Ирина (Айрайенн) Аронова - Синяя кровь Страница 49

— Да, Инци дракон, — ответил Леонир. — Тебя что-то смущает?

Эльф ему не ответил. Вместо этого он вопросил:

— Incen Calrelectr-Althaina Al Oyrandesmonis?

Я уставилась на эльфа повнимательнее.

Конечно, может, таинственный некто сильно огрел меня по голове, но я убеждена, что с этим эльфом не знакома.

— Инци, у тебя с ним проблемы? — поинтересовался Мег тоном, ничего хорошего обидчику не предвещающим.

— Нет. А вот если вы не прекратите называть меня Инци, то проблемы будут у вас. У этого эльфа вам надо научиться, как обращаться ко мне!

— Она вспомнила, — просиял Алекс. — Ты же помнишь меня, Инци, правда?!

— Тебя я никогда не забуду, — пообещала я и обратилась к эльфу:

— Откуда ты знаешь моё имя?

Эльф приподнял бровь с весьма высокомерным видом.

— Слышал.

— От Эмана? — быстро спросила я.

— Прошу прощения? — эльф приподнял и вторую бровь. Ну вот, стоит какого-нибудь ушастого спросить о чём-нибудь, и те оказываются в своей стихии — начинают пыжиться и строить из себя невесть что!

— От Emancipael Cob-alskia Opsgalen Phyllea-Ter!

Кажется, эльф позлорадствовал, заставив меня выговаривать ужасное длинное эльфийское имя. Моё, конечно, тоже не коротенькое, но я, по крайней мере, откликаюсь на упрощенное «Инцея» (и, к огромной досаде, также и на "Инци"), а не делаю вид, что это имя мне незнакомо.

— О, нет, не от него. Я слышал это имя от многих эльфов. Все в Великом Лесу его упоминают, — сказал эльф.

— Батюшки, какая популярная персона! — воскликнул Алекс, но я не обратила на него внимания.

Надеюсь, моё имя упоминается в Великолесье не как ругательство…. Хотя какая разница.

А теперь мне интересно знать, как мы встретились с эльфами. Ведь то, что есть в моей памяти, не даёт мне ни малейшего намёка…

— Где тот мальчик, который ехал со мной на лошади? — неожиданно вспомнила я. Ребята странно переглянулись.

— Тот самый оборотень? — осведомился эльф. — Рыщет где-то там…

Он указал рукой в сторону, а я тем временем переваривала сказанное.

ОБОРОТЕНЬ?!

— Итак, — спокойно обратилась я ко всем, — вы должны мне рассказать всё то, что я пропустила.

…Под конец потребованного повествования я не то, чтобы тихо косела, а уже открыто выказывала свои эмоции. Но обо всём по порядку — так уж заведено.

Снег яростно вырывался из-под копыт шестерых всадников. За ними чуть позади скакали городская стража и шестёрка донельзя озлобленных парней, по лицам которых можно было судить только об особых, личных счётах к кудрявой девушке, которая сейчас держалась на коне только благодаря заботам плюгавенького заморыша-мальчишки. Сдержав мощь элементаля, колдунья не учла ма-а-аленькой детальки, которая потом чуть не стоила ей жизни: выкладка сил на несколько щитов и снежную пургу даже для её Наставника была бы великовата, а для её не самых выдающихся сил уж и подавно. Поэтому мальчишке, сидевшему позади колдуньи, пришлось выхватить поводья из ослабевших рук и схватить накренившуюся всадницу за капюшон темно-зелёного плаща.

Погоня была тяжелой: преследователи не уступали упорством самим беглецам, исправно сверкавшим копытами впереди, и нагнали их уже на подъезде к небольшому леску в верстах трех от исчезнувшего из виду города. Задействовав имеющиеся силы и подручные артефакты, преследователи напали. К чести беглецов, они весьма прилично отражали атаки, но вскоре нападавшие заметили их слабое место — всадница без сознания на коне, которую удерживал бледный от страха сопливый мальчишка, не представлявший "взрослым дядям", естественно, никакой угрозы. Пробив брешь в обороне, пара стражников кинулась в сторону бездейственных всадников и окружила мальчишку и ведьму по бокам. В этот самый момент девушка начала подавать какие-то признаки вменяемости, и один из стражников, что был поближе, на всякий случай приложил её по макушке рукоятью меча, отправив ведьму в ещё более глубокий обморок. К шее дернувшегося мальчонки был тут же подставлен второй меч.

Не успели преследователи отпраздновать победу, как из безмолвного прежде леса со свистом полетели стрелы. К явному неудовольствию захватчиков, стрелки знали своё дело. По количеству стрел отряд понял, что силы на этот раз имеют неравенство отнюдь не в их пользу, и решил убраться, пока есть такая возможность. Но эта возможность была кратковременной: беглецы, поняв, в чью сторону дует ветер, снова выхватили мечи, а мальчишка… мальчишка, деловито подобрав сопли, вдруг ощерился и в мгновение ока перестал напоминать человека. Стражник, державший меч у его горла, даже не заметил, как произошла метаморфоза. Наверное, последнее, что он помнил, — это сильный, нечеловеческий удар по шлему и в плечо. А ещё мохнатые лапы, приземлившиеся в пяти локтях от него на утоптанный конями снег.

Преследователи после нескольких минут ожесточенной схватки осознали, что ещё чуть-чуть, и драться уже будет некому. По приказу главного и всеобщему единодушному решению они повернули коней обратно и под свист стрел покинули опушку леса.

Ребята, проводив взглядами зады вражеских лошадей и удостоверившись, что сие есть не обманный маневр, не стали слишком обольщаться неожиданной помощью, тем более они не знали, от кого она идёт. Мало ли кому насолила эта кудрявая ведьма! От этой, казалось бы, серьёзной особы можно было ожидать таких выкидонов…. Чего стоил паршивый мальчишка, обернувшийся в мощного оборотня!

Они в полной моральной готовности, с обнаженными мечами повернулись к лесу и… широко распахнутыми глазами уставились на отряд эльфов, застывших под заснеженными деревьями. Где-то на заднем фоне всхрапывали и выпускали ноздрями облачка теплого пара лошади в изящной сбруе и попонах, расшитых узорами. Между всадниками и эльфами, созерцающими друг друга в абсолютном безмолвии, расставив лапы в полной готовности напасть, тихо и утробно рыча, стоял огромный волк-оборотень…

— Ты, это, не беспокойся…. Тебе вредно волноваться. Мы всё выяснили между собой и решили держаться вместе, — сообщил Петраш. Эльф, сохранявший царственное безмолвие в течение всего рассказа, фыркнул.

Ну да, как же! Мол, мы, великий и светлый народ, взяли благодушно под свою опеку сих слабых земных существ, дабы те отдохнули от беспокойного бытия и предались счастливому созерцанию своих мудрых собратьев….

— Мы потом тебя хватились, — улыбнулся Леонир, — и обнаружили распростертой на земле. Видок у тебя, конечно, был неважнецкий…

— Ушастых кое-как удалось убедить сделать для тебя приличный шалаш из еловых веток, а то они спят практически на снегу, — сказал мне шепотом Алекс. Эльф насупился ещё больше и кинул в сторону Алекса оскорбленный взгляд.

— Эльфы тебе это не простят, — хмыкнула я, — и «ушастых», и порубленные деревья.

Ребята захохотали.

— Ты прикинь, Инцея, — утёр слезу Мег, — Алекс с самого первого дня к эльфам придирается. Ни на шаг от них не отстает! То они готовят не так…

— Конечно, не так! — воскликнул Алекс. — Там же мяса нет — сплошные сушеные корешки да грибы!

— …то тебя неправильно бинтуют…

— ЧЕГО?! Где бинтуют?! — сама мысль, что у меня есть травмы помимо крепкого удара по черепушке, привела меня в ужас и вызвала прилив сочувствия к моей многострадальной тушке.

— Ты, когда с лошади упала, умудрилась руку оцарапать, — объяснил мне Петраш. Я вздохнула с облегчением и спокойно обозрела незамеченные прежде бинты на правой ладони.

Это не страшно…. По крайней мере, царапины не будут причиной ещё нескольких дней валяния в постели на правах тяжко больной.

— Большое спасибо, — обратилась я непосредственно к эльфу, который после оскорбления Алексом усиленно делал вид, что следит за готовящимся на костре кушаньем. Эльф отвлекся от чрезвычайно важного смакования очередной пробы и степенно кивнул.

— Ещё он возмущался, что эльфы слишком уж лояльно относятся к нашему пленнику — тому стражнику, что тебя по макушке приложил…

Хм, с этим объектом, из-за которого голова сейчас так гудит и ноет, я попозже побеседую…. А ещё узнаю у эльфа, когда ребята уйдут, с какой стати целый эльфийский отряд оказался в центре Бильбергии. Ведь, как я помню, отряды к драконам высылались на восток….

Неожиданно где-то справа затрещали ломающиеся ветви, и на поляну выбежал разрумянившийся мальчишка, облепленный весь сухими репьями, оставшимися с осени на местной растительности, и держащий в руках горсть промороженной калины. Заметив столпотворение у моего шалаша, а затем поймав и мой суровый взгляд, он быстро смутился, поняв, что так просто ему не скрыться.

Помолчав немного для серьезности, я холодно спросила:

— Ничего не хочешь мне рассказать, юный нелюдь?

— Я… э-э-э…. А что именно?

— Это тебя я видела тогда ночью, когда возвращалась на ночлег к кузнецу? — спросила я, не уточняя, в каком состоянии я тогда была.