Сергей Кочетов - Ленон и Гаузен: Два клевых чужака (СИ) Страница 60

— Старик, ты чего гонишь? Тебе что, копыто в голову вдарило? Ты что, с хаслинского верблюда свалился? В каком месте у тебя подкова застряла? Лошадь — полезное животное! Если бы не лошади — меня бы уже не было в живых!

— Таким несдержанным надо проводить злоботомию! Разок скальпелем по черепу — и на всю жизнь добрый! — обиделся на оскорбления ученый. — И вообще, это вам только кажется, что они приносят пользу, молодой человек! Это их хитроумный план! Они могут предать вас в любую минуту! Мне ли не знать! Я ученый с мировым именем и преподаватель с огромным опытом!

— По-репо-даватель! — разобрал по частям малознакомое слово Гаузен. — А это что, скелеты тех, которым ты уже репу расколотил, что ли?

— Да как вы смеете! — возмутился Христофор Михайлович. — Где вы тут видите хоть один разбитый череп? Здесь? Может, здесь? Или здесь? — профессор стал с бешеной для его лет скоростью носиться от одного скелета к другому. Не заметив, он толкнул Ленона, который с грохотом свалился прямо на лошадиный скелет.

— Я же говорил! Я же говорил! — торжествующе восклицал профессор. — Эта лошадь чуть не угробила твоего друга!

Похоже, что наглядное подтверждение его теории волновало его куда больше, чем порча научного экспоната.

— Да какая кобыла тебя укусила, старик? — не отставал Гаузен.

— Ну почему же укусила? Уронила… — произнес Христофор Михайлович и прищемил язык, понимая, что проболтался. Ученый молча схватился за голову, будто воспоминания злосчастного дня в один миг вернулись к нему, не взирая на разделяющие их годы.

— Я тоже раньше не любил уток, — покаялся Ленон. — Но я превозмог предрассудки и теперь обожаю их всем сердцем. Может, у лошадки в тот день было просто плохое настроение? Разве тяжело просто взять и простить? Гаузен, помоги мне поднять скелет, — шепнул он, и конструкция вскоре заняла свое место в прежнем, за исключением нескольких неважных костей, виде.

— Столько лет исследований, и все впустую! — продолжал сокрушаться Христофор Михайлович.

— Мне кажется, впустую проходят только годы, лишенные дружбы и любви. Но еще не поздно все наверстать. Разве так сложно ее погладить? — продолжил уговаривать расстроенного профессора Ленон.

Христофор Михайлович робко протянул руку, но прикоснуться не решался.

— Ну же, смелее. Не укусит же она? — подбадривал его юноша.

— Прости меня, лошадка… — погладил скелет Христофор Михайлович и прослезился.

Тут Ленон достал морковку, которую он прихватил с собой на случай, если проголодается, и протянул ее ученому:

— А теперь ее можно покормить.

Ученый сначала недоверчиво покосился на морковку, но потом все же сообразил, как ее можно применить. Он начал всовывать овощ между челюстей лошади, а потом зажимал их, «откусывая» по маленькому кусочку и, радуясь, при этом, как ребенок.

Гаузен, наблюдавший за этой нелепой, на первый взгляд, картиной, все же нашел ее весьма трогательной. Но тут юноша вспомнил цель своего визита в НИИ.

— Пусть отведет нас к Савушкину, — шепнул Гаузен Ленону, видя, что тому лучше его получается управляться с пожилым ученым.

— Светофор Мигайлович, — взмолился Ленон, от волнения перепутав имя профессора. — Вы уж нас простите, что мы вас потревожили, но нам срочно нужно попасть к Леониду Васильевичу.

— К Савушкину? — неохотно оторвался от увлекательного занятия Христофор Михайлович. — Что же вы раньше не сказали? Мне отчет к нему нужно занести, да все никак времени нету.

— Мы принесем, — с готовностью вызвался Гаузен и в дополнение к документам получил подробнейшие инструкции, как достичь таинственного директора, который возглавлял научный комплекс, названный в его честь.

Глава XI

Благодаря точному описанию и пропуску, который им дал Христофор Михайлович, Ленон с Гаузеном в скором времени достигли до кабинета самого Леонида Савушкина. Оба юноши ждали этой встречи с нетерпением, но по разным причинам. Ленон всегда мечтал увидеть вживую кумира своего детства, а Гаузен надеялся, что эта встреча решит судьбу Салочки, и, возможно, Лин. Войдя внутрь, им удалось застать хозяина кабинета за работой.

Леонид Савушкин оторвался от дел и строго посмотрел на пришельцев.

— Кто вы такие и что вам надо? — спросил он, отложив прелюдии подальше.

— Да вот, вам Светофор Мигалыч принес отчеты за текущий промежуток, — не моргнув глазом, переврал Гаузен имя профессора и грохнул кипу бумаг прямо перед носом директора, поймав на себе его суровый взгляд.

— И попросил передать образец лекарства от синдрома Протея для экспериментов, — не дрогнув, продолжил Гаузен и решил разыграть карту до конца. — А также отдать недавно прибывшую девушку, которую вы удерживаете здесь в плену.

— Все мы пленники Земли, — задумчиво пробормотал Савушкин.

— Не придуривайся, старик! Ее зовут Лин. Или Фелиндия! Из ордена Всемзнания! Она могла направиться только сюда! — разозлился Гаузен. Услышав эти слова, Савушкин побледнел и снова внимательно осмотрел гостей, особенно его взгляд задержался на велитской одежде Гаузена, которая пробивалась сквозь белый халат.

— Простите моего несдержанного друга, — в кои-то веки осмелился высказаться за Гаузена Ленон, испугавшись, как бы их обоих не выгнали отсюда. — Он много чего придумывает. Ведь вы в детстве тоже хотели стать писателем? Даже чуть книгу не написали… — вспомнил Ленон и прикусил язык, так как не был уверен в этих сведениях, вычитанных ранее из Книги Знаний.

— Какую книгу? — напрягся Савушкин. — Откуда вам про это знать? Да я много кем хотел стать, и было время, когда мне казалось, что все, о чем я мечтал, обязательно сбудется. Но ведь никто не знает об этом. Я никому про это не рассказывал!

— Мне следовало догадаться, что и у вас все начальство насквозь прогнило, — проскрежетал зубами Гаузен, посчитав, что Савушкин морочит им голову.

— Гаузен! — пристыдил спутника Ленон. — Я вычитал это в твоей книге. Нам нужно показать ее Леониду Васильевичу — ведь он ученый! Ему нужны доказательства, — уговаривал юноша, а Савушкин нерешительно привстал с кресла, заинтригованный их разговором.

Немного поразмыслив, Гаузен положил на стол книгу, на всякий случай придерживая рукой, чтобы Савушкин не вздумал ее присвоить.

— Так и знал. Это Книга Знаний. Значит, все, что произошло со мной много лет назад, мне не привиделось.

Увидев непонимание в глазах обоих юношей, известный космонавт, не спрашивая, начал рассказывать свою историю:

— В тот день, во время очередной космической миссии, на станции произошла страшная авария. В нас врезался метеорит. От сильного удара меня швырнуло так, что я пробил три пластиковые перегородки… и одну носовую, — при этих словах Савушкин рефлекторно потер нос. — Но я успел добраться до спасательного челнока. К несчастью, он тоже был поврежден. Я падал вместе с ним и готовился к смерти. Но в последний момент мне чудесным образом удалось спастись.

Странное дело, всю жизнь я мечтал встретиться с пришельцами из другого мира. Но вместо этого открыл новый неизведанный мир, где пришельцем был я сам. Я и помыслить не мог, что подобное может произойти.

Здесь же меня все считали погибшим и сделали героем, но когда я вернулся, ко мне отнеслись с большим подозрением. Наград не лишили и даже дали высокий пост, но больше в космосе мне побывать не удалось. Мне никто не поверил, и уже вскоре я сам начал сомневаться в случившемся. Все эти годы я искал доказательства, что все это произошло на самом деле. Что все это было не напрасно. Я долго думал, правильный ли я сделал выбор? Должен ли был остаться там или все же вернуться? Но перед тем злополучным вылетом я дал слово, что я вернусь живым и невредимым, так что я просто обязан был его сдержать… Так значит Книгу Знаний удалось спасти от ордена Охранителей Книг? — неожиданно поинтересовался Савушкин, решив уйти от сентиментальных размышлений.

— Его больше не существует, — поведал Гаузен.

— Хорошо, что теперь Книга Знаний в надежных руках, — произнес Савушкин и оценивающе поглядел на Гаузена. — С ее помощью можно не только получить любые знания, но и перемещаться между мирами.

— Я так сюда и попал, — подтвердил юный велит.

Ленон же, услышав сначала про приключения Савушкина, а затем про то, что Гаузен — пришелец из другого мира, застыл в изумлении. Но если Савушкин по-прежнему был для него кумиром, то на своего спутника он начал посматривать с опаской.

— Забавно, — печально улыбнулся Савушкин впервые за время всего разговора. — Наверное, я единственный человек во всей этой чертовой вселенной, кто поверит вам на слово.

— Мне нужно лекарство от синдрома Протея, — напомнил Гаузен. — Одна девушка по имени Салочка страдает им оттого, что когда-то на остров, где жили ее предки, упали метеориты.