Вера Чиркова - Вернись, а то убью! Страница 44

— Вон, еда для вас, — небрежно кивнула на маленький столик Сахта, незаметно смахивая предательскую слезинку, — а спать ляжете у той стены.

И торопливо ушла за плетеную из травы занавеску.

Сидеть за маленьким столиком полагалось на полу, устеленном камышовыми ковриками, и это было почти роскошью по сравнению с грязью кочевничьих клеток. Однако главным сюрпризом стала еда. Разложенная на чистых дощечках вареная и жареная рыба, пресная, густая каша и острые овощные приправы в крошечных мисочках выгодно отличались от вареных костей, которые нам доставались в стойбищах. Не прошло и четверти часа, как все эти вкусности исчезли в наших желудках. Разумеется, ради нас самих никто из туземцев и не подумал приготовить такое угощение, все сделали деньги и авторитет отшельников. И чем ближе мы будем подъезжать к Хайкань-таню, тем почтительнее будет встречать нас местное население.

— Приятно почувствовать себя человеком, — устраиваясь в своем уголке, буркнул я, пряча под коврик последний дротик.

Ботинки, провонявшие не меньше остальной одежды я тщательно вымыл за то время, пока мыльню занимали женщины. И теперь они сохли за порогом, входить в чиндайские хижины положено без обуви.

На другой день события завертелись с головокружительной быстротой с самого утра. Проводники, с вечера не проявлявшие к нам никакого интереса, примчались в нашу хижину, едва порозовели вечные снеговые шапки на острых вершинах Хайкань-таня. Разбудили Сахту и приказали спешно собираться.

Пока мы с Туром ходили к озеру умываться, на столике появился очень скромный завтрак. Тоненькие лепешечки, отвар из трав и горстка сушеных фруктов. Расправились мы с ним почти моментально, и вскоре уже тряслись на почти родных, но изрядно надоевших лошадках. Сегодня послушники распределились по-другому, старший мчался впереди, а остальные двое ехали сзади и беспрестанно подгоняли наших животин. Вскоре у меня появилось и начало крепнуть подозрение, что мы от кого-то убегаем. И то, что старший проводник вел отряд по бездорожью, только подтверждало эти выводы.

Однако, сколько я ни бросал назад осторожных взглядов, ничего похожего на погоню так и не заметил. Мы преодолели в таким темпе один холм, спустились в ложок, проехали с лигу и начали подъем на следующий холм. Лошадки запалено дышали и спотыкались все чаще, но отшельники не обращали на это никакого внимания. А значит, рассудил я, место, к которому мы так стремимся, уже недалеко, на неопытных наездников сопровождающие вовсе не похожи.

Старший подал сигнал остановиться, как только лошади вытащили нас на вершину холма. И сразу ринулся к ведьме, доставая из висевшего на шее мешочка знакомую звездочку переноса.

— Давай, открывай, этот на троих.

Вот теперь понятно, почему Туру не разрешали тратить энергию, знали заранее, что понадобится для перехода. Не успели мы слезть с измученных животных, как младшие послушники принялись торопливо стегать лошадей, отгоняя подальше. Впрочем, лошади и сами, почуяв свободу, ринулись вниз, в поисках воды.

Сахта кивнула Туру, и он встал рядом, приготовившись помогать держать перенос. Артемия и Камира ждали появления портального овала так настороженно, что мне стало ясно, наше путешествие подходит к концу. Звякнул лучик переноса, расцвел темный туман переноса, взмахнула рукой ведьма, — вперед!

Прыгнула в неизвестность Камира, за ней мать, побежали запыхавшиеся младшие послушники…

И в этот момент в ухе радостно зашелестело — Грег!

— Хайканьские отшельники! — почти вслух крикнул я и влетел в перенос, подпихнутый крепким толчком старшего проводника.

Чтобы вывалиться на озаренные первыми лучами солнца каменные плиты. Только многолетний опыт да постоянные тренировки с оружием не дали мне покатиться кубарем. Поминая недобрым словом ретивого отшельника, отскакиваю в сторону и первым делом оглядываюсь вокруг, чтобы иметь представление, чего нужно ждать от этого места. И понимаю, что в этот раз не ошибся. Хотя и не привелось мне побывать тут самому, но картинки и рассказы учителей очень точно передавали таинственную простоту и аскетизм прибежища отшельников. Впрочем, до него еще придется добираться.

Пока мы стоим на широкой площадке перед отвесной стеной примерно посредине высоченной скалы. За краем площадки, огороженной низким каменным барьером, глубокая пропасть и на ее дне белеют буруны безобидного отсюда потока. А в стене, на высоте в двадцать локтей темнеет отверстие входа. И только небольшой козырек, пристроенный над ним, дает понять, что это отверстие — дело человеческих рук.

Я заинтересованно ждал, когда же из отверстия выпадет веревочная лестница или высунется медный шест с торчащими во все стороны ручками и прикидывал, как мы будем поднимать по этому сооружению женщин. Заранее представляя все трудности этого мероприятия. Хотя и верил, что отшельники не стали бы придумывать такой сложный способ нашего уничтожения, для этого у них были способы попроще. И возможностей тоже хватало.

Старший проводник, появившись из портала, удостоверился вначале, что ведьма с магом нигде не потерялись, затем, подойдя к краю площадки, осмотрел вьющуюся снизу пустынную тропу и только после этого дернул за темный шнур, совершенно незаметный на фоне стены.

В ответ на этот сигнал в отверстии появилось чье-то смутно белевшее в тени козырька лицо, некоторое время молча изучало нас, а потом так же молча исчезло. Потянулись томительные минуты ожидания. Мы все молчали, а о чем можно болтать или договариваться перед лицом неизвестности?

Камира с ведьмой, если и были в курсе происходящего, успешно маскировали это знание безразличными лицами, а Артемия озиралась с такой же любознательностью, как и мы с Туром. Проводник отошел к дальнему краю площадки и отрешенно рассматривал сверкающе-белые пики скал, возвышающиеся по ту сторону ущелья. Впрочем скалы тут были с трех сторон, распахиваясь только с востока, там, откуда поднималась выбитая в скале тропка. С той стороны разбегались вдаль уже знакомые холмы, смотреть на которые за последние дни мне как-то поднадоело.

— Идем.

Слова старшего проводника прозвучали так неожиданно, что я даже оглянулся. И изумленно замер, обнаружив рядом с ним темный овал входа, которого не было там еще несколько секунд назад.

Ведьма решительно направилась к открывшемуся проходу, но у самой дыры остановилась, пропуская вперед всех нас. Повинуясь ее взгляду, я шагнул в проход первым, и сразу обнаружил, что несколько ступенек узкой лестницы, против ожидания, ведут не вверх, а вниз. Затем с десяток шагов коридор прям, как стрела, и упирается в слабо освещенный вход в какое-то помещение. Дойдя до него, снова обнаруживаю несколько ступеней вниз и по ним попадаю в круглую камеру. В противоположной стене темнеет вход в следующий коридор, и к нему ведут точно такие же ступеньки. Комнатка слабо освещена свисающей с потолка масляной лампой, а в стенах темнеют узкие щели. Не удивлюсь, если окажется, что в стене проходит круговая галерея, и заранее не завидую глупцам, решившим войти в обитель через этот вход.

Хотя другого, вполне возможно и не существует… во всяком случае, поблизости.

Второй тоннель привел нас в еще одну круглую камеру, более просторную. Отсюда уже разбегались во все стороны узкие коридорчики, и только один вход охранялся двумя послушниками. И именно на него показал старший проводник, молча предлагая следовать дальше.

Освещенный редко висящими лампами коридор был намного длиннее предыдущих и, идя по нему, я успел шепнуть Туру, чтоб вел себя как можно спокойнее и не поддавался на провокации. Про внутренние распорядки обители было известно очень немного, но, по мнению Клариссы, если судить по поведению послушников, можно сказать с уверенностью, воспитывают их очень жестко. И несмотря на это, каждое утро на площадку ко входу приходят чиндайцы, желающие отдать сюда своих сыновей, в основном тех, с которыми не могут справиться сами. Однако отшельники берут далеко не каждого, и еще никому не удалось понять принцип отбора.

Овал входа в очередное помещение неумолимо приближался, и как я ни старался настроить себя на бесстрастность, свойственную рабам, сердце начало биться быстрее. Еще никому не удавалось попасть сюда и увидеть отшельников, а тем более, возвратиться на волю. Я же твердо намерен вернуться домой и искренне надеюсь, что у ведьмы не было первоначального намерения поселиться тут навсегда.

Однако когда стало возможно рассмотреть то, что находится внутри помещения, в моей душе проснулось нехорошее подозрение. И с каждым шагом все крепло, чтобы к тому моменту, как я шагнул в зал, обратиться в абсолютную уверенность.

Уже хорошо знакомая конструкция, похожая на цветок укропа, подпирала потолок этого помещения, и то, что большая часть подпорок была из простого железа, а несколько штук матово светились зеленью, было главным символом этого места. Просто кричащим о том, что местные обитатели не просто бывали когда-то в храмах на островах восточного океана, они еще и считали их единственным достойным подражания примером. И даже сумели доставить сюда часть колонн. А несколько прорезанных в толще стены высоких и очень узких окон, застекленных обычным стеклом, служат лишь подтверждением моей догадки.