Терри Пратчетт - Правда Страница 44

– Покупает? – удивился Вильям. – Как можно покупать людей?

– Ну вот видишь? Разница культур снова мешает нам понять друг друга, парень. Вырастить юного гнома до брачного возраста стоит кучу денег. Еда, одежда, кольчуга… все это из года в год складывается в кругленькую сумму. Ее необходимо возместить. В конце концов, гном становится значительной материальной ценностью. За которую нужно платить золотом. Это традиция. Ну или драгоценными камнями. Камнями тоже неплохо. Ты, наверное, слышал нашу гномью поговорку: «Он на вес золота»? Разумеется, если гном работает на своих родителей, это тоже принимается в расчет, в колонке «доходы». Да что там говорить, гном, который решит повременить с браком до более зрелого возраста, может оказаться даже обладателем довольно приличной суммы… Ты все равно смотришь на меня как-то странно.

– Э, просто мы все делаем по-другому, – пробормотал Вильям.

Доброгор бросил на него острый взгляд.

– По-другому? – сказал он. – Правда? Ну и что же вы используете вместо золота?

– Э… благодарность, наверное, – ответил Вильям.

Он сильно хотел, чтобы разговор прекратился, прямо сейчас. Они вступили на тонкий лед.

– И как она вычисляется?

– Ну… она вообще не вычисляется… в общем-то…

– Разве это не вызывает проблем?

– Иногда.

– А. Ну, благодарность нам тоже ведома. Однако наш способ означает, что пара начинает новую жизнь как… г'дарака… э, свободные, без обременений, новые гномы. А вот потом уже их родители могут сделать им щедрый свадебный подарок, который бывает зачастую гораздо больше суммы выкупа. Это уже знак любви и уважения, отношения между гномами, а не между должником и кредитором… хотя, должен сказать, человеческие слова не в состоянии описать все как нужно. Для нас это работает. Уже многие тысячи лет.

– Для человека это звучит как-то… холодновато, – сказал Вильям.

Доброгор бросил на него еще один изучающий взгляд.

– Ты хочешь сказать, по сравнению с теми замечательными теплыми способами, какими люди устраивают свои дела? – сказал он. – Можешь не отвечать. Так или иначе, мы с Боддони хотим вместе открыть новую шахту, а мы оба – весьма недешевые гномы. Мы знаем, как работать со свинцом, поэтому решили, что год или два типографской работы снабдят нас необходимыми деньгами.

– Вы собрались пожениться?

– Да, – ответил Доброгор.

– О… ну, тогда поздравляю, – пробормотал Вильям.

Он знал достаточно, чтобы оставить без комментариев тот факт, что оба гнома выглядят как маленькие воины-варвары с длинными бородами. Все верные традициям гномы так выглядят[9].

Доброгор улыбнулся.

– Не волнуйся из-за своего отца, парень. Люди меняются. Моя бабушка, например, считала людей безволосой разновидностью медведей. Теперь она так не думает.

– И почему же она изменила свое мнение?

– Потому что умерла, подозреваю. – Доброгор поднялся на ноги и похлопал Вильяма по плечу. – Ну ладно, давай закончим набирать газету. Печать тиража начнем, как только проснутся парни.

Вильям вернулся домой как раз к завтраку, и миссис Секретум уже поджидала его. Ее рот был сжат в тонкую полоску, как у человека, обнаружившего явные признаки нереспектабельного поведения.

– Я должна потребовать объяснений всему, что произошло прошлой ночью, – заявила она, застигнув его в холле, – а также извольте получить уведомление о выселении.

Вильям слишком устал, чтобы врать.

– Я хотел узнать, сколько весят 70 000 долларов, – честно ответил он.

Казалось, каждый мускул на лице его домовладелицы пришел в движение. Будучи женщиной, которая очень быстро может разузнать всю подноготную о ком угодно, она, конечно же, знала, из какой семьи происходит Вильям, поэтому подергивание лица отображало происходившую в ней серьезную внутреннюю борьбу, ведь 70 000 долларов были весьма респектабельной суммой.

– Возможно, я немного поторопилась, – признала она наконец. – Ну и как, узнали вы, сколько весят эти деньги?

– Да, спасибо.

– Хотите оставить весы у себя на несколько дней? Ну, просто на случай, если понадобится взвесить еще немного денег?

– Думаю, взвешивать больше ничего не нужно, но все равно, спасибо вам, миссис Секретум.

– Завтрак уже начался, мистер де Словье, но… так и быть, на этот раз я сделаю для вас исключение.

Ему даже достались целых два вареных яйца. Это был редкий знак благоволения со стороны домовладелицы.

За столом уже оживленно обсуждали последние новости.

– Я просто потрясен, – заявил мистер Картрайт, – ума не приложу, как они все это разузнали?

– Поневоле задумаешься, а что еще происходит важного, о чем нам не сообщают, – сказал мистер Подорожнинг.

Вильям послушал еще немного, но потом не вытерпел.

– В газете было что-нибудь интересное? – с невинным видом спросил он.

– Женщина с улицы Пинокбери{59} утверждает, будто ее мужа похитили эльфы – ответил мистер Грязнотест, показывая Вильяму «Инквайрер».

Заголовок не оставлял сомнений в содержании статьи:

ЭЛЬФЫ УКРАЛИ МОЕГО МУЖА!

– Это же выдумки! – возмутился Вильям.

– Не может быть, – возразил мистер Грязнотест, – тут ее имя и адрес написаны, вот, сами взгляните. Ее не стали бы печатать в газете, если бы она врала, верно?

Вильям взглянул на имя и адрес.

– Я знаю эту леди, – сообщил он.

– Ну вот!

– В прошлом месяце именно она заявила, что ее мужа унесла в небеса большая серебряная тарелка, – сказал Вильям, обладавший неплохой памятью на такие штуки. Он чуть не поместил это в свое письмо с новостями, в раздел «Минута веселья», но потом передумал. – А вы, мистер Наклоне, сказали тогда, что ее муж сам себя похитил, вместе с леди по имени Фло, официанткой из «Дома Ребрышек Харги», и что об этом, дескать, все знают.

Миссис Секретум бросила на Вильяма строгий взгляд, который предупреждал, что два яйца не гарантируют неприкосновенности, и вопрос о ночном похищении кухонных принадлежностей может быть вновь поставлен ребром в любой момент.

– Я не одобряю подобные разговоры за столом, – холодно заявила она.

– Ну, это же очевидно, – возразил Вильяму мистер Картрайт, – он, наверное, успел уже вернуться домой, а тут его похитили снова!

– Откуда вернуться, от серебряной тарелки или от Фло? – поинтересовался Вильям.

– Мистер де Словье!

– Я просто спросил, – запротестовал Вильям. – А, я вижу, они разузнали имя человека, ограбившего вчера ювелирную лавку. Как жаль, что это «Сознаюсь» Дункан, бедный старикан.

– Известный преступник, судя по заметке, – заявил мистер Подорожнинг. – А Стража не потрудилась арестовать его, какое безобразие!

– Ага, безобразие, особенно если учесть, что он сам каждый день настоятельно требует ареста.

– Зачем?

– Горячий обед и постель на ночь, – пояснил Вильям. – Ради этого «Сознаюсь» Дункан готов признаться в чем угодно. Первородный грех, убийства, мелкие кражи… все. В самые отчаянные моменты он даже пытается сдать сам себя за вознаграждение.

– Тогда они должны что-нибудь сделать с ним, – заявила миссис Секретум.

– Обычно ему дают кружку чаю, насколько мне известно, – поделился информацией Вильям. Он выдержал паузу, а потом намекнул: – В другой газете есть что-нибудь интересное?

– О, ерунда, они продолжают талдычить, будто Ветинари невиновен, – откликнулся мистер Грязнотест. – А король Ланкра заявляет, что женщины Ланкра не рожают змей.

– Ну а что же ему еще остается говорить? – заметила миссис Секретум.

– Ветинари наверняка что-то натворил, – заявил мистер Подорожнинг. – Иначе что ему помешало бы ответить на вопросы Стражи? Невиновные так себя не ведут, по моему скромному мнению[10].

– А мне кажется, очень многие факты заставляют усомниться в его виновности, – сказал Вильям.

– В самом деле? – откликнулся мистер Подорожнинг, тоном голоса давая понять, что мнение Вильяма – существенно более скромное, чем его собственное.

– В любом случае, – продолжал он, – главы Гильдий встречаются сегодня. – Он фыркнул. – Пришло время перемен. Честно говоря, нам нужен правитель, который будет повнимательнее прислушиваться к мнениям простых людей.

Вильям бросил взгляд на мистера Длинношахта, гнома, который был занят тем, что мирно вырезал из хлеба солдатиков. Возможно, Длинношахт не обратил внимания на эту реплику. Возможно, там и не на что было обращать внимание, а Вильям просто проявил излишнюю чувствительность. Однако годы знакомства с риторикой лорда де Словье весьма обострили чутье Вильяма. И это чутье подсказывало ему, что фразы о «мнениях простых людей», безобидные сами по себе, зачастую означают, что кого-то надо выпороть кнутом.