Ю. Жукова - Замуж с осложнениями Страница 58

Я открываю дверь с пульта.

— Пошёл вон, — говорю. — Раз здоровый, то нечего тебе тут делать.

Из-за двери на меня смотрят круглые глаза — оказывается, там Ирнчин топчется. Поскольку Абозорху не рвётся выполнять команду, я быстро пользуюсь ситуацией.

— О, Ирнчин! — говорю приветливо. — Тут молодой человек заблудился немного, выведи его пожалуйста!

Ирнчин, на которого Азамат в своё время водрузил обязанность меня охранять, подчиняется беспрекословно. Впрочем, ему стоит только приблизиться к Абозороху, как того и след простыл.

— Он вас не обидел? — спрашивает мой хранитель строго.

— Да нет, так, клеиться пришёл, несмотря что я замужем.

— Да-а, этот такой. Небось и представился "Абозорху"?

— Да, а как?

— Нету у него никакой "А"! — рявкает Ирнчин. — Придумал, понимаете, и головы дурит девушкам.

— Логично, — говорю. — Удивительно, что он такой один. Ну ладно, а ты-то по делу или так, в гости?

— Да я… — мнётся Ирнчин. — Тирбиш хорошо, конечно, готовит, но этот маринад…

Выдав Ирнчину ложку сиропа от изжоги, отправляюсь на поиски Азамата. Ему, вероятно, будет интересно узнать, что кто-то в его команде ко мне приставал.

Он обнаруживается на капитанском мостике, где делает строгое внушение пилотам, чтобы не крошили чипсами над пультом управления. Впрочем, это, видимо, не впервые, и на результат он не очень надеется, так что при моём появлении легко оставляет тему.

— Лиза! — оборачивается он с широкой улыбкой, — спасибо тебе! — демонстрирует кончик косы с моим гизиком. По-моему, хорошо вписался.

— Тебе тоже спасибо, — говорю, — очаровательный заяц.

Притягиваю его за косичку вниз, чтобы поцеловать. Потом смотрю — пилоты на меня косятся, как будто я делаю что-то ужасно неприличное. Азамат слегка краснеет.

— Ну ты уж при посторонних-то, — упрекает меня тихо, выводя с мостика. — Я думал, ты сказать что-то хочешь.

— Э, — говорю, — надо было предупреждать, что у вас нельзя целоваться при посторонних.

— Не то чтобы совсем нельзя, красивым-то можно…

Опяяяять начинается.

— А моей красоты на двоих не хватит? — спрашиваю, скривившись.

Азамат смеётся.

— Вряд ли. Это как рваное платье надеть — неважно, как ты выглядишь, всё равно неприлично.

— О боже, Азамат, не надо таких сравнений! Этим красавцам до тебя… как до Земли. Тут вот зашёл ко мне один, этот, Бозорху.

Азамат поджимает губы.

— И чего он?

— Ну, я так поняла, он был в своём репертуаре. Хорошо, Ирнчин мимо проходил, спугнул его.

Азамат угрюмо молчит, а я продолжаю разглагольствовать.

— Это ж надо так обнаглеть, приставать к жене своего же капитана. Он тебя вообще, что ли, не уважает? Так хоть за кошелёк свой побоялся бы!

— Лиза… — перебивает меня супруг. — Не кипятись. Тебе стоит привыкнуть к тому, что никто не будет принимать твой выбор всерьёз. Всем слишком очевидно, что я тебя не заслуживаю.

— Ты ещё и защищать его будешь?! — поражаюсь я.

— Ну, а что я ещё должен делать, — разводит руками Азамат. — Он красивее меня, и я не могу ставить ему…

— Вломить ему промеж глаз ты должен! Чтобы неповадно было руки распускать! — взрываюсь я. — Или ты как, собрался позволять всяким придуркам ко мне подкатывать?

Азамат смотрит на меня круглыми глазами.

— Как тебя задело… — говорит он наконец. — Прости, если что не так… Я правильно понял, что ты хочешь, чтобы я не позволял другим мужчинам с тобой флиртовать?

— А что, — говорю с такими же круглыми глазами, — тебя это не заботит?

— Как это может меня не заботить? — он смотрит в сторону. — Конечно заботит. Просто я не в праве тебя ограничивать…

— Знаешь, дорогой, — говорю неверным голосом, — я не для того за тебя выходила, чтобы потом изменять тебе со всякими молокососами, у которых мозги между ног. Мне очень обидно, что ты обо мне так думаешь.

— Лиза, я… — начинает он, и замолкает в поисках слов. — Я так не думаю. Точнее, я вообще об этом не думал ещё. Я никогда не был женат и правда не задумывался, как относиться к изменам. Просто привык, что моё мнение в личных вопросах обычно не учитывается. Следить за красивой женой — последнее дело, только ссориться. А уж я-то вообще ничего не могу от тебя требовать.

— А я тебе и не предлагаю требовать от меня, — я несколько смягчаюсь. Могла бы и догадаться, что это он не меня в подлости подозревает, а себя в несовершенстве, как обычно. — Меня только интересует, чтобы все прочие мужики хорошо понимали, что я не буду с ними спать.

— Спать? — повторяет Азамат.

— Заниматься сексом, — поясняю стальным голосом.

— Ах да, прости, забыл. Хорошо, нет проблем. С Бозорху я поговорю хоть немедленно.

— Уж сделай милость, — говорю. — А то это уже ни в какие ворота… И предупреди его, что если он снова ко мне полезет, я-то не постесняюсь ему нос сломать.

Азамат кривится, как будто я говорю о каком-то отвратительном сексуальном извращении.

— Лиза, ну пожалуйста. Ты ведь ему всю жизнь искалечишь.

— Вот тогда и прочувствует на своей шкуре все унижения, — беззаботно пожимаю плечами. — А то он, понимаете ли, нормальный, так значит, можно к чужой жене прикалываться.

Азамат, до сих пор слушавший меня с угнетённым видом, внезапно улыбается.

— Знаешь, так странно внезапно находить среди твоих чужих и диких представлений идеи, которые мне так созвучны.

Я слегка давлюсь — это мои-то дикие?! С другой стороны, это я знаю, что я из метрополии, а он из какой-то дыры, для него-то, наверное, всё строго наоборот…

— У меня похожая ситуация, — говорю. — С той разницей, что вас много.

— Ты молодец, — он гладит меня по голове. — Я знаю, что ты очень стараешься всё делать по-нашему, и понимаю, как это трудно. К сожалению, ребята не всегда об этом задумываются.

— Да мне в принципе достаточно, чтобы ты понимал, — говорю. — Остальные пусть что хотят, то и думают.

— Слушай, — внезапно говорит Азамат, — а как тебе удалось выпить целую фляжку пионовой водки и уйти на своих ногах?

Глава 18

Загадочно ответив Азамату, что это, дескать, секрет фирмы, я отпускаю его разбираться с обидчиком, а сама иду вернуть Эцагану его швейную машинку, благо у меня теперь есть своя. Он сидит у себя в каюте за бессмысленным занятием: пинками подбрасывает какой-то маленький предмет в воздух. Предмет каждый раз приземляется обратно ему на мысок и снова отправляется вверх. В общем, для этого, безусловно, нужна изрядная тренировка.

— Привет, — радостно говорит Эцаган, не прекращая своё занятие.

— Привет, — говорю. — Я так рада, что ты снова тут, а то прямо не знала, к кому пойти за советом.

— За советом лучше к Алтонгирелу, — говорит он. — Ой, моя машинка! А я уж и забыл, что вам её отдал. Вам разве больше не нужно?

Он даже немного огорчается.

— Я себе купила собственную, — говорю. — Хотя эта совершенно прекрасная. И спасибо тебе ещё раз за ткань.

— Пожалуйста, — он пожимает плечами. Мне кажется, он как-то меланхолически настроен.

— Тебя опять не выпускают, что ли? — спрашиваю.

— Да нет, выпускают, конечно, я же теперь пассажир.

— А чего ты понурый такой?

— Да не хочу я на Муданг, — говорит. — Мне не с чем туда возвращаться. Ничего не сделал, не достиг.

— Да подожди ещё, — говорю, — у тебя ещё вся жизнь впереди, достигнешь, куда ты денешься.

— Ага, на Муданге достигнешь, как же… Там везде эти джингоши, умхнувш…

Последнее, видимо, было ругательством. Надо запомнить. Пока только развожу руками.

— Эцаган, если б я могла тебе чем-то помочь, обязательно бы так и сделала.

Он кивает, принимая мои слова, потом ловит мысками обеих ног свой мячик и потягивается.

— Значит, собираетесь ещё много шить?

— Было бы неплохо, — говорю. — Вот просвети меня, если я кому-то кроме Азамата что-нибудь сошью, это как воспримется?

— Ну-у, смотря что… — протягивает Эцаган. — А вы Азамату много нашили?

— Нет, пока только рубашку, и ещё гизик сплела.

— Это маловато, — строго говорит Эцаган. — Если сейчас кому-то ещё подарки делать начнёте, получится, что этот кто-то вам почти так же важен.

— Ой, — говорю, — нет, мне так не надо. Мне надо, чтобы Азамат лидировал с большим отрывом.

— Ну, тогда нашейте ему кучу всего, а потом уже можно что-нибудь простенькое остальным.

— Отлично, — говорю, — так и сделаю. Поможешь мне с фасонами?

Эцаган прямо загорается этой идеей.

— С удовольствием! — говорит. — Может, и я шить научусь? Только вот не знаю, хорошо ли это будет выглядеть, если мы будем много времени вместе проводить…

— Надо будет кого-нибудь третьего рядом усадить, — усмехаюсь, — чтобы был свидетель, что мы ничего плохого не делаем.