Леонид Каганов - Харизма Страница 58

- На Истринское водохранилище! - говорит Клим.

- Не-е-е… - усмехается мужик. - Я совсем не в ту сторону.

Окошко поднимается. Клим кладет на окошко палец и смотрит на водителя. Окошко перестает подниматься. Клим оборачивается ко мне:

- Садись, поехали!

Сам обходит машину по кругу, открывает дверь и садится рядом с водителем. Я в недоумении, но сажусь на заднее сиденье и захлопываю дверь. Машина трогается с места, разворачивается на пустынном шоссе и едет в противоположную сторону.

- Ваш человек? - говорю Климу и киваю на молчаливого водителя.

- Случайный.

- А как ты его уговорил? - удивляюсь я. Клим оборачивается и долго смотрит мне в глаза. Взгляд у него неприятный, колючий, но я выдерживаю.

- А ты еще так не умеешь? - ухмыляется Клим. - Людей подавлять не научился еще?

- Да уж куда нам, - говорю. - А ты вот летать не умеешь.

- Кто тебе сказал, что я летать не умею?

- А что, умеешь? И делиться на части умеешь?

Клим ничего не отвечает. Я молчу еще некоторое время, затем говорю задумчиво:

- Интересно, что водитель о нас подумает с такими разговорами. Наркоманы?

- Он ничего не думает, - говорит Клим. - И ничего не слышит. Просто везет нас.

- Ясно, - говорю, хотя ничего мне не ясно. - А денег ты ему сколько заплатишь?

- Жизнь дороже денег, - говорит Клим. - Жизнь я ему оставлю.

И хотя он сделал упор на слове “жизнь”, но мне все-таки почудилось, будто он выделил слово “ему”. И после этих слов разговаривать с Климом уже не хотелось. А хотелось сбежать от него куда подальше. Но сколько я ни придумывал разных "идей типа просочиться сквозь дверь на ходу - ни одна не показалась мне удачной.

Я не засек, сколько мы ехали. Выехали за город, понеслись по шоссе, свернули, еще раз свернули. В конце долго петляли асфальтовыми тропками внутри ночного поселка, затем выехали на грунтовку и заехали в лес. Водитель словно сам знал, куда ехать. Наконец машина остановилась, Клим вышел и махнул рукой. Я вылез вслед за ним, все-таки кинув водителю: “Спасибо, до свидания”.

Машина тут же дала задний ход, чуть не съехав в канаву, затем газанула и уперлась капотом в орешник, снова подалась назад, развернулась и унеслась прочь по грунтовке.

Я осмотрелся. В лесу светало, но было еще сумрачно. Грунтовка шла прямо и терялась за поворотом. Клим, ни слова не говоря, отправился по ней. Я пошел следом.

За поворотом вдруг блеснуло - это оказалась поверхность большого озера. Опушка леса здесь была совсем прозрачной, земля покрыта ковром хвои, из которой поднимались столбами образцово-безупречные сосны. Казалось, будто они держат в этом месте низкое предрассветное небо.

Колея сворачивала и шла вдоль берега влево. Клим пошел направо, хрустя мхом и шишками. Я поплелся за ним. Через некоторое время Клим подошел к берегу и спустился с миниатюрного обрывчика к плещущейся воде. Сел на корточки, задумчиво провел рукой по поверхности, посмотрел на свою руку, отряхнул ее и только тогда повернулся ко мне.

- Ну а что ты еще умеешь делать? - спрашивает он, сверля меня глазами.

Я почувствовал, что мне очень хочется убежать. Понял, что он меня сильнее, знает это и играется, как кошка с мышкой. Что так покорно приехать сюда с ним - это было непозволительной ошибкой. Хотелось закрыться руками, отвернуться от этого пронизывающего взгляда, спрятаться, скрыть все, что только можно. Но я понимаю - именно такой реакции он от меня и ждет.

И тогда я, наоборот, давлю в себе страх и смотрю на него честно и открыто. Чего мне скрывать? И сразу чувствую, как его давление и агрессия проходит мимо меня, никак не задевая.

- Превращаться умею в кого угодно, - говорю, - от зверя до амебы. Летать. Рассыпаться и собираться.

Клим в недоумении. Видимо, даже не тем, что я умею рассыпаться, а тем, как спокойно и уверенно я с ним разговариваю.

- Расскажи, как ты рассыпаешься и собираешься?

- Расскажу, - киваю я. - А ты сначала расскажи, как ты меня нашел?

- Сложного тут мало, - говорит Клим. - Тебя пасли уже давно и основательно. И когда ты в окно вылетел стаей, и когда по улицам побежал собакой.

- И как же это так можно выследить?

- Не проблема для спецслужб, - говорит Клим. - Есть бинокли, инфракрасные устройства слежения, спутники.

- Значит, меня по инфракрасному спектру пасут?

Клим кивает.

- А сейчас нас тоже пасут? - спрашиваю я.

- Тебе это очень важно знать? - Клим смотрит на меня пристально.

- Интересно.

- Да, сейчас нас пасут со спутника. Если ты надумаешь бежать - тебя будет видно отовсюду. Я удовлетворил твое любопытство?

- Да.

- Тогда ответь на мой вопрос - как ты рассыпаешься на части?

- Здесь нет ничего сложного, - говорю. - Только вряд ли ты поймешь, потому что не программист, верно? Ты же не компьютерщик?

- Не долби мозги, - говорит Клим. - Объясни так, чтобы я понял.

- Сложно это, - говорю, - но попробую. Вот ты думаешь, рассуждаешь, отдаешь команды - кто это делает?

- Я.

- Правильно, но кто - ты?

- Я.

- Ну, ты, ты. Но кто ты? “Я” - это твой центральный процессор, центральная программа. А бывают еще и подпрограммы. Вот когда ты рукой ловишь брошенное яблоко - ты же не сам мысленно рассчитываешь, в какую точку пространства поставить руку? Это рассчитывает отдельная подпрограмма, а ты ей просто даешь команду - поймать яблоко.

- Ну и?…

- И ты просто программируешь заранее разбить свое “я” на такие автоматические подпрограммы и каждой даешь команду собраться в одном месте.

- Непонятно, - качает головой Клим.

- Отруби себе руку для начала, - советую я. - И приставь обратно.

Клим поднимает ладонь и долго на нее смотрит. Его ладонь начинает гнуться, распухать и снова принимает нормальный вид.

- Запястье тоньше, - советую я.

Клим делает запястье тонким, еще тоньше, еще - вот уже кисть болтается на тонкой длинной ниточке, как будто рука была слеплена из жвачки. Наконец он не выдерживает, хватает другой рукой кисть и резко обрывает. Оборванная нитка втягивается в культю.

- Теперь приставь обратно, - говорю ему. Клим приставляет оборванную кисть к культе, только не правильной стороной, а ладонью, как будто затыкает культю тряпкой. И ладонь врастает, теряет форму, культя набухает, и вырастает новая кисть.

- Есть, - удовлетворенно говорит Клим.

- Ну вот, это сращивание обрывков. А тут просто надо дать задание. Преврати кисть в птицу. Ты вообще сам в птицу превращался?

Клим бросает на меня взгляд исподлобья, но ничего не отвечает. Черт его знает, что он умеет, а что нет.

- Теперь, - говорю, - расскажи ты мне, как ты с крыши падаешь и не разбиваешься? Как цвет меняешь?

Клим не отвечает, он неподвижно смотрит на свою кисть. Кисть вдруг вытягивается и превращается в отвратительную многоножку ярко-зеленого цвета. Мне становится не по себе. Многоножка падает на песок и бежит вдоль воды ко мне. Ее ноги издают противный шелест - то ли скрипят суставы, то ли она топает по песку. Я отпрыгиваю в сторону. Клим растягивает губы в усмешке. Многоножка сворачивается полукругом и бежит в обратную сторону. Добегает до Клима, резко прыгает вверх, ударяет его с размаху в лоб и втягивается внутрь головы. А из культи появляются пальцы, и вырастает новая кисть.

- Ясно, - кивает Клим. - Молодец. Да только я все равно круче.

- Детский сад, - говорю, - кто круче. Будем пиписьками мериться?

- Можно и помериться, - говорит Клим и прищуривает глаз. - Дотянешься до того берега?

- Поделись лучше опытом, - говорю, - как ты цвет меняешь?

- Да тебе мой опыт не пригодится, - говорит Клим медленно. - Я тебя сейчас топить буду.

- Да ну, - стараюсь говорить самым спокойным и будничным тоном, - глупости какие. Зачем тебе?

Но Клим уже привстает с корточек и смотрит на меня. Наверно, думает, что я не выдержу и побегу от воды. Наверняка у него есть свой план на этот счет. И я на всякий случай медленно перевожу глаза в инфракрасный спектр. Смотрю на Клима - и вдруг замечаю у него глубоко в груди квадратный предмет, который инфракрасного спектра не излучает. И понимаю, что это рация. Вот только работающая или нет?

- Зачем тебе, - говорю, - меня топить?

- Не место тебе среди людей, - говорит Клим и идет на меня.

Не спеша идет, вразвалочку. Уверен в себе на сто про центов. Какой-то у него есть план. Или способность. Или умение? Что-то надо сделать, чего он никак не ожидает…

- Сынок ты, - говорю, - я тебя круче в сто раз, ничего ты со мной не сделаешь. Я такое умею, что тебе и не снилось

Резко подпрыгиваю, в воздухе превращаюсь в здоровенную амебу-кляксу и плюхаюсь в воду, обдавая Клима брызгами.

И дальше уже не вижу, что там происходит, потому что срочно превращаюсь в рыбу. В рыбу мне превращаться не доводилось ни разу. Хотя из всех зверей я, пожалуй, лучше всего знаю именно ее устройство. Ну кто может сказать, что он изучил устройство курицы? Или свиньи? Мясник может сказать. Или домохозяйка опытная. Но я-то курицу ни разу не разделывал. А рыбу - сколько угодно, чего ее разделывать? Одно только устройство воблы знакомо каждому любителю пива. И все знают, где у нее мясо, где голова, где жабры и как устроен плавательный пузырь. Поэтому я мысленно представил, что я вобла, и мгновенно сделал трансформацию. Плавательным пузырем я запася заранее - набрал воздуха перед прыжком и теперь собрал его внутри. С формой туловища тоже получилось неплохо, хотя, наверно, слишком вытянуто в длину, не вобла, а прямо мойва какая-то. С чешуей я морочиться не стал - не время чешую строить, бывают и гладкокожие рыбы. А вот с жабрами вышел облом. Получились уши. Я убрал их, снова вырастил - все равно уши. Кожаные или костяные - но уши. И вырастить орган, который бы мне из воды кислород фильтровал, - это никак не вышло.