Сергей Лукьяненко - Обыденный Дозор. Лучшая фантастика 2015 (сборник) Страница 69

Снова нырнув в ПТО, последние закоулки которого уже обследовали ребята Деда, Акул вернулся к подстреленному малолетке. Мальчик с пулевым ранением в животе тихо агонизировал на полу, из последних сил пытаясь дотянуться до автоматической винтовки, которую Тихонов во время штурма отшвырнул к противоположной стене.

– Убей… – хрипел пацан, слепо ворочая обожженными глазными яблоками. – Убей, сволочь, ну!..

– Убью, – мягко пообещал Акул, щелкнув застежкой кобуры. – Сейчас. Потерпи чуть, брат…

– В го… в голову… – Мальчишку уже колотило в агонии.

– А вот это уж нет, приятель. Извини.

Командир санитарного отряда тщательно прицелился из пистолета в сердце мертвяка и выжал спусковой крючок. Отвратительно брызнуло во все стороны, и парнишка затих. Слава богу. Никто не должен так мучиться – ни живой, ни мертвый…

– Живи, братан, – тихо проговорил Акул, пряча пистолет. – Живи хоть ты нормально, малец, если уж родители тебе достались ненормальные…

Двенадцать с половиной минут, напомнил себе капитан. Двенадцать с половиной минут, пока бактерии Эпидемии, пляшущие в столбе солнечного света, проникнут в переставшее функционировать тело мальчика и окончательно возьмут на себя функции его лейкоцитов и нейронов. Для такого юного организма скорее всего еще меньше. От восьми до десяти минут. Вот заодно и проверим…

Самого Тихонова излечили при помощи ручного пулемета три года назад, во время очередной вылазки его районного отряда самообороны. В то время ему казалось, что мир перевернулся на хрен. Никто так и не установил, что стало причиной Эпидемии – вторжение инопланетян, вырвавшееся из военной лаборатории биологическое оружие, очередная мутация птичьего вируса, второе пришествие Христа, который на сей раз принес человечеству, как и обещал, не мир, но меч… Первые симптомы заражения напоминали грипп: резко поднималась температура, воспалялось горло, начинался жуткий кровавый насморк. А меньше чем через сутки человек умирал – чтобы вскоре подняться из мертвых необъяснимым и чудовищным образом.

По всему миру начали оживать свежие покойники, возвращенные к жизни этими загадочными бактериями, берущими на себя все функции прекратившего работу организма – дыхательные, кровеносные, мыслительные… Восставшему покойнику больше не нужно было сердце: крошечные и шустрые биологические сволочи сами доставляли кислород и питательные вещества к жизненно важным органам зомби, в число которых сердце больше не входило. Ожившие трупы способны были прекрасно себя чувствовать, потеряв практически всю кровь, пару конечностей и до семидесяти процентов кожного покрова. У них была комнатная температура, отсутствовало дыхание и переставало биться сердце. Это было непостижимо и страшно, и оставшиеся иммунными к вирусу люди начали собираться в группы самообороны и партизанские отряды, поскольку вооруженные силы оказались поражены Эпидемией на три четверти.

С моральной точки зрения ситуация значительно осложнялась тем, что «восставшие из ада» отнюдь не были агрессивны или демонообразны, они не нападали на живых и не пожирали плоти, как в кино, они продолжали вполне здраво рассуждать и чувствовать, они фактически оставались теми же самыми полноценными личностями, какими были до смерти, – но сама возможность погибнуть и превратиться в точно такого же живого мертвеца ужасала любого человека, и никакие доводы разума ничего не могли с этим поделать.

Основная проблема сопротивления ожившим мертвецам заключалась в том, что с гарантией уложить зомби можно было только в голову – при разрушенном мозге бактерии оказывались бессильны поддерживать жизнедеятельность организма и сдавались. А вот уничтожить обычного человека, как известно, можно массой способов. Чем зомби в итоге и начали заниматься – с жуткой неохотой, не получая от этого ни малейшего удовольствия, однако доведенные до крайности тем, что их, столь миролюбивых и безобидных созданий, фактически таких же людей, как и все остальные, массово отстреливают в голову на каждом шагу из-за какого-то иррационального страха и предрассудков, категорически не позволяя вписаться в существующий человеческий социум. Особенно учитывая тот факт, что теперь социум в основном и состоял из оживших мертвецов.

Получив однажды крупнокалиберную пулю в сердце и ненадолго скончавшись, матерый спецназовец Акул решил, что доводы оживших покойников более чем весомы.

Двенадцать с половиной минут. Ровно столько ему понадобилось тогда, три года назад, чтобы восстать из мертвых – он специально сразу посмотрел на часы. Ментовская привычка. Двенадцать с половиной минут. А потом он взглянул на мир новыми глазами – и понял, что до своего возрождения был категорически не прав. Не прав абсолютно во всем. И так стыдно ему еще не было никогда в жизни.

Новые люди всячески избегали терминов «ожил» или «восстал из мертвых». Они предпочитали говорить о себе подобных «спасен» или «излечился». Действительно, человек, переживший кратковременную смерть после начала Эпидемии, приобретал очень, очень много, словно выздоровел после многолетней тяжелой болезни. Бактерии Эпидемии растормаживали сознание своего носителя, заставляли его мозг работать значительно быстрее и эффективнее. Ожившим больше не требовались сон и еда – всю вспомогательную работу в их организме выполняли чудотворные бактерии, уничтожая токсины усталости и питая организм необходимыми веществами, которые они добывали из воздуха и солнечного света. Спасенным больше не требовались нелепые психоактивные суррогаты наподобие алкоголя, табака и наркотиков, чтобы убежать от реальности – а то и просто только для того, чтобы испорченный дурной привычкой организм мог нормально функционировать. Излеченные утрачивали беспричинную агрессию по отношению к другим людям и лишь защищались в случае крайней необходимости.

Впрочем, была у них еще одна доброжелательная и самоотверженная потребность: помочь другим людям, еще не пережившим блаженную смерть, духовно слепым и морально ограниченным, познать Великое Перерождение. Помочь им пережить то же, что уже пережили они сами. Помочь ближним навеки излечиться от свинцовой бессмысленности бытия.

Число новорожденных зомби стремительно росло, и они понемногу выдавливали старое человечество в подвалы, леса и болота. Менялся весь жизненный уклад нового человечества, перешагнувшего через смерть, оказавшуюся не такой уж и страшной. Менялся вместе с ним и обиходный язык. Пережившие Возрождение отказывались считать себя мертвыми – напротив, никогда еще при своей прежней жизни они не чувствовали себя столь восхитительно. Поэтому постепенно восставшие после смерти начали называть себя живыми, а тех, кто еще не пережил очистительной гибели, – мертвыми. И эта кардинальная смена понятий понемногу окончательно закрепилась в массовом сознании, благо не прошедших через кратковременное небытие оставалось все меньше и меньше. Новые живые формировали специальные отряды… нет, не карательные, как называли их новые мертвые, а санитарные. И опытный Акул, возрожденный к лучшей жизни пулеметной очередью, перечеркнувшей его грудь, возглавил один из таких отрядов, сменив руководство подразделением самообороны мертвых на командование подразделением санитарной очистки живых. Сегодня его ребята, подобно ему очищенные смертью, вовсе не пытались освободить закрепленный за ними район от бывших царей природы – они искренне хотели спасти своих несчастных собратьев от бессмысленного полуживотного существования в совершенно нечеловеческих условиях, излечив выстрелом в сердце.

В самом деле, что видели эти духовно мертвые люди в своей прежней жизни? Мерзкое дешевое пиво, шансон, отвратительную жирную пищу, тупое телевидение, удушливый скользкий блуд с уродливыми девицами? Смерть открывала им двери в новый, чудесный и справедливый мир. После биологической смерти их оставляли ненужные доисторические страсти и застарелые грехи. Ожившие внезапно обнаруживали новые глубочайшие смыслы в мировой культуре и картинах природы, они начинали по-новому смотреть на человеческие взаимоотношения и собственную роль в окружающем мире. И лишь те, кто непосредственно участвовал в санитарных акциях, до определенной степени сохраняли в своей душе цинизм духовно мертвых, видя, с каким нелепым безрассудным ожесточением сражаются против них остатки старого человечества, цепляясь за свое бессмысленное существование в грязных мерзлых трущобах, не позволяя новым живым возродить их для лучшей жизни. Это ожесточение было непонятно и страшно возрожденным людям, они презирали мертвяков и опасались их, как опасаются буйных сумасшедших.

За три года Акул и его спецназовцы излечили множество мертвых, наивно считавших себя живыми. Серафим тоже был из их числа. Помнится, лейтенант Серафимович оказал столь ожесточенное сопротивление ребятам капитана Тихонова, что командир санитарного отряда едва не прострелил ему башку – по крайней мере он дважды ловил голову строптивого мертвяка в перекрестие прицела. Но спусковой крючок так и не нажал. И это оказалось правильным решением. Пораженный разрывной пулей в сердце, четверть часа спустя излеченный от прежнего биологического существования Серафим уже стоял на коленях и со слезами на глазах просил прощения у своего будущего командира, потрясенный новыми невероятными ощущениями живого человека, от которых так агрессивно отказывался раньше. Неудивительно, что парень тут же вступил в санитарный отряд Акула вместо пораженного им в голову сержанта Пащенко, стремясь искупить собственную преступную глупость, приведшую к окончательной гибели одного из возрожденных…