Терри Пратчетт - Пехотная баллада Страница 5

— Надо идти в ногу со временем, капрал. И солдаты нам нужны.

— Да, но вдруг он захочет высосать всю мою кровь посреди ночи? — спросил Страппи.

— Тогда ему придется подождать, пока рядовой Игорь закончит искать твои мозги! — рявкнул сержант. — Подпишитесь здесь, мистер.

Перо зацарапало по бумаге. Через несколько минут вампир перевернул листок и продолжил на другой стороне. У вампиров длинные имена.

— Но вы можете звать меня Маладикт, — сказал он, втыкая перо в чернильницу.

— И спасибо вам большое, сэр… то есть рядовой. Дай ему шиллинг, капрал. Хорошо, что он не серебряный, э? Ха-ха!

— Да, — ответил Маладикт. — Хорошо.

— Следующий! — крикнул сержант.

Полли увидела, как юный крестьянин в штанах, подвязанных бечевкой, подошел к столу и уставился на металлическое перо — обиженно и озадаченно, как человек, впервые столкнувшийся с новейшими технологиями.

Полли подошла к стойке. Трактирщик взглянул на нее так, как всегда смотрят никудышные хозяева. Отец говорил: если ты держишь трактир, то либо любишь людей, либо сошел с ума. Как ни странно, некоторые безумцы лучше всех варили пиво. Но, судя по здешнему запаху, трактирщик из Плюна не принадлежал к их числу.

Полли облокотилась на стойку.

— Пинту пива, пожалуйста, — сказала она. Трактирщик нахмурился и отправился к бочонкам. Полли не сомневалась, что на ночь под текущий кран он подставляет помойное ведро, которое потом опорожняет в бочку, что забывает воткнуть обратно затычку, что пиво тут кислое и… да, что его подадут в кожаной кружке, которую никогда не моют.

Двое новых рекрутов, впрочем, уже допивали свои порции с очевидным наслаждением. Но, в конце концов, это Плюн. Здесь сойдет любое пойло, лишь бы ты забыл, где находишься.

Один из парней сказал:

— Отличное пиво, а?

Сосед рыгнул и ответил:

— Лучше и не пробовал.

Полли понюхала содержимое. Отбросы, которые так воняют, она и свиньям не рискнула бы скармливать. Она отхлебнула и тут же передумала. Именно свиньям она бы это и вылила. Полли сказала себе, что эти парни наверняка никогда раньше не пробовали пива. В точности как говорил отец. В Борогравии уйма юнцов, готовых записаться в армию ради пары штанов, на которые больше никто не претендует. Они выпьют любую дрянь и притворятся, что им хорошо, они же настоящие мужчины, эй, парни, ну и надрались мы вчера, правда? А потом…

О боги… и тут она вспомнила. Интересно, какой здесь туалет. Мужская уборная на заднем дворе «Герцогини» была довольно жуткой. Полли по утрам выливала туда два больших ведра воды, стараясь не дышать. На каменном полу рос какой-то странный зеленый мох. При этом «Герцогиня» считалась приличным трактиром. Тамошние постояльцы снимали сапоги, прежде чем лечь спать.

Она прищурилась. Этот стоявший перед ней идиот, обладатель одной длинной брови на ставке двух, подавал какие-то помои и вонючий уксус людям, которые собирались на войну…

— Это пиво, — заметил справа Игорь, — на вкуш как лошадиная моча.

Полли отшатнулась. Разговор был убийственный даже для такого трактира.

— А ты пробовал, что ли? — спросил трактирщик, нависая над Игорем. — Ты, что ли, лошадиную мочу пил?

— Да, — ответил Игорь.

Трактирщик поднес к его лицу кулак.

— А теперь послушай меня, ты, шепелявый маленький…

Тонкая рука в черном рукаве мелькнула с удивительной скоростью, бледные пальцы схватили грубияна за запястье, и единственная бровь искривилась от боли.

— Это ты послушай, — спокойно сказал Маладикт. — Мы солдаты Герцогини, тебе понятно? Просто скажи «ой-ой-ой».

Должно быть, он слегка нажал. Трактирщик застонал.

— Благодарю. Под видом пива ты подаешь нам пойло, которое в лучшем случае можно назвать вонючей водой, — продолжал Маладикт тем же спокойным и даже добродушным тоном. — Я, конечно, не пью… лошадиную мочу, но у меня высокоразвитое обоняние. Честно говоря, я предпочел бы не перечислять вслух те вещи, которые я чую в этом месиве, поэтому назовем их для краткости «крысиный помет» и закончим разговор, согласен? Можешь заскулить. Вот и молодчина.

На дальнем конце стойки кого-то из новобранцев вырвало. Пальцы у трактирщика побелели. Маладикт удовлетворенно кивнул.

— Вывести из строя солдата ее светлости в военное время — это приравнивается к измене, — сказал он и слегка подался вперед. — И карается, конечно же, смертью. — Маладикт произнес это слово с несомненным удовольствием. — Тем не менее, если вдруг здесь найдется бочонок пива… хорошего пива, которое ты приберегаешь для друзей, если они у тебя есть, тогда, несомненно, мы позабудем этот маленький инцидент. Сейчас я тебя отпущу. Судя по твоей брови, ты о чем-то думаешь. Если ты думаешь о том, чтобы вернуться сюда с большой палкой, то подумай лучше вот об этой черной ленточке, которую я ношу. Ты знаешь, что она означает?

Трактирщик поморщился и выдавил:

— Лига воздер…

— Вот именно! Совершенно верно! — воскликнул Маладикт. — И подумай еще вот о чем, если в твоей голове осталось свободное место. Я принес обет всего-навсего не пить человеческой крови. Ничто не помешает мне пнуть тебя между ног с такой силой, что ты оглохнешь.

Он разжал пальцы. Трактирщик медленно выпрямился. Полли не сомневалась, что под стойкой у него лежит короткая деревянная дубинка. Такая была в каждом трактире. Даже в «Герцогине». Отец говорил, что во дни тревог и сомнений дубинка одна поддержка и опора. Полли увидела, что пальцы левой руки подергиваются…

— Не надо, — предупредила она. — Он серьезно.

Трактирщик обмяк.

— Мы чуток друг друга не поняли, господа, — пробормотал он. — Я перепутал бочонки. Сейчас все будет.

Он заковылял прочь. Помятая рука у него заметно дрожала.

— Я прошто шказал, что это лошадиная моча, — заметил Игорь.

— Неприятностей не бойся, — сказала Полли Маладикту. — Отныне и навсегда он твой друг. Он понял, что не сможет тебя избить, — а значит, станет твоим лучшим товарищем.

Маладикт задумчиво взглянул на нее.

— Я-то в курсе, — ответил он. — А ты откуда знаешь?

— Я работал в трактире, — сказала Полли и почувствовала, что сердце у нее забилось быстрее. Как всегда, когда ложь громоздилась на ложь. — Там научишься разбираться в людях.

— И что ты делал?

— Подавал пиво.

— Что, в этой дыре есть второй трактир?

— Нет, нет. Я не из этих мест.

Полли застонала при звуке собственного голоса. Она ждала вопроса: «Так зачем было ехать сюда, чтобы записаться?», — но ничего не последовало. Маладикт просто пожал плечами и сказал:

— По-моему, тут вообще нет местных.

В трактире появились еще несколько новобранцев. Все они выглядели одинаково — смущенные и слегка нахальные, в одежде не по росту. Бровастый трактирщик появился с небольшим бочонком, почтительно поставил его на стойку и аккуратно открыл. Из-под стойки он извлек настоящую оловянную кружку, наполнил ее и робко протянул Маладикту.

— Игорь? — сказал вампир, жестом отказываясь от пива.

— Я предпочту лошадиную мочу, ешли вы не вожражаете, — ответит тот и огляделся, потому что вокруг разом воцарилась тишина. — Шлушайте, я же не говорил, што мне не понравилошь. — Он подтолкнул кружку по липкой стойке. — Налей того же шамого.

Полли взяла чистую кружку, понюхала, потом отпила.

— Неплохо, — сказала она. — По крайней мере, на вкус как…

Дверь распахнулась, и в трактир ворвался вой ветра. В комнату просунулись две трети тролля, а следом кое-как и все остальное.

Полли не возражала против троллей. Иногда она встречала их в лесу — они сидели под деревом или целенаправленно брели по своим тролльим делам. Они не стремились к дружбе — они просто… смирились. Мир населен людьми, ничего не поделаешь. Люди не стоят несварения желудка. Всех их не убьешь. Значит, уступи дорогу. А если предпочитаешь не уступать, а наступать на них — жди неприятностей.

Время от времени фермеры нанимали троллей на какую-нибудь тяжелую работу. Иногда тролль приходил, иногда нет. Порой он являлся, лениво брел по полю, выдергивая по пути пни, как морковки, и уходил, не дожидаясь платы. Многое из того, что делали люди, озадачивало троллей, и наоборот. Как правило, люди и тролли избегали друг друга.

Но Полли редко видела таких… стопроцентных троллей, как этот. Он походил на валун, который пролежал сотни лет в сыром сосняке. Его покрывали лишайники, серый мох прядями свисал с головы и подбородка, в одном ухе торчало птичье гнездо, в руке была настоящая троллья дубина из молодого деревца корнями вверх. Это был почти анекдотический тролль, только никто не засмеялся.

Тролль, постукивая корнями дубины по полу, подошел к столу под взглядами новобранцев и перепуганного капрала Страппи.

— Хочу, ета, записаться, — сказал он. — Хочу, ета, исполнить долг. Гоните шиллинг.