суждено никогда не кончиться…

— Красивая работа! — сказал м-р Пэтрофф, отбиваясь от назойливо лезшей обниматься разбитной торговки пирожками и непризнанного поэта, громко и с пафосом читавшего явно не свои веселые стихи, — У нас такие ярмарки тоже иногда проводятся, и мы вполне можем наладить культурный обмен творческими коллективами!

«Ого! Мы и не предполагали такого успеха! — подумал со злорадством м-р Хаггард, — Надо будет содрать с Отдела по идеологическим диверсиям Вооруженных Сил приличную сумму за организацию беспорядков и провокаций на территории противника! Это у нас получится получше, чем в 57 году!»

Полностью отвечая на прогнозы теоретиков ХДК, толпа зевак несмело, но все уверенней потянулась на ярмарку, и уже были произведены первые покупки в новом бизнесе м-ра Хаггарда.

Держа в одной руке пирожок с капустой, а в другой легкомысленный детский флажок, м-р Пэтрофф увлек м-ра Хаггарда за столик летнего «Бистро». Здесь было не так шумно.

Тут же к ним подошла разнаряженная официантка и любезно опустила перед ними поднос с кофе и сандвичами.

М-р Хаггард, потянув глоток кофе из маленькой фарфоровой чашечки, обратился к м-ру Пэтроффу:

— Вот глядишь на них — веселятся без забот. А у самого постоянно камень на душе. Ведь в любой момент может разразиться. И как представишь, что все эти люди исчезнут, так становится не по себе! Ведь мне нет до них никакого дела, а все равно жалко, несмотря на их ничтожество. К чему мне все мое могущество, если не будет на свете простых, пусть даже зависящих от меня людей! Все-таки человек — стадное животное и при всем моем исключительном положении иногда хочется почувствовать себя простым смертным, вот так просто без затей посидеть в обыкновенном кафе среди обыкновенных людей!

— Вы так говорите, как будто будущая война вас не касается. Как будто вы бессмертный, и детей у вас нет. И о будущем вам нет причин задумываться, только лишь как из-за милосердия и мизантропии!

— Все может быть. Но я об этом стараюсь не думать, а иначе совсем можно рехнуться от ответственности!

— А ведь им тоже хочется жить и пусть они, как вы изволили выразиться, ничтожны и вульгарны, все равно любая человеческая жизнь дороже всех ценностей мира, как это ни банально!

— Но ведь все несчастья люди сами себе придумывают, и Господь Бог посылает все напасти за наши грехи!

— Люди не сами по себе становятся злыми. Злыми их делает жизнь, и наша задача создать такие условия, чтобы не возникало почвы для ненависти и злобы!

— Но что же делать с людьми, уже отравленными этой злобой? Как их убедить жить без зависти и невежества?

— А разве в нас самих нет этого? И разве мы не пытаемся из себя это выдавить? И, как правило, безуспешно?

— Так что же делать?

— Быть терпимыми! И еще добрыми! А за добро, как вы изволили упомянуть, Господь Бог всем воздаст должное!

— Дай-то Бог!

Пока они так мирно беседовали, к их столику незаметно подсел молодой человек с длинными волосами и задумчивым, устремленным поверх голов отрешенным взглядом, и ни к кому не обращаясь, как бы про себя, тихо запел под аккомпанемент своей старенькой, но довольно приятно звучащей гитары:

Не выдержав превратностей Судьбы,

Те испытания, что выпали Тебе,

Сломали и изгадили черты

Земной Любви прекрасной простоты!

Не вняв рассудку естества,

Построив сложный замок Лжи,

Любовь сложила в закрома,

Залив цементом Выгоды!

И облачившись в платья слов,

По моде сшитых и пустых,

Сумела скрыть свое звериное лицо.

И полное отсутствие Души!

И позаимствовав у Добродетели наряд,

Носясь с охапкою сомнительных идей,

Мещанства и убогости Злой Яд

Разбрызгала в сердца своих Детей!

И даже находясь у смертного одра,

Ты все равно себе сумеешь лгать,

Что только Ты всего одна

Не виновата…

твою мать!

Май 1987 — январь 1989 гг.

КОНЕЦ

Библиотека веселой фантастики

[1] Об этом вы прочитаете в романе «Приключения юного Хаггарда».

[2] См.роман «Дубликатор Джона Хаггарда».