Дмитрий Емец - Таня Гроттер и посох Волхвов Страница 7

– Специально. Это чтобы внутри хорошо пропеклось, – подтвердила Таня, мстительно отыскивая взглядом малютку Клоппика, явно успевшего побывать здесь еще раз.

Однако Клоппик и не думал удирать от возмездия. Вертясь под ногами у старших, он, жутко картавя, громко прочитал детский стишок, неожиданно и даже совсем не в рифму завершившийся новоизобретенным заклинанием Лицентия поэтика!

Что-то вспыхнуло, заискрило. В воздухе заметались холодные яркие молнии. Все были ослеплены и принялись тереть глаза, что позволило малютке Клоппику утащить связку баранок – один из подарков Ягуну – и скрыться в неизвестном направлении. Малютка явно делал успехи, прилагая все усилия, чтобы со временем вновь стать главой темного отделения.

– Чего-то мне есть хочется! – поигрывая перочинным ножом, деспотически заявил Баб-Ягун.

Он уже начал разрезать прогрызенный вредным малюткой пирог, когда в гостиную неожиданно ввалилась большая группа темных – Семь-Пень-Дыр, Горьянов, Жикин, Гломов, Рита Шито-Крыто и другие. По выражению их лиц и плохо скрытым ухмылкам Таня поняла, что темные явно намереваются устроить скандал.

Гробыня, видно, заранее приготовившаяся, выдвинулась вперед.

– Ну что, Гроттерша, с днем рождения! – вызывающе заявила она.

– Вообще-то день рождения не у меня, – сказала Таня.

– В самом деле? – удивилась Склепова, делая вид, что забыла. – А у кого? У Ягунчика? Ягунчик, лапочка, прости меня! Можно я тебя поцелую?

Гуня Гломов передернулся от ревности. Покачивая бедрами, Гробыня подошла к Ягуну и поцеловала его в щеку. Дуся Пупсикова замигала, с ненавистью уставившись в стену. Похоже было, она вот-вот разрыдается.

– А теперь подарок! Любишь подарки, Ягунчик? Гуня! Поди сюда! Где то, что я тебе дала? – позвала Гробыня.

Гуня Гломов, все так же хмуро глядя на Ягуна, подошел. В руках у него был деревянный лакированный ящик с серебристой монограммой на крышке, чем-то напоминавший ящики, в которых два века назад хранились дуэльные пистолеты. Ящик выглядел неплохо, хотя было похоже, что ему не одно десятилетие пришлось пролежать в сыром месте или под землей. Во всяком случае, металлические детали позеленели. Дерево кое-где покоробилось от влаги.

– А что там внутри? – спросил Ягун.

– Да так, подарочек… От всего темного отделения, – томно произнесла Склепова.

Ягун принял ящик у Гуни из рук и хотел открыть его. Но не успел он дотянуться до замка, как Гробыня, непонятно улыбаясь, выхватила ящик из рук именинника и сунула его в общую кучу подарков.

– Не надо, лапочка! Это долго! Учти, внутрь можно заглянуть только через год! Запомни – триста шестьдесят пять дней – не раньше! Это очень важно! – сказала она и вернулась к темным. – Гунечка, за мной! Пошли доедим пирог! Посмотрим, чем эти беленькие попытаются отравить нас на этот раз! – скомандовала Склепова, занимая лучшее место на диване в общей гостиной.

Гуня последовал за той, у кого всю жизнь шел на поводу, даже не надеясь на взаимность. Настроение у него почему-то заметно улучшилось.

Дружеская пирушка затянулась далеко за полночь. Дважды из коридора зловещий, как Летучий Голландец, выплывал Поклеп Поклепыч и пытался разогнать всех по комнатам. Зная, что спорить бесполезно, все делали вид, что расходятся, но уже через несколько минут собирались вновь. Рассвирепевший завуч остался было в гостиной, чтобы подстеречь учеников, но вовремя вспомнил, что оставил русалку в пруду одну, а от одиночества до измены один шаг.

Побледнев, он завернулся в плащ, закружился и, точно пчелами, облепленный красными искрами, немедленно телепортировал.

– Любовь – это белая роза на сером плаще жизни! Здесь же пешком десять минут, а телепортировать в сто раз опаснее! Вот что значит настоящее чувство! – патетично сказала Дуся Пупсикова.

Теперь, когда Поклеп уже никого не подкарауливал, никто не мешал ребятам делать все, что им заблагорассудится.

Рита Шито-Крыто ненадолго скрылась у себя в комнате и вынесла тарелку из черного фарфора. Тарелка была покрыта рунами и кабалистическими знаками. Значения большинства были Тане неизвестны, но даже тех, что она знала, хватало, чтобы сделать вывод: ни один уважающий себя белый маг эту тарелку даже в руки не возьмет. Черные маги – совсем другое дело. У них свои представления о допустимости и недопустимости заигрывания с потусторонними силами.

– Как насчет спиритического сеанса? А, беленькие, в кусты убегать не будем? – нехорошо усмехаясь, предложила Шито-Крыто.

– А кого вызовем? – дрожа в равной мере от страха и от любопытства, спросила Пупсикова.

Перед тем как ответить, Шито-Крыто обвела всех проницательным взглядом.

– А… Ту-Кого-Нет… Чумиху! – уронила она небрежно.

Демьян Горьянов разинул рот.

– Ту-Кого-Нет? Но она мертва!

– Горьянов, ты туп, как твой пылесос! Спиритические сеансы для того и существуют, чтобы общаться с духами. Поболтать с живыми можно и по зудильнику, – отрезала Рита. – Ну так как, беленькие? Вызываете с нами Чумиху, или кишка тонка?

Все загалдели разом. Вызвать Чумиху! Такое могло прийти в голову только непредсказуемой Шито-Крыто! Однако никто из тех, кто был в гостиной, не отказался. Ни у кого не было желания прослыть трусом. Только Шурасик попытался было уклониться, но после передумал и остался. Любознательность пересилила в нем страх.

Потребовав погасить весь огонь, Рита зажгла две свечи и поставила тарелку на стол в круг из начертанных букв.

– А теперь все садитесь вокруг стола и беритесь за руки… Готово? Отлично! Представляйте себе Чумиху… И не размыкайте рук, а то мы потеряем контакт! – распорядилась она.

По желтоватому лицу Шито-Крыто бродили зловещие тени. Большой нос нависал над губой, как у ведьмы. М-да, в лопухоидном мире она точно подрабатывала бы предсказаниями.

Как там тискают в своих газетках лопухоиды?

– Дух Чумы-дель-Торт! Мы вызываем тебя! Приди к нам! – звенящим от напряжения голосом произнесла Рита. Ее перстень выбросил красную искру.

Таня сидела между Ванькой и Баб-Ягуном. Ладонь играющего комментатора была гораздо крупнее ее собственной. Маленькая Танина рука буквально утопала в ней. Ладонь же Ваньки – не такая огромная, как у Ягуна, – была на ощупь теплой, почти горячей. Рядом с Ванькой и Ягуном Таня уже не боялась Чумы-дель-Торт.

Девочка изо всех сил старалась не представлять себе мертвую старуху, но против ее воли лицо с лохмотьями висевшей на нем кожи встало перед ней. Тане чудилось, что убийца ее родителей грозно и многозначительно ухмыляется. Зыбкое лицо Чумы-дель-Торт висело над дрожащим огоньком ближайшей свечи. И самое ужасное, что Чуму, казалось, видела только она одна.

Остальные лишь щурились на огонь, не замечая лица старухи, которое стало уже почти отчетливым. Ужас удавкой сдавил ей горло. Вязкий и липкий взгляд старухи, как и при жизни, сковывал и замораживал ее. Таня до боли стиснула Ванькину ладонь. Валялкин удивленно оглянулся. Его большой палец вопросительно и одновременно ободряюще коснулся Таниного мизинца. Девочке стало немного легче.

– Дух Чумы-дель-Торт! Ты уже здесь? – снова крикнула Рита.

Призрачное лицо, которое видела одна лишь Таня, исказилось в ухмылке. Казалось, Чуму позабавило, что ее зовут, когда она уже здесь. Круглый стол начал мелко дрожать. Перевернутая тарелка запрыгала, касаясь написанных вокруг нее букв.

– Та-Кого-Нет, готова ли ты отвечать на наши вопросы? – дрожащим от волнения голосом спросила Рита.

Тарелка отчетливо показала на одну из букв, на секунду замерла и вновь начала, позванивая, подскакивать.

– «Д»… А теперь «у»… Нет, «а». Чумиха ответила «да»! Она согласилась! – щурясь, прошептал столь же близорукий, сколь и болтливый Кузя Тузиков.

– Дух Чумы, приоткрой нам завесу времен! Должно ли вскоре случиться что-нибудь необыкновенное? – возвысила голос Шито-Крыто.

Черная тарелка вновь начала подпрыгивать.

– П… о… с… Это что – «в»? Нет, все-таки ближе к «о». Какой-то «посо»… – сказал Кузя Тузиков.

– Последняя «х». Посох! – поправила Рита.

Тяжелые веки на тронутом тленом лице Чумы опустились, а потом сразу поднялись. Таня поняла, что Шито-Крыто угадала верно.

– «Посох»? Это палка, что ль, такая? Ну и дальше что? При чем тут посох? – раздраженно спросил Баб-Ягун. Он не видел того, что видела Таня, и потому гадание казалось ему блефом. Прыгающее блюдце – подумаешь! Фокус на уровне первого года обучения, когда начинают проходить заклинания элементарного телекинеза, типа хап-цап.