Александр Рудазов - Сын архидемона Страница 43

— Нам некуда было торопиться. Этот мир необитаем, так что даже ты не смог бы тут ничего натворить.

— Угу. Понятно. И что теперь со мной будет?

— Согласно уставу гильдии, нападение на куратора рассматривается высшим трибуналом.

— То есть меня будут судить?

— Тебя уже судили.

— Не помню такого.

— Твое дело было рассмотрено заочно. Много времени это не заняло — в таких случаях приговор всегда один и тот же.

— Казнь, да?

— Совершенно верно.

— А может, не надо меня убивать? — попросил я. — Я тоже являюсь частью вселенной.

— Значит, скоро у вселенной будет на одну часть меньше.

— Между прочим, яцхен — вымирающий вид, — продолжал упрашивать я.

— Значит, скоро он вымрет окончательно, — равнодушно ответил Джемулан.

— И как меня казнят? Я бы предпочел повешение.

— Конкретный способ казни — на усмотрение экзекутора.

— А последнее желание мне положено? — заинтересовался я.

— Нет, — отказал Джемулан.

— Да ладно, я всего-то и хотел, что выкурить последнюю сигарету! — запротестовал я.

Мужик, стоявший справа от сида, достал портсигар, но поймал холодный взгляд Джемулана и сунул его обратно в карман. Эх, а счастье было так близко.

— Никакого   последнего желания, — повторил сид.

— Ну тогда хотя бы позвольте пожать вам руку, господин куратор, — попросил я. — Больше ведь не увидимся.

— Я не пожимаю руки таким, как ты.

— Тогда позвольте пожать вам горло, — ухмыльнулся я.

Вслед за этим я прыгнул вперед, на лету выпуская когти. Я прекрасно помнил, что произошло с тем энгахом ренегатом, Рубакой, поэтому трепался лишь для проформы. С Джемуланом не договоришься — бесполезно давить на жалость, бесполезно пытаться подкупить, бесполезно взывать к светлым сторонам его натуры.  да у него их и нет, по-моему. Он прогнивший насквозь высокомерный ублюдок, считающий себя центром мироздания и ни в грош не ставящий всех остальных.

Я таких терпеть не могу.

Но интересно, на что они рассчитывают. Слово мое отключили, так что просто скорчить меня не получится. Рубаку ведь Джемулан не корчил, а зарезал.  но неужели он надеется и меня так же завалить? Да я его сейчас просто нашинкую в мелкие кусочки.

Так я думал ровно одну секунду. А потом я шлепнулся на землю, каким-то образом промахнувшись мимо Джемулана. Опять! Как он это делает? Он ведь даже не шевельнулся, могу поклясться! Стоит себе на том же месте, руки в карманы, смотрит на меня, как солдат на вошь. Ну правильно, энгах никогда не должен терять лицо.

— Ах ты, сид пархатый.  — прохрипел я, сновавзмывая в воздух.

— Торокши, — спокойно произнес Джемулан.

В его руке из ниоткуда появился меч. Длинный меч с рубином на рукояти. Я уже не успевал отвернуть и с размаху насадился на него, как бабочка на булавку.

Любой другой тут же бы и сдох. Но яцхен — чертов

ски живучая тварь. Я лишь взрычал и принялся насаживаться на лезвие дальше — сейчас я доберусь до рожи гнусного сида.

Джемулан тоже это понял и резко повел ладонью, одновременно отступая назад. Меч распорол мне грудину и вышел слева, оставив глубокую рану. Мой сверхпрочный хитин он резал, как поролон.

Я снова бросился на Джемулана, держа в поле зрения колдовской клинок. И снова промахнулся. То ли Джемулан движется быстрее, чем я могу разглядеть, то ли это какая-то иллюзия — отведение глаз или что-то подобное. Склоняюсь к последнему — такие штучки как раз в эльфийском духе.

Вообще, я недооценивал этого остроухого. Мне следовало догадаться, что охоту на ренегатов всяким слабакам не поручают. Вон — я уже тяжело ранен, а этот даже не запыхался.

И ведь при нем еще и двое подручных! Они пока что даже не шевелятся, но со счетов их сбрасывать не стоит. Вряд ли Джемулан привел с собой пару зрителей на чисто поржать.

Только я об этом подумал, как они саданули меня с двух сторон. Энгах-человек выстрелил из какого-то бластера, энгах-монстр — шваркнул электроразрядом. То ли волшебство, то ли он сам по себе типа электрического угря.

Я завертелся юлой, пытаясь дотянуться хотя бы до одного. Тщетно. Ребятки оказались бойцами высочайшего класса. Человек прыгал и кувыркался с такой скоростью, что мог бы сделать честь и яцхену, а монстр просто не подпускал меня, каждый раз успевая шарахнуть молнией. Он бил с четырех рук сразу, остерегаясь лишь задеть товарищей. А ведь мне еще и постоянно приходилось следить за спиной — не подпускать Джемулана с его чудо-мечом.

Черт. Черт, черт, черт. По отдельности я одолел бы любого из этих троих. Но в команде.  стоит мне прыгнуть на одного, как двое других немедленно меня отшвыривают. Я почти дотянулся хвостом до человека — и только для того, чтобы клинок Джемулана отсек мое жало на хрен. Ох, как же это больно.  И рана в груди изрядно затрудняет движение.

— Вы все козлы!!! — бешено прохрипел я.

Я недооценил их. Черт, как же сильно я их недооценил. Решив на время отступить и залечить раны, я сиганул в сторону, оттолкнулся от земли, резко расправил крылья и начал подниматься в воздух. Вверх, вверх, вверх — подальше от Джемулана с его мечом. Электрический монстр тоже бьет на относительно небольшое расстояние. Остается парень с бластером, но вот как раз его атаки мне почти не страшны. Только хитин кое-где размяк — точно оплавился.

Но он даже и не думал стрелять. Оба подручных Джемулана отодвинулись в сторону, а тот.  размахнулся мечом.

Вот этого я совсем не ожидал! Лезвие чудо-меча вы тянулось метров на сорок — Джемулан легко крутанул его, и этот блистающий смерч со всего размаху обрушился на взлетающего ввысь яцхена. Обрушился — и разрезал пополам.

Моя нижняя половина бесславно полетела к земле. Верхняя задергалась, затрепыхалась на одном месте, кое-как размахивая крыльями, — и тут же получила несколько выстрелов из бластера. Меткий стрелок бил аккурат по крыльям, разрывая на хрен перепонку.

Я потерял равновесие и начал снижаться.  ниже.  ниже. ив меня ударила молния. На этот раз — страшной силы, с четырех рук сразу. Правильно, здесь-то этот урод никого не заденет.

Обливаясь кровью, почти теряя сознание от боли, я со всего размаху шлепнулся на землю. Чуть поодаль валялись мои ноги, изорванные крылья болтались никчемными тряпками, а хитин густо покрылся ранами и ожогами.

Над лесом взошла луна, заливая поляну мертвенно-белым светом. Джемулан и двое остальных подошли поближе. Они больше не стреляли — только молча таращились, как перед ними корчится изуродованный яцхен. Вот ведь гнусные твари!

А я тем временем регенерировал. Худо-бедно, но мои ткани потихоньку восстанавливались. Жаль только, что для полного выздоровления понадобится минимум два дня — очень уж жестко меня потрепало. Сейчас я даже пошевелиться толком не могу — только пальцы сами собой дергаются, как ножки сенокосца.

Энгахи начали проявлять нетерпение. Джемулан; по-прежнему смотрел как зачарованный, но вот человек и монстр — интересно, как их зовут? — отошли в сторону и теперь беседовали о чем-то своем. Время от времени они поглядывали на Джемулана — мол, долго, еще?

— Да добей ты его! — прорычал наконец энгах монстр. — Что нам здесь, до завтра торчать?

— Еще минуточку, — попросил Джемулан. — Вы можете идти, если хотите.

— Нет уж, нам велено убедиться, что дело закончено, — возразил энгах-человек, целясь в меня из бласера.

— Если ты не заканчиваешь, я сам закончу.

— Не надо, — поднял меч Джемулан. — Я хочу сделать это сам.

— Как скажешь.

Джемулан размахнулся, собираясь всадить клинок! мне в голову. Мы с сидом встретились взглядами — и я не увидел в его глазах ничего. Ни радости, ни самодовольства, ни жажды убийства. Он смотрел с предельным равнодушием — так коллекционер смотрит на очередную бабочку, которую наколол на булавку.

И вместе с тем двигался он нарочито медленно, явно оттягивая последний момент.

— Какого хрена ты тянешь? — прохрипел я, чувствуя, как в груди копится злость.

— Смерть — это высшее искусство, — неожиданно ответил Джемулан. — Умирая, ты создаешь последнее в жизни произведение, и чем дольше длится агония, тем прекраснее оно получается. Я не люблю это портить. У меня аж челюсть отвисла. Я и до этого знал, что Джемулан отморозок, но не думал, что он отморозок эстетствующий.

И вот тогда меня прорвало. За минувшие месяцы я всеми силами старался привести в лад свою душу — и вроде бы добился неплохих результатов. Во всяком случае, демонистость никак себя не проявляла, пока я дрался с энгахами. Я злился, конечно, но это была обычная, нормальная злость.

Но теперь выяснилось, что я не уничтожил Тьму в себе, а лишь загнал ее поглубже, — и она только и дожидалась, когда сможет вырваться.