Терри Пратчетт - Пятый элефант Страница 47

Ваймс нажал на один из них. Сбоку откинулся крошечный люк, из которого высунулась малюсенькая голова.

– Ага! – воскликнул бесенок.

Таких мелких демонов Ваймс видел впервые.

– Я знаю, что енто такое! – воскликнул Детрит. – Это нанодемон! Они больше ста баксов стоят!

– И куда вы все запропастились?! Я уже целых две недели ничего не жрал! – пропищал демон.

– Этот иконограф такой маленький, что его можно спрятать в кармане, – сказал Ваймс. – Для шпиона самое то… Штука из того же разряда, что и однозарядный арбалет Иниго. И гляньте-ка туда…

В углу потайного кабинета обнаружилась небольшая лестница. Ваймс осторожно спустился по ступенькам и открыл маленькую дверцу.

На него накатила волна теплого влажного воздуха.

– Дорогая, подай мне свечу, – попросил он. За дверью он увидел длинный темный коридор.

Вдоль дальней стены тянулись ржавые трубы, из каждого соединения которых струился пар.

– Он мог входить и выходить. Незаметно, – пробормотал Ваймс. – В каком же грязном мире мы живем…

Когда Иниго установил ракету на площадке под огромными квадратными заслонками, небо совсем затянулось тучами, а поднявшийся ветер стегал клик-башню крупными, тяжелыми снежинками.

Он попытался зажечь пару спичек, но ветер задувал их, прежде чем он успевал защитить пламя ладонями.

– Проклятье. Мхм-ммм.

Иниго спустился по лестнице в приятное тепло башни. «Наверное, стоит провести ночь здесь», – подумал он, копаясь в ящиках. Не то чтобы он чего-то боялся, но ветер мог принести очередной буран, а в такую погоду горные дороги – предательская штука.

Вдруг его осенило, и он, открыв печную дверцу, достал из топки щипцами тлеющую головешку.

Когда он вынес ее на верхнюю площадку, угли ярко вспыхнули, и он поднес пламя к запальному отверстию в нижней части картонной трубки.

Трубка выстрелила с хлопком, почти не слышным из-за завывания ветра. Невидимая ракета исчезла за пеленой снега и через несколько секунд взорвалась в сотне футов над головой, на мгновение озарив лес зловещим красным светом.

Иниго едва успел спуститься обратно в комнату, когда кто-то постучал во входную дверь.

Он замер. На этом этаже имелось окошко – по крайней мере, конструкторы башни предусмотрели подобную ситуацию: из окошка можно было рассмотреть, кто стучит в дверь.

На улице никого не было.

Стук раздался снова.

После ухода Ваймса он так и не удосужился запереть дверь, но сожалеть об этом было уже поздно. Однако Иниго Сепаратор прошел обучение в академии, по сравнению с которой любой монастырь, где обучают боевым искусствам, выглядел детским садиком.

Иниго зажег свечу и пополз по лестнице вниз, в темноту. Тени заплясали на мешках с провиантом.

Поставив свечу на один из ящиков, он достал из-под пальто однозарядный арбалет и, уперев его в стену, с трудом взвел тетиву. Потом шевельнул левой рукой – клинок привычно скользнул в ладонь.

При щелчке каблуками из носков туфель выскочили тонкие лезвия.

Вроде бы все в порядке. Устроившись поудобнее, Иниго стал ждать.

Горевшая за его спиной свеча вдруг погасла, словно ее кто-то задул.

Он резко повернулся, арбалетная стрела со свистом умчалась в темноту, а клинок рубанул по пустоте… И только тогда до Иниго Сепаратора дошло, что стучать в дверь можно с любой стороны.

А они действительно очень умны.

Мхм-м…

Шелли крутнулась на месте, хотя точнее будет сказать – «переместилась вокруг собственной оси». Такие па даются гномам нелегко.

– Ты выглядишь очень… мило, – признала госпожа Сибилла. – Кроме того, платье полностью закрывает твои ноги. Не вижу ни единого повода для жалоб.

«Разве что среди гостей найдутся особо модочувствительные люди», – мысленно добавила она. Проблема состояла в том, что гномодницы, как она их про себя называла, все еще находились в творческом поиске.

Сама госпожа Сибилла предпочитала носить вечерние платья голубого цвета – этот оттенок частенько выбирали дамы определенного возраста и комплекции, чтобы совместить максимум стиля с минимумом обнаженности. Но гномодницы открыли такую штуку, как блестки, и, очевидно, решили про себя: раз уж ниспровергать тысячелетние подземные традиции, то действовать надо жестко и непримиримо, а не какими-нибудь там золотыми побрякушками и жемчугами.

– И красный цвет выбран правильно, – искренне похвалила госпожа Сибилла. – Красный – очень приятный цвет. У тебя красивое красное платье. Э… И перья. Э… Сумочка для топора… Э…

– Что, недостаточно блестит? – спросила Шелли.

– О нет! Нет… Если бы мне предстояло отправиться на дипломатический прием с топором за спиной, не думаю, что я захотела бы привлекать к нему внимание излишним блеском. Э… Просто… Это очень большой топор, – закончила она нескладно.

– Вы считаете, что маленький топор был бы мне больше к лицу?

– Ну, в принципе да.

– Может, с несколькими рубинами в топорище?

– Может, – слабым голосом откликнулась госпожа Сибилла. – Почему бы и нет, в конце концов?

– А как вам я, а, ваша светлость? – пророкотал Детрит.

Игорь поработал на славу, применив к нескольким найденным в гардеробе посольства костюмам все свое новаторское мастерство хирурга – то же самое, что, как правило, применял к несчастливым лесорубам и другим неудачникам, которые неосмотрительно подошли к ленточной пиле слишком близко. Ему понадобилось всего девяносто минут, чтобы соорудить вокруг Детрита некое подобие фрака для торжественных мероприятий. Со всей определенностью можно было сказать лишь одно: это был совершенно точно вечерний фрак. В дневное время такие штуки не проходят. Тролль выглядел как каменная стена, которую обрядили в костюм и снабдили «бабочкой».

– Как ты себя чувствуешь? – спросила госпожа Сибилла, решив не рисковать.

– Немножко жмет вот здесь, вокруг… Как енто место называется?

– Честно говоря, понятия не имею, – ответила госпожа Сибилла.

– И немного кренит набок, – сказал Детрит. – Но чувствую себя весьма чемоданно.

– И положи арбалет. Он останется в посольстве, – решительно заявила госпожа Сибилла.

– Ага-а, ей-то топор можно… – с обидой протянул Детрит.

– Топоры гномов давно признаны традиционным национальным оружием, – возразила госпожа Сибилла. – Я не очень хорошо знакома с местными правилами поведения в обществе, но полагаю, ты мог бы взять с собой дубину.

«В конце концов, – добавила она про себя, – хотела бы я посмотреть на того, кто попытается ее у тебя отобрать».

– А арбалет – енто нетрадиционное оружие?

– Нет. Боюсь, что нет.

– Я могу его, ну, типа начистить.

– К сожалению, этого мало… О Сэм…

– Да, дорогая? – сказал Ваймс, спускаясь по лестнице.

– Это же твой парадный мундир! А где твои герцогские регалии?

– Куда-то запропастились, – с невинным видом откликнулся Ваймс. – Наверное, мы все-таки потеряли на перевале пару-другую чемоданов. Зато у меня шлем с перьями. А кроме того, Игорь начищал нагрудник моей кирасы, пока не увидел в нем свое отражение – не знаю, правда, зачем, но… – Посмотрев на жену, он запнулся. – Дорогая, пойми, герцог – это чисто военный термин. Ни один солдат не отправится в бой в трико. Он ведь может и в плен попасть.

– Сэм, я нахожу твои объяснения крайне подозрительными.

– Не веришь мне, спроси хотя бы у Детрита, – предложил Ваймс. – Он подтвердит.

– Так точно, сэр! – выпалил Детрит. – Вами был отдан четкий приказ: поддерживать вас в любой…

– Кстати, мы уже опаздываем… – всполошился Ваймс. – О боги… Неужели это Шельма?

– Так точно, сэр, – смущенно ответила Шелли.

«В конце концов, – подумал Ваймс, – на протяжении многих веков ее родственники, одеваясь в кожу и кольчуги, ходили навстречу подземным взрывам…»

– Очень мило, – кивнул он.

Яркие лампы освещали тоннель, ведущий к подземному городу, который Ваймс про себя называл Нижним Здецом. Охранявшие тоннель гномы, едва завидев герб Анк-Морпорка, взмахом руки пропускали карету. Стражники, дежурившие рядом с гигантским лифтом, повели себя менее уверенно. Но Сэм Ваймс многому научился, наблюдая за госпожой Сибиллой. Она шла по миру так, словно не существовало ни малейшей возможности того, что кто-то ее остановит и начнет задавать вопросы, и в большинстве случаев именно так и происходило. Причем это ее поведение было абсолютно неумышленным. Такой уж она была рождена, именно так всегда поступали представители ее класса.

В лифте кроме них были и другие люди. В основном дипломаты, которых Ваймс не знал, а еще – гномы-музыканты. В специально огороженном веревкой углу они играли приятную, но слегка назойливую музыку, сверлившую мозг Ваймса на протяжении всего мучительно долгого путешествия вниз.