Евгений Лукин - КАПУСТА БЕЗ КОЧЕРЫЖКИ Страница 47

— Боится, бедняга, — сказал Хоппер и дал команду выходить на поляну.

Аборигены оказались очень милыми существами. Они все время размахивали длинными передними конечностями, морщились и не переставая лопотали. Неожиданно один из них принялся собирать палки, а когда набрал большую охапку, то сложил их шалашиком и поджег чем-то похожим на зажигалку.

— Техника-то у них на уровне, — сказал Хоппер.

— Надо бы на связь выйти, — забеспокоился один из космонавтов.

— Как? — отмахнулся Хоппер. — Догадаются. Еще не хватало, чтобы к нам на корабль пожаловали гости. Кто их знает. Это сейчас они такие доброжелательные. Шарахнут по кораблю из какой-нибудь бандуры, и крышка.

— А ты думаешь, что они считают нас своими, из зоопарка, например?

— Не важно, что они думают. Про корабль — ни слова.

Аборигены худо-бедно объяснили космонавтам, что гуляют по лесу, ищут всякую живность. Затем один из них попросил показать пистолет, и Хоппер достал свой посеребренный бластер, а взамен получил черную «штуковину» незнакомцев.

Аборигены внимательно разглядывали оружие космонавтов и о чем-то оживленно болтали. Хоппер уловил в разговоре нотку восхищения и с гордостью подумал о достижениях своего народа. Он бы с удовольствием продемонстрировал жителям этой планеты свое оружие, но один из них поднял руку и нажал на спусковой крючок. «Жаль, что не по деревьям, — подумал Хоппер, — вы бы в действии его посмотрели».

Повертев в руках оружие аборигенов, Хоппер поднял пистолет и выстрелил. В воздухе мелькнула бледная черточка, и на высоте около километра вспыхнул небольшой взрыв.

— Плазма, — охнул Хоппер.

Вернув пистолет владельцу, Хоппер закивал, опустил один из пальцев вниз и добавил:

— Замечательно. Черт, да вы, ребятки, не так просты. — Затем он при помощи жестов объяснил новым знакомым, что им пора уходить, а своим приказал: — Все. На корабль. Какими бы они хорошими ни были, а что там думают их правители, одному (югу известно.

Прощание было очень теплым. Аборигены пожали космонавтам руки, а космонавты похлопали в знак дружбы в ладоши.

Едва космонавты сделали несколько шагов к лесу, как из кустов на поляну выкатились два милых зверька. Они по инерции пробежали почти до самой лужи, но, увидев космонавтов, остановились.

— Ну вот и фауна, — удовлетворенно сказал Хоппер. — Может, захватим одного? А то как-то неудобно возвращаться с пустыми руками.

Аборигены тоже остановились и о чем-то заговорили.

— Эй! — окликнул их Хоппер и показал на зверьков: — Они не ядовитые? Собственно, чего я спрашиваю? — Хоппер жестами объяснил, что хочет поймать зверька, и аборигены согласно закивали.

— Они предлагают нам в подарок этих зверушек, — сказал Бойко.

— Я не против, — ответил Хенк, — если это недолго.

На ловлю зверьков ушло не больше минуты. Их поделили пополам между группами. Хоппер попытался просто так, из любопытства, выяснить, съедобны ли они, но Хенк решительно тряхнул головой и сказал:

— Спасибо, господа, собачины (или что это — не знаю) не ем. Кошек, кстати, тоже не люблю.

Еще раз попрощавшись, группы разошлись в разных направлениях. Зверек в руках у Хоппера дергался и надрывно кричал. У него совсем не было когтей и почему-то шкурка отставала от тела.

Чак бился в лапах у чудовища и пытался разглядеть сквозь ветви, куда унесли Тюи. Последнее, что он слышал:

— Чак! Чак, дорогой… кто это, Чак?! Спаси меня, Чак!

ПРАЗДНИК ЗАЧАТИЯ

Вот и пришло мое время. Завтра праздник зачатия. Свою жизнь я прожил честно. Мне повезло: мало кому удается увидеть столько, сколько видел я.

Они прилетели в двадцать первый день. Да, в двадцать первый. Все правильно.

Недалеко от города в полдень на землю опустилась огромная башня. Как сейчас помню: загрохотало, словно при оползнях. Все сильно перепугались и попрятались в домах. Я живу на окраине, и мне хорошо было видно, как это произошло.

Из башни долго никто не выходил. Вечером в ней открылась дверца, и оттуда выдвинулась лестница, но никто не вышел. Когда совсем стемнело, я лег спать.

Утром надо было идти на работу, и я пошел. Около моего дома стояла большая толпа. Все смотрели на башню и гадали, зачем она прилетела. Я увидел Па и подошел к нему поздороваться. Тут все закричали и бросились врассыпную. Меня сбили с ног. Я упал, и по моей спине и рукам несколько раз пробежали. Я встал и посмотрел в сторону башни. По лестнице спускались три уродца. Они шли медленно и смотрели на меня. Мне стало очень страшно. Хотелось убежать, но почему-то не получалось. Они остановились, и один поднял руку. У него было всего две руки. В руке у него ничего не было, но все равно у меня от страха подкосились ноги. Они подошли ближе, но тут я опомнился и влетел в свой дом. Больше в тот день я их не видел, потому что закрыл окна крышками.

Утром эти трое опять спустились по лестнице. Я долго думал: если они никого не трогают, то, наверное, и не собираются. Они меня заметили, и один из них поднял руку. Я тоже поднял. Тогда они подошли совсем близко, и я то ли услышал, то ли почувствовал голос, будто в мою голову кто-то вселился. Голос сказал:

— Не бойся! Мы не сделаем тебе ничего плохого. Мы прилетели с другой планеты, чтобы познакомиться с вашей жизнью.

Я подумал: «Наверное, и правда с другой планеты. Откуда же еще?»

— Да, — опять заговорило у меня в голове, — Мы прилетели как друзья. Смотри, у нас нет никакого оружия.

Камней у них действительно не было, но на поясах висели какие-то штуки, и я подумал: «А кто его знает, что это за штуки».

— Это не оружие, — сказал один из уродцев, — При помощи этих коробочек мы разговариваем с тобой.

Я уже понял, что они со мной разговаривают. Когда у меня в голове начинает говорить, у одного из уродцев открывается и закрывается дырка наверху.

— Выйди к нам, не бойся, — сказал один уродец. — Мы не хотим, чтобы вы нас боялись. Будем друзьями.

Мне было очень страшно, но потом я подумал: «Зачем им меня убивать? Стоило ли лететь так далеко, чтобы убить простого Горожанина?»

— Ты правильно рассуждаешь, — сказал тот же уродец, — Мы пришли с миром.

Я вышел из дома. Из каждого окна выглядывало по нескольку человек. Наверное, никто не пошел на работу.

Уродцы медленно подошли ко мне.

— Ты смелый и умный, — сказал один из них, — Скажи, кто у вас самый главный?

— Я, — сказал я ему. — Это мой дом, я здесь главный. Его строил мой прапрапрапрапрапрапрадед. Здесь меня зачали, здесь моя мать съела отца, здесь мы родились. Мои сестры ушли в женский город два дня назад.

Уродцы посмотрели друг на друга. Кстати, глаза у них почти такие же, как у нас, и мне показалось, что они удивились.

— А почему твоя мать съела твоего отца? — спросил один уродец.

Я понял, что труднее всего бывает ответить на глупый вопрос.

— Как почему? — спросил я, — Ну потому, что они были вместе. Праздник зачатия кончился, вот и все.

— Ты хочешь сказать, что ваши женщины съедают своих мужей?

— А разве у вас не так? — спросил я, — Надо же было нас чем-то кормить. Самой матери хватает только на два месяца, и если бы она не съела отца, то мы бы не родились.

— Так, стало быть, матери у вас тоже нет? — спросил уродец.

Ну и вопросики они мне задавали. Как бы у них там ни было, но такие-то простые веши, кажется, любой новорожденный знает.

— А как бы я родился? — спросил я, — Пока мы с сестрами сидели в матери, нам надо было чем-то питаться?

Уродцы начали между собой говорить, а я посмотрел по сторонам. Многие уже вышли из домов и стояли у своих дверей. Я увидел Па и позвал его. Па кивнул мне и подошел. Тут же начали подходить и остальные. Через десять минут народ запрудил всю улицу.

Всем хотелось подойти поближе к уродцам, поэтому образовалась давка.

— А все-таки, кто у вас главный в городе? — спросил один из уродцев. — Кто управляет вами?

— Как это управляет? — не понял я.

— Ну кто посылает вас на работу, платит вам за работу, решает, кто прав, а кто виноват?

Многие в толпе засмеялись.

— А как можно управлять столькими домами и людьми? — спросил Па.

— Ну а кто учит вас говорить, ходить, работать? Ведь мать съедает отца, вы съедаете мать, — спросил другой уродец.

За все время разговора ни одного толкового вопроса.

— Никто, — ответил я.

— Ну, а где вас этому учат?

Может, они шутили — не знаю.

— Нигде, — ответил я. — Мой отец и моя мать делали то же самое. Не поработаешь — не поешь. Кто мне принесет еду, если я не пойду и не соберу ее?

— А что вы едите? — спросил тот же уродец.

— Кляпок, — ответил я. — Они в камнях живут. Черные — съедобные, а серые цемент дают для домов.

— Цемент? — спросил один из уродцев, — А как же они его дают?