Людмила Астахова - НЧЧК. Дело рыжих Страница 61

Постояв под душем с закрытыми глазами, чтобы не видеть себя в зеркале, а затем нырнув в уютные драные джинсы, Эрин поплелся в гостиную. Спать не хотелось, жрать тоже, выпить нечего, из чтива – только летний выпуск «Молоха Ведьм». В кои-то веки образовался абсолютно свободный вечер, а чем занять себя – непонятно. Хоть на луну вой.

И если совсем недавно Эринрандир еще питал иллюзии относительно здорового секса как неплохого времяпрепровождения для взрослого мужчины, то ныне эти опасные заблуждения развеяны, словно с белых яблонь…гм… груш дым. Для нормального восприятия легконогих и пустоголовых нимф лесов, видимо, надо родиться дроу.

Лучшее, что пришло в голову – это вытянуться на диване, установив на груди пепельницу, и курить лежа, созерцая трещинки в побелке на потолке.

А теперь, если посмотреть правде в глаза, то ничегошеньки Эринрандир ап-Телемнар не умеет делать, кроме как отлавливать всякую сволоту по подвалам, получая при этом в смазливую морду со всей иномирянской ненавистью к остроухим нелюдям. Отряхиваться, подставлять раздробленные кости под чуткие ручищи сородичей Готзиллы Шахидовны, утирать сопли, и снова лезть во всякое дерьмо, в у-магон, например, чтобы окончательно разучиться сочувствовать, ценить чью-то бескорыстную помощь…

Грустно это. Такая вот глобальная жопа в жизни у ап-Телемнара – рыцаря и орденоносца.

А водки нету. Никакой, ни холодной, ни теплой, ни из грязной мыльницы.

Тьфу…

И тут в дверь позвонили.

На пороге стояла Нолвэндэ с мобильником наперевес.

Не будь я столь поглощена собственными переживаниями, то, несомненно, потрясающую в своем богатстве и разнообразии смену выражений на светлом лике открывшего мне дверь рыцаря и милорда я бы оценила выше. А так… впрочем, у меня еще будет время посмаковать и полелеять эти воспоминания. Благо, эльфы не забывают.

– Извините, что беспокою, – хмуро пробурчала я и протянула ему трубку, – но тут моя мама. И она хочет с вами поговорить. Очень сильно.

– А… – сказал он, отступая в сторону и пропуская меня в квартиру. – Ага…

Я вновь настойчиво предложила ему телефон. Эринрандир, более не колеблясь, взял выжидающе молчащую трубку так, словно это была ядовитая змея.

– Миледи?.. – вопросительно промолвил он. – Добрый вечер, леди Аэриэн. Да. Я вас слушаю. Чем могу помочь?..

И сделал свободной рукой некий вращающий жест, приглашая меня войти. Я молча покачала головой, внимательно наблюдая за течением беседы. От моей матушки можно ожидать иногда любых неожиданностей. Дорого бы я дала за то, чтоб он догадался включить громкую связь! Но это вряд ли… Балрог! Что же она ему такое говорит, что он косится на меня так… дико?

– Да, миледи… Нет, миледи… Да-да, я понимаю… Что Вы, миледи, это, безусловно, великая честь для… и высокое доверие… Гм…

Еще один взгляд, еще более дикий, чем предыдущий.

Да что же она ему такое говорит?! Тис зеленый… что-то страшно мне…

– Вы, несомненно, правы, сударыня… Конечно. При иных обстоятельствах, сударыня, я…

Ох… а теперь еще и пятится! Так. Что. Она. Ему. Говорит. А?!

– О, да, сударыня, к сожалению… гм… хм… несколько не в форме. Безусловно, я постараюсь оправдать… Да, миледи… Разумеется. Несомненно, миледи, Вы можете полностью положиться… Приложу все силы, сударыня. Да. И вам, моя госпожа. Честь имею!

– Уф! – нажав «отбой», капитан лорд ап-Телемнар еще некоторое время смотрел в пространство прямо перед собой подозрительно сосредоточенным взглядом. Знакомое состояние. Пообщаться с блистательной Аэриэн и не испытать при этом весь спектр ощущений ударенного кувалдой по голове в переулке – это практически невозможно. Я свою маму знаю. Она такая.

– Ваша матушка, леди Анарилотиони, весьма… Короче, замечательная у тебя мама, Нол. Настоящая леди. И боевой офицер.

С этим утверждением не согласиться было невозможно. Я утвердительно кивнула и посмотрела на него, ожидая, что же последует дальше.

Распрощавшись с леди Анарилотиони, вместо того, чтобы вернуть телефон, Эрин по-хозяйски сунул его в задний карман своих джинсов.

– Пошли.

И, как ребенка, за ручку повел Нолвэндэ обратно в её квартиру, прямиком на кухню. Усадил на табурет, поставил чайник на плиту, достал заварку и вычистил переполненную пепельницу.

– Плохо?

Нолвэндэ лишь кивнула в ответ.

– Тогда будем пить чай с бальзамом, – решил эльф.

– А что вам моя мама сказала? – вяло полюбопытствовала мыслечтица.

– Ничего особенного, – буркнул он неохотно. – Она за тебя волнуется. Очень переживает. Ты же хоть и взрослая, но все равно её ребенок. Моя мама совершенно серьезно хотела со мной в армию идти. Чтобы её Эринрандирчику не было так тяжело. И пошла бы… если бы папа не уговорил её родить девочку.

Нолвэндэ понимающе усмехнулась:

– Чтобы было, чем заняться.

– Вот именно. Так и вышло.

– Значит, у вас есть младшая сестра?

– Даже две, – рассмеялся Эрин. – Мама вошла во вкус. Но я с ними почти не общался. Вживую видел три раза от силы. Зато регулярно получаю фотографии. Папа все верно придумал – получились красавицы, умницы, отличницы. А ты не привезла свои семейные фото?

Девушка метнулась в комнату за ноутбуком. И, пока заваривался чай, они вместе разглядывали семейство Анарилотиони в разных ракурсах на фоне родового поместья, внутренних интерьеров и, естественно, рядом с грифонами, верхом на грифонах, между грифонами, а так же с очаровательными пушистыми грифонятами в обнимку. Папа и мама Нолвэндэ просто обожали позировать, увешанные оружием, а братьев лукавая мыслечтица умудрялась фотографировать в самые неожиданные и неподходящие мгновения – за распитием пива, в обнимку с девушками, дурачащимися и корчащими рожи. Прекрасное достойное семейство с традициями и устоями – что еще нужно для счастья?

– У вас замечательная семья, леди. И они тобой гордятся, – заявил в итоге Эрин.

– Вами тоже гордятся.

Эльф хмыкнул, но возражать не стал.

– К счастью, их моя так называемая «слава» не зацепила никаким боком. Мама до сих пор убеждена, что я работаю в засекреченной лаборатории. Она была не в восторге от моего желания отправиться в действующую армию. Можно сказать, обиделась.

– Пограничный инцидент с Хинтаем? – понимающе спросила Нол.

– Угу. И с Пиндостаном немного.

– А кем?

– Сначала рядовым разведчиком, а потом дослужился до командира разведроты.

Серые звезды девичьих глаз разгорелись неуемным эльфийским любопытством со страшной силой. Это уже лучше, чем недавняя тоска и безразличие. Гораздо лучше.

И Эрин решил закрепить достигнутый терапевтический эффект. В принципе, байки про сержанта Драко – неуклюжего гоблина-инструктора – можно рассказывать сутками напролет. Обучая разведчиков, Драко не мог пройти по классу, не уронив на пол несколько книг и не опрокинув хотя бы один стол. А когда гоблин отправлялся в лес, то это приравнивалось к стихийному бедствию. После себя Драко оставлял просеку не хуже танка. Разговаривать тихо он не умел, дышать, кстати, тоже. А еще «разведчик всех времен и народов» страдал аллергией на сотню видов растений, комариные укусы, мёд и такую экзотику, как перхоть лошадей и сайгаков. Случайно оказываясь на лоне природы, Драко все время чесался, сморкался и кашлял. Из его рук все валилось, причем прямо в самую жирную грязь или в чьи-нибудь свежие какашки. Вся учебка потешалась над несчастным гоблином, когда он умудрился утопить дорогие часы в куче медвежьего дерьма. Это при том, что в округе жил только один мишка, и тот, случайно столкнувшись с сопящим и ругающимся Драко обделался от ужаса. Сродство его подошв со всякой гадостью потрясало воображение. Наверное, не существует в мире такого вонючего и мерзкого субстрата, в который бы не вступила нога гоблина. Экскременты всех мыслимых животных и птиц, включая дерьмо хинтайских драконов, содержимое желудков перепивших курсантов всех рас, не считая тухлых яиц, мертвечины и рыбьих кишок. Стоило в радиусе трех километров от учебки сдохнуть хоть одному сурку, как Драко непостижимым образом находил место его упокоения и наступал на смердящую тушку. И не поддаются подсчету те разы, когда доблестный инструктор проваливался в выгребные ямы. Практически каждый месяц. Но это еще полбеды! «Счастливчик» умудрился оглушительно пукнуть во время торжественного построения в честь прибытия высочайшей проверки.

Но при всем при этом гоблин Драко умел объяснить теорию так доходчиво и толково, что вник бы даже самый непроходимый тупица. Разжевывал каждую деталь, каждую мелочь, вкладывал в мозги курсантов квинтэссенцию разведывательной премудрости настолько умело, что начальство предпочитало приставить к «Счастливчику» специального поводыря и телохранителя, из особо проштрафившихся, естественно.

Такая вот противоречивая натура!