Сергей Шведов - Планета героев Страница 5

– Зачем же так сразу? – запротестовал капитан.– Никого он не убивал. Не так ли, молодой человек? А чемодан с деньгами нашел в подъезде.

– Нет, я их сделал сам.

– А ты, случайно, не иностранец?

– Я с планеты Парра из созвездия Гончих Псов.

Долговязый Брыкин дернул кадыком и возмущенно охнул:

– И откуда такие берутся?!

– Дать бы ему по шее,– мечтательно протянул Копытин.– Сразу бы заговорил.

Мечтать, конечно, не вредно, но надо же соизмерять собственные возможности с возможностями оппонента. Пусть я еще не Герой, но дать мне по шее Копытину точно не светило – несмотря на длинные руки. Возможно, капитан это почувствовал, а потому и сказал примирительно:

– Обойдемся без рукоприкладства. Молодой человек и так нам все расскажет.

Ничего скрывать от капитана и его стражей я, естественно, не собирался, поскольку считал себя кругом правым, а потому охотно кивнул головой.

– Как вас зовут? – спросил капитан.– Только на этот раз попрошу без шуток. Фамилия, имя, отчество, год рождения?

– Сейчас загнет что-нибудь,– предположил негромко Брыкин.

Загибать я не стал, а рассказал все как есть: и про Па, и про Ма, и про Ника с Алексом, и про планету Героев.

Лицо капитана почему-то побурело. Копытин разводил руками и осуждающе качал головой, а простоватый Брыкин вслух возмущался по моему адресу, словно я им наврал с три короба.

– Значит, ты прилетел к нам на ракете? – спросил капитан, иронически усмехаясь. То есть он хотел усмехнуться, но у него это не очень получалось. Видимо, мешал душивший гнев.

– Вовсе нет. Я прошел сквозь пространство и время.

– Пешком притопал,– хмыкнул Брыкин.

– Издевается,– сделал вывод Копытин.

– И зачем вы пожаловали в наши палестины?

– Я должен жениться, убить дракона и стать Героем.

– Всяких видал,– вздохнул Копытин,– но такой экземпляр в первый раз попадается.

Неожиданно, для меня во всяком случае, зазвонил телефон. Капитан взял трубку и начал сначала бледнеть, а потом покрываться потом. Положив трубку на место, он долго молчал, обводя нас невидящими глазами.

– Сидоров звонил,– сказал он наконец.– Деньги настоящие.

– А я что говорил! – завопил Брыкин.– Натуральный же Рэмбо! Десятерых завалил, не иначе. Такие деньжищи!

Я, естественно, возмутился и выложил долговязому все, что о нем думал в эту минуту: нельзя же, в самом деле, обвинять человека в преступлении, не имея никаких доказательств. Да и зачем мне кого-то заваливать ради грязных бумажек, которых я могу наделать столько, сколько душа пожелает?

– Брось заливать,– предостерег Копытин.– У нас эти номера не проходят.

– Пусть попробует,– заржал Брыкин.– Явный же псих.

– Псих с пачками долларов в кармане – это уже не псих, а социальное явление,– возразил капитан.– Дайте ему бумагу.

Браслеты я сам снял – они мне мешали в работе. Брыкин полез в карман, достал оттуда ключи и стал ими трясти перед носом капитана: он, видите ли, удивился, что я избавился от украшений без его помощи. Не обращая внимания на расстроенного моей прытью долговязого, я принялся за работу. А что мне еще оставалось делать? Надо же было доказать земным чудакам, как они ошибаются на мой счет, совершенно необоснованно подозревая меня в разных гадостях. Сделал на пробу десять баксов и передал капитану.

– Две минуты! – поразился Брыкин.– И тысяча долларов!

– Даже краски ему не понадобились,– покачал головой Копытин.– Видел живописцев, но не до такой же степени!

.– Брыкин,– рявкнул капитан,– гони на экспертизу!

Долговязый схватил баксы и исчез за дверью. Капитан с Копытиным задумчиво смотрели то друг на друга, то на меня. Продолжалось это не менее пяти минут. Наконец капитан не выдержал и сказал:

– Вот так, Вик из созвездия Гончих Псов, подделывать доллары – это не шутка.

– А может, это мы психи? – предположил Копытин.– Бывают же массовые помешательства. Работа нервная.

– Бывают,– согласился капитан.– Но не до такой же степени. Отведи-ка ты его в камеру, Копытин, пусть посидит, а мы подумаем.

– Долго сидеть я не могу, меня Дарья ждет.

– Дарье придется подождать,– вздохнул капитан.– Лет девять по меньшей мере.

– У меня и пяти минут нет свободных. Спасибо за гостеприимство, но я пошел. Всего вам хорошего.

– Я тебя провожу,– любезно предложил Копытин.– Нам в другую дверь.

Мне-то в общем было все равно, и я не стал огорчать Копытина. Только, по-моему, он ошибся: вовсе не на улицу меня вывел, а в какую-то другую комнату. Более просторную, чем та, где мы разговаривали с капитаном, но зато и более густонаселенную. Люди, сидевшие в ней, почему-то обрадовались моему появлению, хотя ни с кем из присутствующих я не был знаком.

– Вляпался, младенец!

Навстречу мне поднялся рослый мужчина, раздетый по пояс, с обросшей черным волосом грудью. Он сильно смахивал на альбакеркскую обезьяну, да и пахло от него очень неприятно – словно он не мылся по меньшей мере неделю.

– Тебя за что взяли, малый? – спросил другой мужчина, с золотыми зубами, у которого были разрисованы и плечи, и руки.

– За дэнги,– пояснил я.– Только меня не взяли, я сам пришел.

– Мы здесь все сами пришли,– порадовал меня волосатый.– И на постой попросились.

Сидевшие и лежавшие в странной комнате почему-то засмеялись, словно услышали нечто донельзя веселое. Кажется, это была гостиница. Нечто подобное я видел на Дейре, но, надо сказать, там отношение к постояльцам было куда более предупредительное. Каждому полагался отдельный номер, причем обязательно с бассейном для омовения. Ибо дейряне очень чистоплотные люди.

– Много у тебя денег отобрали? – спросил золотозубый.

– Сто тысяч.

– Пиши пропало! – махнул рукой волосатый.– Менты своего не упустят.

– Меня отпустили,– сказал я.

– Оно и видно,– усмехнулся волосатый.

И снова все засмеялись. Мне показалось, что они не поверили моим словам. Хотя любому понятно, что Копытин ошибся и открыл не ту дверь.

– Ну я пошел. Счастливо оставаться.

– Ты Копытина попроси,– с кривой усмешкой посоветовал волосатый.– Он тебя проводит к маме.

Я не стал беспокоить Копытина, а просто ушел в параллельный мир, где не было стен, и пробежался по заросшему зеленой травкой веселому лужку.

Вернулся в основной мир не очень удачно, столкнувшись нос к носу с полным мужчиной в шляпе, который при виде меня закричал дурным голосом и замахал руками. Никакого увечья я ему не нанес, уверяю вас, но сам факт моего появления из ниоткуда, вероятно, произвел на него неизгладимое впечатление. Я, разумеется, извинился. Мужчина, кажется, успокоился и стал протирать очки, качая при этом головой.

– Пить надо меньше, Василий,– сказал он, видимо, самому себе.– Черт-те что начинает чудиться.

Хорошо, что я запомнил дорогу, по которой меня везли в отделение, а то в этом людском муравейнике, пропахшем дымом и чадом, мог бы и заблудиться. Спрашивать у прохожих совершенно бесполезно – я имел возможность в этом убедиться. Такое впечатление, что этот город населен инопланетянами, которые только-только прибыли на Землю и не успели здесь еще освоиться.

Минут через пятнадцать я оказался в нужном месте, где у покинутой лавочки уже поджидала Дарья, недовольная моим долгим отсутствием.

– А тебе идет новая прическа,– сказал я.

Судя по всему, очень удачно сказал, потому что Дарья тут же забыла про вопросы, которые наверняка хотела мне задать, и принялась рассказывать, какая уймища народу собралась в парикмахерской и сколько денег пришлось угробить на прическу. Пока мы шли к ее дому, она мне о многом поведала. Перебрала всех своих знакомых, вспомнила соседку, которой испортили волосы до такой степени, что они стали облетать, как листья осенью.

– Эх,– встрепенулась вдруг Дарья,– теперь по всему дому раззвонит!

– Кто раззвонит? – не понял я.

– Соседка. Видишь, бабки на лавочке? Наверняка Капитолина наврет про тебя родителям с три короба.

Прошли мы мимо старух, никого не задев, Дарья с ними даже поздоровалась.

– Видели? – прошипела нам вслед старуха, которую называли то Капитолиной, то Семеновной.– Подозрительный парень. Похоже, иностранец. Слышь, Перфильева, это он у вас сквозь стену прошел?

– Вроде он, а может, и не он.

– Что на свете деется, Господи...

Больше мы ничего не услышали, потому что в лифт вошли. Примитивный такой подъемник, который бегает с этажа на этаж. Я подобные видел на Аматее – правда, там они пошустрее были.

– Ты постой здесь,– сказала Дарья.– А то не ровен час папа с мамой вернулись.

Я возражать не стал, хотя Дарьина предосторожность мне не понравилась. По-моему, пришло время обо всем рассказать ее родителям. И я стал обдумывать, как бы мне все это поделикатнее сделать, потому как на Дарью надежда была плохая.

– Заходи.– Дарья высунулась из дверей и махнула рукой.

Баярд обрадовался моему приходу, замахал крыльями, что почему-то очень не понравилось Дарье, которая обозвала крылатого коня глупым лошаком. Баярд обиделся, сел в стороне и нахохлился как сыч. Я вежливо попросил Дарью обходиться с моим конем помягче и уж, во всяком случае, впредь не называть его лошаком. В конце концов ему просто скучно сидеть одному в четырех стенах, когда за окнами кипит шумная жизнь.