Рон Хаббард - Внутренний враг Страница 66

Он ушел.

Возвращаясь к себе в отель, я думал: как я был прав! Чтобы столкнуть все это дело с мертвой точки, потребовалось привлечь много сил: авианосец, танки, всю нью-йоркскую полицию. Теперь только боги смогли бы помочь Хеллеру!

С горая от желания поскорее взяться за дело, я рано утром следующего дня явился в контору, медленно пробирался В унылой толпе ползущих на работу сотрудников, отыскал дверь с табличкой «Задания новому персоналу» и вошел. За столом сидел мускулистый тип — начальник отдела. Он взглянул на меня с любопытством.

— Инксвитч, — назвался я. — Мне…

Он поднял руку и прервал меня. Затем обратился к компьютеру, но на дисплее было пусто.

— А, — догадался он, — семейный шпион! Что ж, тогда примите мой маленький совет. К таймерам в конторе не прикасайтесь, даже если увидите на них свое имя. Это вас выдаст с головой.

— Постойте, — сказал я. — У меня есть моя работа. Я что, и кабинета даже не получу?

— Что вы, что вы! — сказал он испуганно. — Тогда вас легко будет обнаружить, чтобы застрелить или отравить. Это значило бы способствовать росту преступности. Это противозаконно.

— А как же мне будут платить?

— Ну, это несложно. Но позвольте вас предупредить: не делайте передаточной надписи на чеках, которые могут вам дать. Вас обязательно раскроют.

— Значит, совсем без зарплаты?

— Ну разумеется, вы имеете право на жалованье. Из кассы для мелких расходов. Окно тринадцать. Только не ставьте на расписках своего настоящего имени, иначе они потребуют вернуть вашу зарплату назад.

— Что ж, ладно, — согласился я, — если это не столкнет меня с моим начальником.

— О, да ведь над вами нет никакого босса! И не смотрите на меня с таким удивлением. Вы же семейный шпион.

— Благодарю вас за все, — сказал я.

— Ладно, я вас не видел, поэтому забуду, что вы были здесь. Я сразу же направился к тринадцатому окошку. Там висела табличка «Выплаты для мелких расходов». За окошком сидела очень чопорная старая дама, коротко спросившая: Имя?

— Инксвитч, — ответил я.

Она нажала на клавиши компьютера, и на экране высветилась пустота. Она сурово кивнула: должно быть, один из самых почетных служащих фирмы, если он занимает такой доверительный пост.

— Сколько? — спросила она.

Я взял с потолка первую попавшуюся цифру и сказал:

— Десять тысяч долларов.

Она протянула мне платежную ведомость в трех экземплярах, и я, памятуя о только что полученном совете, подписался: Джон Смит. Она забрала расписку, выдвинула ящик стола и отсчитала десять тысяч мелкими купюрами. И все это она делала с дотошной щепетильностью, с чопорно поджатыми губами. Пять тысяч она отдала мне, а остальные положила себе в кошелек.

Я был поражен. Какая потрясающая организация дела! Шпионы у них просто не существовали! И они разработали невероятно простую систему взяток! Надо бы написать об этом Ломбару! Неудивительно, что он так настойчиво изучал культуру Земли! Теперь, уже поторапливаясь, я устремился по коридору к кабинету Гробса. Дверь была приоткрыта, но я из вежливости постучал. Он подошел к двери с сердитым видом и обрушился на меня:

— Вы что, Инксвитч, спятили? Стучать в дверь! Вы меня насмерть перепугали! Я подумал, что это какой-то враг — что-то ищет и не знает где найти!

И только сейчас я заметил на двери табличку: «Благотворительная ассоциация». Гробе засовывал в кобуру автоматический пистолет «беретта М-84», говоря:

— У нас прямо сейчас свидание с Мэдисоном.

— Это вы припасли для Мэдисона? — спросил я и тут же решил проверить, при мне ли мой кольт «кобра», который я теперь всегда носил с собой.

— Нет-нет! В нем нет ни капли агрессивности. Это для здания, где находится журнал «Чушь-дрянь мэгэзин». Оно как раз напротив. Опасное местечко: там кругом шатаются люди, о которых пишут в журнале, и убивают редакторов! Ну, пошли. Там-то мы и встретимся с Мэдисоном!

Он поспешил из конторы на улицу, и я за ним.

Нам пришлось пройти совсем немного. Сорокавосьмиэтажное здание располагалось как раз напротив особняка компании «Спрут». Мы пересекли мостовую с двух-тоновым покрытием и фонтанами и оказались перед взметнувшимся ввысь великолепным сочетанием известняка, алюминия и стекла.

Войдя в просторный вестибюль, отделанный полированной и неполированной нержавеющей сталью, мы остановились перед огромной абстрактной настенной росписью, вошли в лифт и понеслись к небесам. Лифт остановился в непомерно большом помещении, где нашим глазам предстал здоровенный список объектов. Самый верхний указатель гласил: «Этаж вдохновения владельца-издателя».

Далее следовало перечисление ряда журналов, публикуемых в здании: «Чушь-дрянь», «Отребье», «Похабные картинки» и «Невезуха».

Воздух здесь был прокуренный и тяжелый. Пахло марихуаной и опиумом. Кругом ходили какие-то люди: у них были завязаны глаза, и вели их такие же, с завязанными глазами. Мы пошли дальше и увидели множество расклеенных на стенах надписей:

«Все новости, от которых вас хватит удар». «Нереальность — это единственная реальность». «"Чушь" — журнал, который никого не обманывает и не надувает, кроме своего читателя». «Всегда проверяй факты в уборной, а потом уж пиши свою статью».

«Они хотят крови; дайте им кровь — даже если она ваша собственная». Открывались какие-то двери с табличками: «Главный клеветник», «Редактор непристойностей» и «Ведущий извращенец». Но не к ним держали мы путь. Рассекая клубы дыма, мы двигались к громадной двери в конце холла. На ней была табличка: «Владелец-издатель. Личное. Священное».

Гробе с ходу навалился на нее. Там, где полагалось быть столу, стоял диван. На нем никого не было. Я стал замечать, что на стене справа от меня вспыхивают и гаснут огоньки. Я увидел большой орган и сидящую за его пультом женщину-органистку средних лет в мужском костюме с фалдами и белым галстуком. Она изящными движениями перебирала клавиши. Но музыка не звучала! Обширная панорама картин на стене переливалась ритмично вспыхивающими и смешивающимися огнями, и я понял, что она играла цветом, картинами!

Они были так велики, что нужно было отступить назад, чтобы их разглядеть. И вот этот вьющийся и мигающий полноцветный монтаж становился изображением мертвых тел, железнодорожных и авиационных катастроф, убитых детей и могил. И через все это в медленном зловещем ритме текла кровь. Симфония бедствия. Довольно притягательное зрелище, подумалось мне.

Гробе подошел к женщине и велел ей убираться. Она возмущенно запротестовала, говоря: «А как же выдумывать несуществующие новости, когда перед тобой нет их основы?», на что Гробе коротко бросил: «Перебьешься». Она взяла свою дирижерскую палочку и очень потертый цилиндр, что-то бормоча себе под нос о людях, лишенных истинно репортерской души, но, взглянув напоследок на его лицо, моментально выскочила за дверь.

— Мы сюда пришли для встречи с владельцем-издателем? — спросил я.

— Вовсе нет, — отвечал Гробе. — Он как наркоман, зависимый от ЛСД, всегда в отлучке, так как состоит в связи со своим психоаналитиком мужского пола. Тут всегда пусто, поэтому я здесь устраиваю встречи.

— Значит, мы здесь хозяева?

— Что? Взять, на себя все его иски о клевете? Я бы отказался. Садитесь, Инксвитч, и я вас просвещу.

Сидеть здесь было негде, кроме скамьи возле цветомон-тажного органа. Я присел на нее и случайно коснулся клавиши. На стене замигало изображение обнаженной девушки, которую кто-то душил. А она недурна, подумалось мне. Гробе принялся беспокойно расхаживать взад и вперед.

— Нам не нужно быть владельцами газет или журналов. Это делается следующим образом: будучи по уши в долгах, издатели и владельцы радио и телестанций обращаются за миллиардами в банки. Поэтому, когда они хотят продлить кредит или взять заем, банки говорят, что они должны ввести в свой совет директоров одного или шесть членов, выбранных банком. И они это делают, чтобы получить деньги. Тогда все, что нам хочется

видеть напечатанным в прессе, мы просто передаем директору, он отдает распоряжение редакторам, те — репортерам, а последние премило печатают то, что им скажут.

Как это мудро, подумал я. Ломбар будет очарован. Но Гробе продолжал:

— И вот, если правительство выходит из-под контроля, мы запускаем в прессу материальчики, чтобы сбить кое с кого спесь или заставить уйти в отставку. Поэтому правительственная информация в прессе всегда отражает то, что нужно нам. Система эта очень строгая, так как мы контролируем все банки, вы это знаете.

Ого! Это бы непременно заинтересовало Ломбара. Классная система! Пропаганда по замкнутой цепи! В нее нельзя ввернуть и словечка правды! Так вот каким образом Роксентерам удавалось так долго удерживаться у рычагов власти и так много прибрать к рукам! Это и, конечно же, софистика. Свободное предпринимательство — под полным контролем!