Terry Pratchett - Добрые предзнаменования (пер. В.Филиппов) Страница 44

– Но… – начал Уэнслидейл.

– Вы только представьте, как потом будет здорово! – с воодушевлением продолжал Адам. – Америку можно будет заполнить новыми ковбоями, и индейцами, и полицейскими, и гангстерами, и мультяшками, и космонавтами и так далее. Круто, а?

Уэнслидейл с несчастным видом посмотрел на остальных. У всех появилась одна и та же мысль, которую они не смогли бы внятно высказать даже при обычных обстоятельствах. В общих чертах она сводилась к тому, что когда-то были настоящие ковбои и гангстеры, и это было здорово. И всегда будут какбудтошные ковбои и гангстеры, и это тоже здорово. Но настоящие какбудтошные ковбои и гангстеры, живые – а неживых можно сложить обратно в коробку, когда надоедят – это уже как-то совсем не здорово. Весь смысл гангстеров, ковбоев, пришельцев и пиратов в том, что можно перестать ими быть и пойти домой.

– Но до этого, – мрачно сказал Адам, – мы им еще покажем…

Посреди торгового центра росло дерево. Оно было не очень большое, и листья у него пожелтели под неверным светом, который с трудом доходил до него сквозь потрясающе модерновую крышу из дымчатого стекла. Удобрений в него вбухивали больше, чем допинга в спортсмена-олимпийца, а в ветвях были развешаны динамики. Но это все равно было дерево, и если прикрыть глаза и посмотреть на него поверх искусственного водопада, можно было почти поверить, что ты смотришь на больное дерево сквозь пелену слез.

Хайме Эрнез любил обедать под этим деревом. Когда старший смены заставал его за этим занятием, поднимался крик, но Хайме вырос на ферме, и очень неплохой ферме, и он всегда любил деревья, и ему и в голову не приходило, что придется перебраться в город, а что делать? У него была не такая уж плохая работа, и зарабатывал он столько денег, сколько его отцу даже не снилось. А деду вообще не снились деньги. Он даже не знал, что такое деньги, пока ему не исполнилось пятнадцать. Однако случается, что тебе нужны деревья, и просто позор, думал Хайме, что его дети растут, думая, что деревья – это только топливо, а его внуки будут думать, что деревья – это старые сказки.

И что тут поделаешь? Где раньше были деревья, теперь большие фермы, где были небольшие фермы – торговые центры, а где были торговые центры – теперь опять-таки торговые центры. Такие дела.

Он спрятал тележку за стойку с газетами, огляделся, украдкой присел на скамейку и открыл коробку с обедом.

Именно в этот момент он понял, что слышит шелест и видит движение теней на полу. Он снова огляделся.

Дерево двигалось. Он с интересом наблюдал. Хайме еще никогда не видел, как растет дерево.

Почва у ствола, которая на самом деле была просто кучей искусственных окатышей, буквально шевелилась – в ней двигались корни. Хайме увидел, как тонкий белый побег выполз наружу и слепо ткнулся в цементный пол.

Сам не понимая, совсем не понимая, зачем, он осторожно подтолкнул его ногой поближе к трещине между плитами. Побег ощупал края трещины и протиснулся в нее.

Ветки извивались самым невероятным образом.

Хайме услышал скрип тормозов на улице, но не обратил на это никакого внимания. Кто-то что-то кричал, но рядом с Хайме всегда кричали, причем нередко на него.

Побег, видимо, все же нашел настоящую землю под слоем бетона. Он потемнел и набух, как шланг, по которому пошла вода. А искусственный водопад перестал течь. Хайме ясно представил себе разорванные трубы, к которым жадно присосались новые корни.

Теперь он видел, что творится снаружи. Улица шла волнами, как море. Мостовая трескалась, и в трещины прорывались молодые деревца.

Конечно, понял он, у них ведь был настоящий свет. А у его дерева не было. У него был только мутный серый свет, оседавший с купола четырьмя этажами выше. Мертвый свет.

И что тут поделаешь?

Вот что.

Лифты не ездили, потому что электричество отключилось, но подняться надо было всего на четыре этажа. Хайме аккуратно закрыл коробку, не торопясь вернулся к тележке и выбрал самую длинную щетку.

Из здания центра, не переставая вопить, выбегали люди. Хайме, мило улыбаясь, шел им навстречу, словно лосось, плывущий против течения.

Купол дымчатого стекла поддерживался каркасом из белых балок, который, по мнению архитектора, должен был привносить какую-то там динамику во все строение. Оказалось, что стекло на самом деле – пластик, поэтому Хайме, когда он взобрался на одну из балок поудобнее, понадобилась вся его сила и вся длина рычага из ручки щетки, чтобы сломать его. Еще несколько ударов – и вниз полетели длинные, смертельно острые полосы пластмассы.

Под купол ворвался свет, и в его потоках заплясала пыль – так, что весь торговый центр словно наполнился светлячками.

Далеко внизу дерево разорвало стенки своей тюрьмы из фактурного бетона и рванулось кверху, как курьерский поезд. Хайме никогда не осознавал, что деревья, когда растут, издают особый звук. Этого вообще никто не осознавал, потому что если нарисовать график этой звуковой волны, от одного пика до другого будет двадцать четыре часа.

Проиграйте этот звук на огромной скорости и услышите, что деревья растут со звуком «вжж-уух!»

Хайме смотрел, как оно надвигается на него, словно зеленое грибовидное облако. Из-под корней вырывался пар.

У балок не было ни малейшего шанса. Остатки купола взлетели в небо, словно шарик для пинг-понга на струе из фонтана.

И во всем городе творилось то же самое, только города больше не было. Видно было только сплошное зеленое покрывало – во все стороны, до самого горизонта.

Хайме уселся на своей ветви поудобнее, уцепился за лиану и засмеялся. Он смеялся, и смеялся, и смеялся.

Вскоре пошел дождь.

Исследовательское китобойное судно Каппамаки занималось исследованиями на тему «Сколько китов можно поймать за неделю?».

Только вот сегодня китов не было вообще. Команда бессмысленно глазела на экраны, на которых с помощью новых высоких технологий показывались любые объекты крупнее сардины и рассчитывалась их чистая стоимость на международном нефтяном рынке, но ничего на них не видела. Если там и показывалась случайная рыбешка, она удалялась с такой скоростью, словно куда-то опаздывала.

Капитан побарабанил пальцами по пульту. Он подозревал, что вскоре ему придется проводить свое собственное исследование, чтобы выяснить, что происходит со статистически небольшой выборкой капитанов китобойных плавбаз, вернувшихся в порт с пустыми трюмами и без материалов для исследования. Что, интересно, с ними делают? Может, запирают в комнате наедине с гарпунной пушкой, и ожидают, что ты поступишь, как честный человек?

Этого просто не могло быть. Хоть что-то должно обнаруживаться.

Навигатор оторвал лист с принтерной распечаткой и уставился на него.

– Досточтимый господин, – сказал он.

– Что еще? – раздраженно повернулся к нему капитан.

– По-видимому, к большому несчастью у нас серьезные неполадки с аппаратурой. В этом месте глубина дна должна быть двести метров.

– И что с того?

– По моим показаниям глубина получается пятнадцать тысяч метров, досточтимый господин. И становится все глубже и глубже.

– Ерунда. Такой глубины не бывает.

Капитан уставился на скопище высоких технологий стоимостью в несколько миллионов йен, и ударил по пульту кулаком.

Навигатор нервно улыбнулся.

– А, вот, господин, – сказал он, – становится уже мельче.

Где никогда не слышен грохот волн,/ В бездонной пропасти, что глубже глубины, как было известно Азирафелю и Теннисону, / Спит крепко Кракен.

А теперь он проснулся.

Миллионы тонн глубоководного ила обрушились с его боков, когда он начал подъем.

– Видите? – сказал навигатор. – Уже три тысячи метров.

У кракена нет глаз. Ему просто не на что смотреть. Но подымаясь в струях ледяной воды, он слышит неслышимый нами шум моря, горестные свисты и переливы песен китов.

– Э-э…, – замялся навигатор. – Одна тысяча метров.

И он начинает сердиться.

– Пятьсот метров.

Каппамаки подхватывает внезапно вздувшейся волной.

– Сто метров!

Над кракеном – какая-то железная крошка. Кракен поворачивается.

И десять миллиардов банок собачьих консервов вопиют о мщении.

Стекла из окон домика посыпались внутрь. Это была уже не буря – это было побоище. Хлопья цветов жасмина полетели через комнату, вперемешку с дождем из карточек.

Ньют и Анафема прижались друг к другу в крошечном закутке между перевернутым столом и стеной.

– Ну давай, – пробормотал Ньют. – Скажи, что Агнесса и это предсказала.

– Она же писала «и приносит он бурю»!

– Да это ураган какой-то! А она говорила, что случится дальше?

– С номера 2315 есть ссылка на 3477, – ответила Анафема.

– И ты помнишь это в таких подробностях в такой момент?