Андрей Белянин - Ржавый меч царя Гороха Страница 49

Я действительно взялся за меч, неуклюже пыта­ясь изобразить Конана-варвара, но оружие явно было не моё и ничем мне помогать не собиралось.

- Что, и Яга, перебежчица, не знает? Мне одно­му сия тайна ведома! Я один тайное слово знаю... Потому и моё право тем мечом-кладенцом владеть!

- Что будем делать? - шёпотом спросил я у Яги.

- Сбежать бы, да поздно, - философски вздохнула она. - Однако ж лично мне всё едино: хоть пред смертью, а любопытственно глянуть, что ж за слово такое силу меча являет?

- Геонегоне! - неожиданно в полный голос взревел Кощей, вздымая руки в железных перчат­ках к быстро темнеющему небу.

Вроде ничего не произошло. Меч ничем себя не проявлял, кроме как... вроде бы стал тяжелее. И длиннее. И шире... и... мамочка-а...

- Догадался ли, пёс блохастый, Никитка-участковый?! - захохотал наш преступный злодей, самодовольно откидываясь в седле. - Ты вспом­ни-ка, ить Бова-королевич от самого Святого-Ра-богатыря тот меч получил. А уж Святогор-то исполинским ростом отличался, по Карпатским горам ездил, ибо мать сыра земля его вес не дер­жала. Неужто думаешь, меч его не был под стать хозяину?

Я уже поставил кладенец рукоятью на землю, а клинок удерживал плечом, но меч продолжал рас­ти! Кощей с коня заливался дебиловатым гоготом, люди в изумлении отступили, а я понимал, что ещё чуть-чуть, и не удержу...

- Митя! Помоги!

Вдвоём мы ещё с полминуты удерживали вол­шебное оружие, выросшее уже до размеров теле­графного столба.

- Вот и всё! Молите меня о смертушке лёгкой, люди милицейские, или я энтим же мечом вас, как клопов поганых, придавл...

Договорить он не успел, потому что мы тоже не выдержали. В смысле разжали руки, и никем не удерживаемый меч-кладенец просто начал па­дать.

- Эй, эй, эй! Вы... чего?! Вы это... не того! Я ж вам потом...

Бедный гражданин Бессмертный даже не успел дёрнуть поводья - на него падал огромный древ­нерусский меч!

Вороной конь оказался умнее своего господина, с ходу прыгнув в реку. Рухнувший меч разрубил мост к чертям пополам, и если бы Кощей хоть на миг замешкался, то посмотрели бы мы на две поло­винки его хвалёного бессмертия...

А теперь что ж? Оставалось только помахать ему на прощанье, когда быстрый поток Смородины уносил закоренелого преступника куда-то дале­ко-далеко, ниже по течению.

Народ расхрабрился, начал свистеть и улюлю­кать, и даже наша деликатная Баба-яга, не удер­жавшись, крутнулась на одной ножке.

- А я знаю, знаю, как меч в прежний вид при­вести! Нужно энто слово задом наперёд прочитать! Энто я быстро скумекала. Еногеноег!

Через пару минут у наших ног лежал тот же са­мый старенький кладенец. Я помог бабке снова за­вернуть его в тряпочку и подошёл к царевне.

- Если развяжу, кусаться будете?

Она подумала и отрицательно помотала голо­вой.

- Хорошо. - Я осторожно освободил её от кля­па. - К Кощею ещё раз в гости желаете?

- Тьфу! Тьфу, невкусно как... гад!

- Э-э?!

- Да не вы, а он. - Марьяна ещё раз плюнула в сторону того берега. - Гад, подлец, ничтожест­во и этот... по- латыни... импотент полнейший, вот!

- Никитушка, скажи ей, что, ежели она ещё раз так при пожилых людях выражаться начнёт, я ей самолично пятнадцать суток закатаю!

Покуда Яга с царевной шумно переходили на личности, я с тоской поглядел на разрушенный мост. Митя терпеливо, с подзатыльниками, объ­яснял особо интересующимся гражданам, что шоу больше не будет, спектакль окончен, массов­ке спасибо, и всё, все по домам. Дьяк подковылял было к нам на полусогнутых, но на меня нарыва­ться не стал, а Марьянку вообще обошёл шагов за десять. Интересно, как он умудрился удрать из поруба?

Надеюсь, все трое женихов как-то выплыли, хотя за гружённого доспехами эстляндца не руча­юсь. О гражданине Бессмертном тоже можно было не беспокоиться, он у нас непотопляемый, как цве­ток в проруби. Жаль, конечно, что не удалось арес­товать, но... Как говорится, не в первый раз и не в последний. Мы упорные, мы его поймаем...

- Давайте-ка в отделение.

...Назад добрались за полночь. Рухнули все и сразу. Митя, как только пересёк порог, так что нам с бабкой пришлось через него перешагивать. Моя домохозяйка ушла в свою комнатку, словно со­мнамбула, даже не пожелав мне спокойной ночи. Я лично до своей кровати дошёл, даже, по-моему, разделся.

Ну, очень надеюсь, что это я сам разделся, а не домовому пришлось с меня штаны стягивать, пото­му что, честно говоря, мало чего помню, проснулся уже поздним утром от чьего-то надсадного храпа в ухо. Вот ей-богу, чем меня только не будили, но чтоб храпеть в ухо...

- Чей-то, а? - Я попытался сфокусировать зрение и одновременно овладеть языком.

Увы, как-то не очень получилось. Ну, по край­ней мере, не с первого раза. А когда осознал, что мне в левый глаз смотрит что-то круглое, с крас­ным, чем-то пухлым набекрень и, главное, очень острым клювом...

- А-а-а-а-а-а!!! - взвыл я, спасаясь под одеяло.

- Ху-хареху-ху-у-у!!!

Но в ту же секунду, исполнившись праведной ярости, я храбро завладел подушкой, обрушивая её на коварного врага. Петух, не ожидавший такой резвости с моей стороны, был одним широким ма­хом сметён за окно и вышвырнут во двор головой вниз. Я с трудом сдержал рвущийся наружу побед­ный вопль вождя ирокезов...

- Который час? - крайне вежливо, даже неж­но спросил я, перегнувшись через подоконник.

Петух поднял на меня заплывший левый глаз, помотал головой и мстительно показал язык. На большее он уже не был способен, потому что, к при­меру, приложись так я спиной об забор, у меня бы вообще позвоночник накрылся. А пернатый буди­льник только ухнулся носом в лопухи и лежал там, строя планы, вплоть до завтрашнего утра.

Я на миг приложил подушку к губам, по-ков­бойски изображая сдувание порохового дыма со ствола проверенного кольта. Больше не буду зло­радствовать, удержусь...

- Йес! - Отойдя от окна, чтоб он не видел, я подпрыгнул вверх, совсем чуть-чуть не дотянув­шись до потолка.

После чего бодренько умылся, растёрся поло­тенцем, прополоскал зубы и, одевшись по полной форме, пошёл вниз, к Яге. Благо снизу уже доносился манящий аромат свежеиспечённых блинов. После вчерашней пытки яичницей это был самый лучший завтрак на свете! Того, кто уверяет, что на завтрак лучше смузи или йогурт, просто пошлите по общеизвестному адресу. Если бы несчастный хоть раз попробовал блины Бабы-яги, он бы никог­да не лез с глупыми советами, а стоял бы сутками у дверей отделения в надежде выцыганить хоть один блин...

- Доброе утро!

- Добрей бывало, - ворчливо откликнулась Яга, даже не оборачиваясь в мою сторону.

- Что-то не так?

- Не, всё так, соколик! Ты ж у нас начальник над всем отделением, стало быть, всё у нас наилуч­шим образом, замечательнейше происходит, а?

- Бабуль, что случилось? - напрягся я, не са­дясь за стол.

Моя домохозяйка так выразительно поджала губки, нетвёрдой рукой поправляя платочек, что сразу становилось ясно: виноват я, виноват во всём, прощения не будет во веки веков, а причина моей вины, зевая до треска в щёчках, выходит сон­ным шагом из бабкиной горницы. Я что, не распо­рядился, чтоб её доставили в царский терем?

Когда царевна вышла во двор по своим делам, я тихо обратился к Яге:

- Получается, она у вас спала?

- А куда ж мне её класть было, с тобой ал и с Митенькой?

- Понимаю...

- Да ить ладно, ежели б она спала! Нет же! За всю ноченьку глаз не сомкнула и мне не дала. Из­вертелась вся, то плакала, то ныла, то кота моего обнимашками замучила, а потом до меня, старой, домогаться стала...

- В каком смысле?

- Ой, не язви, Никитка, не до того сейчас. -Бабка набулькала себе чаю, накапала туда валерь­янки, подумав, плеснула чуток и в миску кота. - Заболтала она меня. Почему Кощей такой, а как его изменить, а почему в книжках пишут, что зло­деев только любовь меняет, да зачем же вообще ис­тории столь романтические девицам невинным чи­тать дают, ежели в них обманность одна да сплош­ное чувств расстроение? Вот веришь ли, участко­вый, не будь дура энта Гороху нашему какой-никакой, а сестрой - пришибла бы помелом по башке али подушкой слегка придушила!

- Или не слегка...

- Ну уж кабы увлеклась...  - развела руками моя домохозяйка, попила чайку и вроде бы толь­ко-только начала успокаиваться, как из сеней вы­сунулась всклокоченная Митькина голова.

 - Никита Иванович, а тут у нас проблема ма­лая, но кусается и царапается, как зараза...

- Тащи её в дом, - уныло разрешил я. Митя кивнул, вошёл в горницу, а на вытянутых руках под мышки крепко держал бултыхающую ногами царевну.

- Убегу, всё равно убегу! Не заставите! Не буду у братца жить, свободы душа требует, любви хо-чу-у...

- Стрельцы её за подол изловили, когда она без разрешения за баней через забор лезла, - добро­душно пояснил наш младший сотрудник без обид на плевки и попытки пнуть его каблучком. - Ере­меев вроде как к царю-батюшке нарочного послал с докладом, дескать, найдена и беглянка, и меч-кладенец. Однако ж, может, нам пока тигру энту суматранскую в поруб сунуть?