Любен Дилов - Неоконченный роман одной студентки Страница 42

— Это значит… ты изменишь мою судьбу, так, что ли? — возроптало в нем исконное человеческое чувство фатализма, и Циана раздраженно ответила:

— Но ведь и моя судьба тоже изменится.

Больше всего она сердилась на себя, потому что и она не испытывала особой радости от их встречи. Это был не тот Борис, который так смело забрался к ней в машину времени. Нынешний Борис испуганно жался даже в собственной шумной и вонючей таратайке. Но и в ней как будто не было прежнего чувства. Ах, если бы они вернулись в тот волшебный час их знакомства, возродилось ли бы то прежнее чувство? Что происходит с любовью при таких перепадах времени? Наверное, все же прав был милый Александр, утверждая, что проблема еще не решена до конца…

Малодушие писателя-фантаста передалось его храброй героине, и она робко, поддавшись женскому любопытству, попросила:

— Можно мне хотя бы увидеть твою жену и ребенка?

— Увидишь, — пообещал ей фантаст, решив на одну ночь приютить ее у себя. — Но я очень прошу тебя, пойми, ты все же из другого времени. Я хочу сказать, не сердись, если… и пойми меня…

Однако мямлить уже было некогда, потому что нужно было припарковаться где-нибудь среди стада машин, стоявших перед его домом. Так он упустил отметить очень интересную ситуацию, в которую попал: не автор пытается понять своих героев, а сам просит понять его.

Историк из будущего внимательно оглядела все то, что в те годы было принято называть интерьером. Непонятно почему, фантаст почувствовал в себе мещанскую потребность оправдаться: дескать, у нас еще не все как надо, вот когда он опубликует следующую книгу… «А как надо?» — тут же полюбопытствовала Циана, чем снова завела фантаста в тупик.

— Ну, в этих вещах Сия лучше разбирается.

— Кто это?

— Моя жена. Она вернется немного позже, она на работе. Ты располагайся, а я сбегаю в магазин, куплю что-нибудь на ужин. Циа-ан! — крикнул он. От неожиданности Циана подскочила на месте. Но тут дверь напротив распахнулась, из соседней комнаты выбежал лохматый мальчуган с большой металлической игрушкой в руках.

— Папа, она сломалась.

— А вот и Циан! — торжественно объявил отец.

— Как это — Циан? — недоумевала гостья.

— Да, Циан! В твою честь. Познакомься! Это тетя Циана, о которой я тебе много рассказывал.

Мальчик смутился. В своих рассказах отец никогда не величал ее «тетей» и описывал ее в одеждах из чистого серебра. А Циане пришлось столкнуться с неменьшим абсурдом, чем та ситуация, в которой некогда оказался ее профессор: ребенок из двадцатого века назван в честь человека, которому еще предстоит родиться через несколько веков. На этот раз и фантаст почувствовал нелепость ситуации, но, как и большинство авторов в подобных случаях, предпочел ускользнуть, в тайной надежде на то, что очередь в магазине будет большая, а за это время две женщины сумеют найти общий язык. В конце концов, женщины всегда остаются женщинами, даже если они рождены в разные века.

— Циан, позаботься, пожалуйста, чтобы наша гостья не скучала, а я скоро вернусь!

Маленький хозяин дома принялся прилежно выполнять поручение, не решаясь, однако, назвать «тетей» столь необыкновенную гостью.

— А у вас там есть летающие тарелки?

Циана осмотрела жестяную игрушку и деликатно ответила, что у них они немного другие.

— Наверное, они не ломаются так быстро, — вздохнул мальчик с верой в будущее. — Расскажи мне тогда сказку из вашего времени, прошу тебя!

Циана обняла своего крестного, погладила его мягкие волосики. Прикосновение к хрупкому тельцу взволновало ее, будто она прижимала к груди нечто бесконечно родное, свое, что давно потеряла и обрела вновь, но теперь не знает, ее ли оно еще и имеет ли она право радоваться ему. Но какую же сказку рассказать? С тех пор, как она себя помнила, ее увлекали только сказки прошлого, так что когда она начала, она не могла с уверенностью сказать, из ее ли века эта сказка:

— Жил-был когда-то один заместитель председателя. Он был сильный и храбрый, и ему очень хотелось стать председателем. Но для того, чтобы стать председателем, заместителю председателя нужно было преодолеть одно подпространство, где совершаются великие подвиги. Однако попасть в это подпространство можно было только через черные дыры. Вот почему прежде всего ему надо было отыскать какую-нибудь черную дыру и прыгнуть в нее…

Раздался неприятно резкий телефонный звонок. Малыш бросился к телефону, схватил трубку и восторженно затараторил:

— Мама, к нам пришла тетя Циана… Ну как не помнишь, ну та самая, в честь которой меня назвали… из папиной книги…

По-видимому, мать тут же бросила трубку, потому что мальчик еще несколько раз говорил в трубку «алло-алло!» и даже дул в нее, прежде чем положить на место, что показалось историчке из будущего весьма интересным — дуть в аппарат, будто пытаясь вдохнуть в него жизнь. Вероятно, это было какое-то суеверие двадцатого века.

На этот раз мальчик сам прильнул к Циане, будто ища у нее защиты.

— А что там есть, в этих черных дырах?

Циана принялась лихорадочно вспоминать, что она учила когда-то об этих черных дырах, в которые пока еще никто не забирался, потому что там какие-то ужасные силы поглощали все, и даже частицы света не могли вырваться наружу…

— Но заместитель председателя выбрался, правда? — поспешил юный слушатель, уверенный, что все сказки имеют счастливый конец. Он еще не знал, ни что такое заместитель председателя, ни что такое подпространство. Циана поспешила согласиться с ним, а в благодарность милый крестник предложил включить телевизор.

Сия прибыла, если воспользоваться идиоматикой двадцатого века, с громом и треском, оправдываясь, что с трудом поймала такси. Встав посреди гостиной, она смерила взглядом длинные ноги гостьи и ее несоразмерно короткую юбчонку — будто это было самое верное доказательство того, что та прибыла из далекого будущего — и как в полусне прикоснулась к протянутой ей руке.

Из состояния оцепенения ее вывело торжественное заявление сына:

— Мама, а я полезу в черную дыру!

— Только посмей у меня! — крикнула она и бросилась встречать мужа, звавшего из коридора на помощь, так как он перестарался в магазине.

Фантаст заглянул в комнату, торжествующе подняв перед собой полную сетку бутылок виноградной ракии — «Это твоему профессору от меня!» — и снова исчез.

Подарок означал, что задерживаться ей здесь не стоит, и Циана принялась мерить гостиную шагами в горьком недоумении: неужели я им чем-то мешаю?.. Оказавшись у приоткрытой двери, она услышала возбужденные голоса. В двадцать четвертом веке подслушивание считалось верхом неприличия, однако историку, попавшему в другие времена, оно не возбранялось.

— Как ты смеешь водить в дом потаскушек, ты соображаешь, что делаешь? — вскричала Сия с пафосом, увековеченным традицией. Мужской голос угрожающе зашикал, а через несколько секунд женский голос снова завел фистулой:

— Ты из меня дурочку не строй, эти сказки прибереги для своих романов!

Последовала новая пауза, потом новый всплеск женского возмущения, возвысившегося до трагического монолога Медеи, перед тем как ее спасли боги:

— О господи, почему ты и мне не пошлешь такую машину!

Наступила зловещая тишина. Неожиданно все разрешилось счастливо, будто супруги благополучно миновали подпространство. Фантаст появился в дверях гостиной, сияя от радости и будто пританцовывая. В руках у него был небольшой поднос с бутылкой, рюмками и тарелками.

— Сейчас мы выпьем, закусим и расскажем друг другу о своем житье-бытье. — И он даже запел: «Обещай, что светлым будет наше прошлое-е-е…»

Когда у него было тревожно на душе или что-то не ладилось, он, сам того не замечая, пел, как поют дети в темных коридорах.

— Борис, что это за песня? — неожиданно спросила Циана.

— Просто песня и все! Шлягер. Ее часто поют по радио.

— А слова ее ты знаешь?

— Нет, да и вообще вряд ли найдется болгарин, который может от начала и до конца спеть всю песню. А зачем она тебе?

— Нравится. Подходит для таких, как я, — ответила Циана и грустно повторила: «Обещай, что светлым будет наше прошлое-е-е…»

— А ведь верно, — выпрямился фантаст, расставив принесенное на столе. — И впрямь гимн для хрононавтов! Я сейчас позвоню Петру Анастасову, автору этой песни, чтобы продиктовал текст. Он живет в Пловдиве…

Но Циана, вероятно, обнадеженная начальными строками песни, снова заставила его вздрогнуть, на этот раз еще сильнее:

— Борис, а ты еще любишь меня?

Испуганным жестом он приложил указательный палец к губам, словно перерезав напополам улыбку. Приход Сии с другим подносом в руках окончательно согнал улыбку с его лица.

— Не знаю, чем и угощать нежданную гостью, — запричитала хозяйка дома, уставляя стол неведомыми Циане лакомствами, и тут же продемонстрировала, что она тоже способна на лучезарные улыбки: