Андрей Белянин - Оборотный город Страница 61

Ориентировочно события романа можно отнести к концу 30-х — началу 40-х годов XIX столетия. Это, главным образом, понятно из того, что одним из центральных персонажей книги является известное историческое лицо, знаменитый казачий генерал Василий Дмитриевич Иловайский 12-й (1785—1860). Он вышел в отставку в марте 1840 года, пройдя турецкую, французскую, персидскую и Кавказскую войны. Рассказ ведется от лица его «двоюродного племянника», казачьего хорунжего Ильи Иловайского. Но если кто-то на полном серьезе начнет искать в сочинении Белянина правдивого изображения местного колорита и исторических характеров сообразно с законами, разработанными отцом европейского исторического романа Вальтером Скоттом, то не миновать автору нового девятого вала критики. И Тайной канцелярии в это время уже не существовало, а было всемогущее Третье отделение, и «Палата № 6» Чеховым еще не была написана, чтобы именовать провинциального поэта «Байроном из шестой палаты», и… Поэтому не лишним будет еще раз напомнить, что мы имеем дело со сказочно-юмористической фантастикой, и все эти «несуразности» лишь особый литературный прием, элемент смеховой культуры писателя, своего рода «побасенки», без которых, по меткому выражению Гоголя, задремал бы мир, «обмелела бы жизнь, плесенью и тиной покрылись бы души».

Белянинские побасенки воссоздают не столько букву исторического времени, сколько дух его, перенося нас в пестрый мир российского казачества. Перед читателем предстают быт и нравы этих вольных и свободолюбивых рыцарей. Это не первое обращение фантаста к данной теме. У него есть дилогия о похождениях казака на том свете, а также цикл казачьих сказок. «Оборотный город» по своей поэтике ближе к последним. Фольклорно-этнографический элемент в нем превалирует над социальным и играет первостепенную роль. Мы погружаемся в атмосферу специфического фольклора, веками устоявшихся кастовых отношений, характерной лексики. Все это интересно своей самобытностью, неожиданным мировидением, непредсказуемой поведенческой реакцией на те или иные жизненные явления.

Илья Иловайский не совсем типичный казак, что неоднократно подчеркивается автором. Он попадает в казачий круг не по своей, а по родительской воле, пристроенный ради карьеры под опеку двоюродного дяди — известного российского полководца. Это была довольно распространенная традиция. Однако видно, что герой не совсем создан для стези военного. «И красив, и силён, и храбростью не обижен, — говорит о нем Иловайский 12-й, — да токма одна беда — воевать не любишь! Нет в тебе честолюбию воинского, всё с книжками носишься, всё витаешь гдей-то в эмпиреях». Молодой хорунжий воспитывался в несколько иных условиях, и если принимает новые правила игры, то весьма неохотно. Манера его отношений со старшим по чину и по летам, мягко говоря, слабо соответствует принятым среди казачества обычаям. Илья — это романтически настроенный юноша, мечтающий о подвигах и головокружительных приключениях, а вместо этого ему приходится исполнять поручения едва ли не обычного денщика: подай-принеси. Неудивительно, что именно с ним и происходят необычайные события.

Выбор такой немного несуразной фигуры на роль главного героя несомненная удача Белянина. Автор почувствовал, что по-другому здесь нельзя. Обычный среднестатистический казак попросту не смог бы понять и принять правил игры, диктуемых реальностью Оборотного города. Его христианское сознание просто не допустило бы контакта и доброжелательных отношений с нежитью, которая априори является враждебной истинно верующему человеку. Иное дело юноша, воспитанный на романтической литературе (этот факт неоднократно подчеркивается автором). Ему гораздо легче поверить в существование параллельного мира и принять новые правила игры. Илья в этом схож с так называемыми «попаданцами» — героями хроноопер, перемещаемыми в чужое время. Если перемещенец обладает хоть мало-мальски подходящими качествами и знаниями, то его адаптация к новым условиям проходит намного быстрее, чем у человека неподготовленного. Романтическая литература, основанная на столкновении с чудом, экзотикой, необычными существами, так или иначе воздействовала на психику читателя. Это как с Дон Кихотом, начитавшимся рыцарских романов и свято уверовавшим в то, что эпоха рыцарства не канула в Лету.

Естественно, одного увлечения изящной словесностью для героя юмористического романа было бы мало, и уж слишком бы это было серьезно и попахивало мейнстримом. Поэтому фантаст придумывает дополнительный сюжетный ход, совершенно в белянинском духе. Герою плюет в глаз ведьма, и он получает способность «двойного» зрения. Тоже фольклорный мотив, неоднократно встречающийся в литературе (в той же «Пропавшей грамоте» Гоголя). Таким образом, Илья Иловайский становится не просто приключенцем-попаданцем, а характерником, то есть казаком, умеющим слышать и видеть на большом расстоянии, общающимся с нечистой силой, но при этом обязанным не вредить, а помогать людям. Чем, собственно, бравый хорунжий и занимается. Правда, помогая преимущественно не столько людям, сколько своим новым знакомым, обитателям Оборотного города.

Обыватели «нечистики» очень колоритны, как всегда у Белянина. Среди них мы найдем старых знакомых: традиционно бранящуюся неразлучную парочку — упырей-«патриотов» Шлему и Моню, зловредную старушку-ведьму — Ефросинью, воинственно-придурковатого стража-черта. В то же время круг привычных для читателя персонажей обогащен такими живописными образами, как мясник-философ Павлуша, кабатчик Вдовец и другие. Автор использовал прием антитезы, противопоставив «нашей», отечественной нечисти нечисть «чужую», иностранную. Всевозможные чумчары и вампиры в отличие от жителей Оборотного города изображены не индивидуализированно, а в виде зловещей и темной массы. Показательно, что в борьбе с иностранной жутью сплачиваются все, кто так или иначе причастен к Русской земле. Люди и нелюди встают плечом к плечу, защищая каждый свое, кровное, и в то же время ассоциирующееся с общим Отечеством. В этом плане заключительная из трех историй о похождениях казачьего хорунжего становится величественным апофеозом, гимном во славу России.

Для образцово-положительного героя фэнтези, который может полюбиться читателю и отчасти занять место Никиты Ивашова, у Ильи Иловайского есть все необходимые качества. Он и собой пригож, и смекалист, и говорить складно умеет, и не трус. А что постоянно попадает в передряги, так это по молодости, которая, как известно, преходяща.

Примечания

1

Судьба слепа! (лат.)

2

Пока дышу, надеюсь (лат.).

3

Знание — это сила! (искаж. лат. scientia potestas est)

4

Букв.: удивительное, необыкновенное; здесь: чудеса (лат.)

5

Как вы посмели меня разбудить? (фр.)

6

На войне, как на войне (фр.).

7

Боже! Казаки?! Да здравствует Франция, да здравствует император Наполеон! (фр.)

8

О времена, о нравы! (лат.)

9

Здесь есть русские медведи? (фр.)

10

Ищите казаков! (фр.)

11

Да здравствует Франция! (фр.)

12

Да здравствует Наполеон! (фр.)

13

Казаки, смотрите, казаки! (фр.)

14

Боже, спасайтесь, казаки! (фр.)