Андрей Белянин - Профессиональный оборотень Страница 55

— Ай, ё-моё! Не надо, Алина, не помогай мне! Не надо мне помогать, заклинаю тебя ради всего святого! — Он отскреб с шеи погибшую мышь и едва поднялся на ноги.

— Ну, ну… как скажешь! — обидчиво отвернулась я.

Четвертый вампир, видя гибель своих собратьев, поспешил ретироваться и, взмахнув крылами, дернул вверх. А у наших ног теперь лежали не издохшие летучие мыши, а синюшный юноша, отказавшийся целовать мое колено, две половинки помещика Урюпа и хилое тело его отца, которого мне было по-настоящему жалко. Старичок был безвредный, не то что его жирный отпрыск.

— Да вы молодцы, ребята! — восхитился кот, разглядывая погибших упырей. Он поднял на меня лучистый взгляд. — Ты знаешь, что это конец нашей операции? Убиты два вампира, терроризировавшие село. Фу, прямо гора с плеч, умотался я что-то…

— А как же эти? — движением головы показав на все еще неутомимо скребущихся за кругом тварей, спросила я.

— Эти все приезжие, — ответил за кота командор. Он травой отер испачканную кровью шашку и бросил ее в ножны. — До рассвета им надо убраться восвояси, чтобы не угореть на солнышке. Для многих из них первые лучи означают потенциальную смерть.

Но я все еще не могла поверить — казалось, что это дело длится уже целую вечность и не закончится никогда.

— А как же колдун?

— Отыщем и возьмем с собой, ты права — оставлять его здесь преступно. Это крайне вредный антиобщественный тип, поместим его в закрытую психиатрическую лечебницу у нас на Базе, — сказал кот. — А кстати, муж с женой, которым он путем гипноза внушил, что они младенцы, почти поправились — сейчас они уже в старшем подростковом возрасте, еще неделька, и ребята окончательно придут в себя. О-о-о, поберегись!

Сверху на нас грохнулся один из неутомимых молодых вампиров, которому посчастливилось добраться до нужной высоты. Он с ходу бросился на меня, рыча и брызжа слюной. Я зажмурилась, не успев даже вэкнуть… на миг щеку обожгло холодом стали! Когда открыла глаза, монстр уже валялся у моих ног на последнем издыхании, Алекс вновь вытирал шашку, а кот прилизывал шерсть. Потом командор достал шприц и взял у твари необходимую для вакцины слизь.

Потирая шею, я оглянулась по сторонам. Склизкие твари, похоже, уже начали расходиться, поглядывая на небо. Кто-то говорил Жабьей Морде, похлопывая по плечу:

— Пора делать ноги, дружище, если не хочешь тут загнуться, когда взойдет светило.

Последними отчалили болотные монстры с водорослями на ушах — эти оказались самыми упертыми. Я еще подремала часок у Алекса на плече, хотя котик уверял, что он намного мягче и на нем мне будет гораздо удобнее. Но я пожалела агента 013 (он ведь только для кота большой, а так на самом деле маленькое существо, я бы его просто расплющила, если бы попыталась использовать вместо подушки) и все-таки предпочла Алекса.

Проснулась я от довольно чувствительной встряски — это наш казак меня разбудил, приподняв за плечи, — как известно, он не любит церемониться.

— Спасибо, — великодушно произнесла я, глядя на него сверху вниз. Для этого пришлось специально встать на пенек, на цыпочки…

Потом мы пошли по лесу, кот отлично знал дорогу, да с такой тропинки и я бы не сбилась. Важный вид Мурзика (ну как же, он ведь указывает путь!) заставил меня улыбнуться.

— Хороший у нас сыскной кот, лучше любой собаки, — заметила я нарочито громко, чтобы профессор услышал обязательно. При этом я почувствовала себя страшно вредной. Кот, как я и хотела, услышал и, как обычно, жутко обиделся. Надувшись, он остановился посреди дороги и уставился в небо. Потом тяжело вздохнул и сделал печальное лицо, явно ожидая, что я начну каяться, посыпать голову пеплом и просить прощения.

Нетушки, не дождетесь! А тут еще желудок начал прилипать к спине, это у меня впервые — возвращаться с банкета голодной! Двое моих так называемых соратников наверняка наелись вволю на деревенской свадьбе. Никогда им этого не прощу! Обжираться, в то время как я, голодная девочка, вкалывала вовсю без обедов и даже сухих пайков на должности королевы Бала Вампиров и Оборотней! Неблагодарная же оказалась работенка…

Так мы дошли до деревни, где народ еще только приходил в себя после вчерашнего, и, судя по лицам, крестьяне шли на полевые работы с головной болью. Навстречу, подпрыгивая на одной ноге, вероятно от избытка чувств, выскочил Лукашка в той же драной одежонке, в которой лежал вчера на вампирском алтаре. Счастливый аж до ушей, он схватил меня за руку и заговорил быстро-быстро:

— Спасибо тебе, девица, спасла бедного Лукашку! Старенький Лукашка этого не забудет! Нет, нет, не таковский я… Урюпа уже нет, нет больше злого Урюпа! Упырь хотел Лукашку съесть, а Лукашка хороший, его нельзя есть, а тут…

— Все ясно, я все поняла, за все спасибо, — прервала я его изъявления глубокой признательности, мягко высвобождая свою руку. — И тебе всего наилучшего, всех благ! Пока, пока, приятель.

Командор повел нас мимо дома деревенского священника, отца Пафнутия, тот как раз сидел на крыльце, внимательно следя за тем, как его работница Параська (кстати, эта девушка и была вчерашней невестой) кормила свиней. Завидев нас, поп махнул рукой, чтобы мы его подождали, и степенной походкой вышел к нам за калитку. От него мы тоже услышали благодарственные слова, произнесенные, конечно, в несколько менее эмоциональной форме, чем у Лукашки, но тоже приятно.

Потом он рассказал, что обе могилы они с дьяком как следует полили святой водой и начитали охранных молитв на всякий случай. Алекс осторожно у него поинтересовался насчет местного помещика, в чьем ведомстве находится Переделкино. Отец Пафнутий почесал бороду и сказал:

— А зачем вам? Честно сказать, с наших крестьян уже давненько никто подати не собирает. Но тайна сие! Если что, я вам ничего не говорил, дети мои. Главное, чтобы волостное начальство о том не прознало. Который месяц живем в тиши да божьей благодати. Раньше у нас Урюпины были помещики, сын и отец. Да померли давно оба. А что?

— Да ничего, так, любопытственно. Спасибо, батюшка, — по-казачьи поклонился Алекс.

— Велик Господь и чудны его деяния, — пробормотал священник и пригласил нас к себе перекусить чем бог послал. Вот этого как раз я и дожидалась — ведь сразу видно, что человек к нам расположен, так можно было бы и не кормить разговорами, а сразу перейти к главному.

— Эй, Параська, накрывай-ка на стол, — крикнул поп слегка дрожащим голосом. Я удивленно заметила, что он побаивается эту самую Параську, но ничего странного в этом, как оказалось, не было. Девка на вид здоровая, косая сажень в плечах и вид такой весьма независимый. Эта могла отплясывать на похоронах собственного жениха…

В общем, позавтракали мы чем бог послал довольно основательно. Стол был завален вкусной и здоровой деревенской пищей, хотя остались довольны только мы с Алексом. У кота же была настоящая трагедия. А все дело в том, что Параська ему сунула молоко и громовым басом велела: «Пей, Васька!» Так что несчастный котик, чей бедный желудок не переносил молока в чистом виде (только некоторые молочные продукты), вынужден был поспешно вылакать целую миску. Девица зорко следила, чтобы он съел все, отказ приравнивался к смерти…

Алекс же набросился на еду и ничего вокруг себя уже не видел. Я только смогла одарить несчастного товарища жалостливым взглядом, когда бедный котик, закатив глаза и схватившись за живот, выбежал на улицу. Основательно подзаправившись, мы поблагодарили за хлеб-соль и поклонились Параське, большой души девушке. Отец Пафнутий поделился на прощание своим горем, воспользовавшись тем, что она вышла во двор.

— Вот вам крест, жалею я, дети мои, простите уж старика за слабость, что народ так не ко времени распознал упыря в Параськином женихе. Это был мой последний шанс избавиться от этой девки, ох, грехи наши тяжкие… — горестно воскликнул он.

Не успели мы произнести в ответ хоть пару сочувственных слов, как со двора донесся такой вопль, что даже посуда подпрыгнула на месте! Затем раздались громовые выкрики Параськи, перемежавшиеся с мужской руганью, быстро сошедшей на поскуливание. Мы всей командой ломанулись в дверь, в итоге я, как обычно, пару раз споткнулась об агента 013, напоследок еще и защемив ему хвост дверью! Священник семенил за нами. Во дворе нашим взорам предстала дивная картина…

Параська, вся пунцовая от гнева, рогатиной прижимала к дверям сарая жалобно взывающего о помощи… колдуна. Он был все в том же черном тулупе, что и на балу, лицо мятое, невыспавшееся. Увидев нас, он злобно зашипел, но, получив резкий удар коленом под дых от девицы, сник как миленький.

— Гляньте-ка, отец Пафнутий! Ужо я-то, как пошла свиней кормить, смотрю, лезет ктой-то задом из сарая, темный да страшный. Ну, думаю — ведьмедь это… Страсти-то какие! Хвать рогатину да и к нему… ан улов-то получше оказался — колдун наш деревенский!