Антон Мякшин - Бой бес правил Страница 63

— Дивизи-я-а! — рявкнул мой сынишка, вздыбив усы. — Стройсь! Петька!

— Слушаюсь! — щелкнул разбитыми каблуками Карась.

— Ага, стань справа! Анка! Стань слева! Огоньков, селедка четырехглазая, прикрывай тылы! Вперед!

И с боевой песней «Ах, мой милый Августин, Августин, Августин!..» Чапаев, окруженный толпой военнопленных, двинулся на Барона, который, зажимая руками уши и суча ногами, кричал:

— Прекратите это мерзкое пение! Невыноси-и-и-имо-о-о-о!!!

— К светлому будущему коммунизма! — рапортовал обретший очередное обличье Галина, бегая взад-вперед по флангам и для окончательного поднятия духа демонстрируя собственную исторически достоверную лысину. — Ах, мой милый Августин! Ах, какое пение! Слушая эту музыку, хочется не гладить по головкам, а бить! Бить! Бить по головкам! Шагом магш из-под дивана! Ленин жил, Ленин жив, Ленин будет жить!

За секунду до того, как грянул последний и решительный бой, Филимон схватил меня за руку.

— Что? — обернулся я. — Пусти! Я вместе со своими… накостылять врагу… Посмотри на моего-то! Орел! Залюбуешься! Вот что значит бесовская кровь!

— Тю-тю-тю! — поцокал языком непонятно от чего очень веселый Филимон. — Развоевался! Сказали же тебе — нам тут не место. Вон и Витольд уже собирается плестись в свою контору с повинной башкой и набитой мордой. Мы свое дело сделали, и…

Он взмахнул рогатой головой.

Мир вокруг меня мгновенно сжался до размеров черной горошины — и разорвался на части. Я словно оказался внутри себя самого, хотя точно знал, что никакого «меня» в этот момент не существовало в поглотившей всю Вселенную бесцветной пустоте.

ЭПИЛОГ

— Не ной! — строго приказывал мне Филимон, подталкивая к двери Высшей Канцелярии преисподней. — Не скули и не плачь! Никто тебя не четвертует, не расстреляет и не повесит. Даже на гауптвахту не посадят. И брось стонать — ничего такого ты не натворил. Держи рога высоко, а хвост пистолетом. Операция прошла как надо.

От этого заявления я на секунду даже перестал сопротивляться:

— Что это значит?

— А то и значит, — возобновляя отбуксировку, проговорил Филимон. — Ты что, и вправду думал, что кому-то дано переломить ход истории? Ну ты, братец, и дундук в таком случае! Никому и никогда. Владыка просто переиграл некоторые события, чтобы внести еще большую смуту в и без того смутное время. Забыл, что ли, — чем неспокойнее на земле, тем больше выгоды преисподней! Людишки так и лезут в клиенты, стремясь себя обезопасить. Чего рот раскрыл? Врубайся поскорее, ты же не настолько туп. как Черный Барон, чтобы поверить в то, что Мировой Баланс можно обмануть? Мы этого баронишку развели как ягненка. На VIP-пафос поддался. В диктаторы мира захотел! Обычные наши адские шахер-махер.

— Да что ж ты мне раньше-то не объяснил?! — заревел я.

— Тш-ш! Тут тебе не Лозовая и не Ближне-Камышинск. Тут — Высшая Канцелярия. Если б я тебе объяснил, ты бы и не работал с должным рвением. Все-таки ценный ты сотрудник, Адольф. В том смысле, что работу с людьми слишком близко к сердцу принимаешь. Иногда это полезно для беса. А теперь — захлопни варежку и перестань таращиться. С докладом идешь! Ну-ну, не упирайся…

Но у самой двери я затормозил копытами намертво.

— Чего еще? — зашептал Филимон.

— Слушай, Филя… А можно мне в связи в перенапряжением на трудовой вахте в отпуск выйти? Родню повидать, развеяться?

— Да сколько угодно! К Наине Карповне на пирожки приспичило?

— Нет, — твердо ответил я. — К сынишке. Охота с родной кровинушкой в горячем бою плечом к плечу постоять…