Евгений Лукин - КАПУСТА БЕЗ КОЧЕРЫЖКИ Страница 70

…— Что это? — хрипло спросил Орк, всматриваясь в непроглядный сумрак.

Перед ним, обвившись вокруг остроконечного сталагмита, лежал человеческий скелет в истлевшей одежде. Тазовые кости скелета рассыпались, тускло отсвечивавший череп был покрыт серым налетом высохшей плесени. Орк понял. Этот человек умер давно, многие столетия назад, и успел истлеть в те короткие промежутки времени, когда пылающий жар очередного временного солнца растапливал ледяные пещеры Бражника.

Вперед! Смотреть некогда. Интуитивно Орк чувствовал, что погони не будет, но зато имперцы, лучше знакомые с топографией местности, наверняка попытаются перекрыть второй выход…

Ага, значит, второй выход все-таки существует. С моим автором не пропадешь. Мы несемся вперед, скользя по льду, спотыкаясь о неровности, и я уже не разбираю, что у меня под ногами: камни ли, обломанные ли сталагмиты или древние скелеты, разбросанные здесь автором неизвестно зачем и ухмыляюшиеся нам вдогонку.

…остановились, тяжело дыша. Орк чувствовал, что его сердце вот-вот выпрыгнет из грудной клетки. Тело было избито и в нескольких местах кровоточило: кубарем катясь по осыпи, он оставил на камнях лоскутья своей кожи. В висках стучало. Перед глазами плыли круги. Путь вперед преграждал скальный монолит, более могучий, чем заслон из тысячи вооруженных стражников. Дальше пути не было, зато слева угадывалось пустое пространство. Может быть, проход в боковой коридор?

— Там вода! — крикнул гарпиец. — Нам дальше не пройти! Мы погибли!

Орк попытался задержать дыхание, чтобы прислушаться. Это удалось ему лишь на секунду, но он успел услышать гулкие удары капель, срывавшихся с ледяных сводов, явственное журчание воды, стекавшей по наклонному полу боковой пещеры. Где-то невдалеке шумел подземный водопад. Кажется, гарпиец сказал правду.

— Как тебя зовут? — спросил Орк.

— Тебе зачем? — с рыданием в голосе выкрикнул гарпиец, и эхо подхватило: «…чем… чем… чем…» Будто смеялось.

— Не знаю, — поразмыслив, ответил Орк. — Пожалуй, могу ответить так: человек, о котором знаешь хоть что-нибудь, внушает больше доверия. У нас есть еще карабин, а в сумке — патроны. Постараемся продать свои жизни как можно дороже, а вдвоем нам будет не так скучно. Может быть, ты все-таки назовешь мне свое имя?

Он назвал. Но лучше бы он этого не делал. В его имени присутствовали все восемьдесят четыре буквы гарпийского алфавита, а некоторые и по два раза. У меня зашумело в голове. Ни за что не взялся бы повторить его имя ни по памяти, ни с листа. Хорошо бы заставить автора проделать это в качестве упражнения — жаль, сие не в моих силах. Должно быть, мама этого гарпийца, качая младенца в люльке — или в чем там их качают на Гарпии, — ласково называла отпрыска уменьшительными именами, используя какие-нибудь пятьдесят — шестьдесят букв. Бедная мама.

…— Вода! — вдруг закричал Орк и расхохотался, почувствовав внезапный прилив бодрости. — Ты слышишь — вода! Вода-а-а!

Впервые за много дней он смеялся настоящим счастливым смехом. Он бы пустился в пляс, но на это уже не осталось сил, и Орк, задыхаясь, опустился на ледяной пол пещеры. В кромешной тьме он не видел лица гарпийца, но чувствовал его настороженное непонимание.

— Я не сошел с ума, — торопливо объяснял Орк. — Там вода, ты понимаешь? Вода! А откуда здесь вода? Почему лед в ледяной пещере тает именно здесь? Пойми! — Он ощупью нашел гарпийца и тряс его за плечи. — Лед тает оттого, что в эту часть пещеры снаружи поступает воздух, нагретый нынешним солнцем. А это значит… — Орк снова рассмеялся. — Это значит, что где-то совсем близко есть выход! Мы должны его найти! Идем!

Они по очереди протиснулись в узкую боковую щель. Ноги сразу захлюпали по подземному ручью, с потолка и стен пещеры обильно текла вода, холодная как лед. «Если сведет ногу, я упаду, а если упаду, то уже не встану», — озабоченно подумал Орк. Обжигающая вода уже доходила ему до колен. Ноги скользили по ледяному, не успевшему растаять дну, и приходилось двигаться осторожно, придерживаясь за стены.

Но время, время! Орк проклинал себя за задержку перед неизвестностью, которую они приняли за тупик и ждали, когда их придут убивать. Но сейчас он заставлял себя идти медленно, скользил, стараясь не оступиться, понимая, что, проигрывая секунды здесь, он, может быть, тем самым выигрывает жизнь.

За вторым поворотом пещеры показался дневной свет…

Нет нужды описывать мои скупые междометия и восторженный рев гарпийца. Тех, кто этим заинтересуется, следует отослать к полному тексту рассказа. Там можно будет прочесть и о том, как мы, обессиленные и, разумеется, задыхающиеся, выбрались из пещеры, причем гарпиец напоследок поскользнулся и окунулся с головой, что ничуть не умерило его энтузиазма. Я одолжил ему карабин, чтобы он прострелил замок цепи, все еще сковывавшей меня и болтавшейся в такт ходьбе, но он разломал цепь голыми руками, что сэкономило нам один патрон. Спасибо автору и на этом.

Однако странно, что на выходе из пещеры нас никто не встречал: не было ни шквала огня, ни пикирующих на нас сверху боевых летательных аппаратов, ощетиненных устрашающими шипами, ни даже внимательных снайперов, свешивающихся на веревках с отвесных скал специально, чтобы в них было легче целиться.

Вокруг тишина. А ведь место для засады удобное: узкий каньон с вертикальными стенами, здесь нам просто некуда деться. А засады нет. Странно. Не узнаю моего автора. Где враг? Мы с гарпийцем одолели бы его в рукопашном бою. Я бы получил три-четыре раны в самые болезненные места, и гарпиец — вон какой бык здоровый — вынес бы меня на себе к каким-нибудь людям… Но нет. Я зря обманывал себя. Неприятности, конечно, будут, только не теперь, а немного позже, где-нибудь ближе к середине рассказа…

Стоп. А почему я, собственно, решил, что это рассказ? Я чувствую, что покрываюсь не предусмотренным автором холодным потом. Что, если это повесть или, не приведи Господи, роман? Вот это страшно. Один раз я уже был героем романа и на протяжении действия двадцать пять раз был убит, но выживал всем назло, и двести пятьдесят раз убивал сам, и враги мои не выживали. Я стрелял. Взрывал. Топил. Жег. Доводил до самоубийства. Я больше не хочу, ты слышишь меня, автор?

Не слышит. Ему-то что. Он не поступится и малым. Если он мой бог, то не из всепрощающих, а из склонных к кровавой уголовщине, вроде Ваала или Вицлипуцли. А мне хочется его спросить: куда он дел свой компьютер белой сборки, аппарат, каких еще поискать? Сейчас он выдалбливает мой образ на отвратительной клавиатуре пишущей машинки «Ижица», а прежде, бывало, я торжественно и неторопливо выползал на свет из лазерного принтера, еще тепленький и сразу на чистовике. Если этот Вицлипуцли довел свою «эйтишку» до поломки, я как-нибудь переживу — но если он толкнул ее из-за безденежья?! Тогда он будет вынужден сделать меня героем еще одного романа. Я не хочу.

Так. Теперь мы оба лезем вверх по стене каньона. У автора странная любовь к сильно пересеченным рельефам. Горы, горы… Почему опять горы? Было это уже, не раз было. Нет, в предыдущих моих рождениях бывали не только горы, случались, например, и джунгли, один раз был океан, один раз — ледовая пустыня, а пустыня с песком, зноем и высохшими костями неудачников — даже дважды. Но все-таки чаще всего — горы. Уверен, что автор знает о горах понаслышке и поэтому злоупотребляет геометрической терминологией. По обе стороны каньона громоздятся утесы в виде пирамид, призм и даже параллелепипедов, а на одной весьма странного вида скале красуется авторское пояснение: «Скала в виде усеченного ромбододекаэдра». Гарпиец, с пыхтением карабкавшийся вверх, разглядев скалу и пояснение, едва не срывается вниз и бурчит проклятия. Ему тоже кажется, что скалу усекли как-то не так.

Кстати, он лезет по скале довольно резво, а я — медленно, очень медленно. Автор при каждом удобном случае старается напомнить, как я устал в борьбе с мировым Злом, и намекнуть, что то ли еще будет, поскольку борьба только начинается. А вот если я разожму пальцы — что будет?

…Потеряв равновесие, Орк из последних сил уцепился руками за выступ скалы, судорожно пытаясь нащупать опору для ног. Тщетно. Его ступни скользили по гладкой стене. Он старался не смотреть вниз, зная, что если взглянет туда, то упадет. Несколько метров, оставшиеся до верха каменной стены, казались непреодолимым препятствием.

Сейчас, сейчас… Мысль Орка лихорадочно работала. Нужно только добраться до следующей зацепки, дальше будет гораздо проще, там не зацепки, а целые ступени… Стиснув зубы, собрав в кулак всю свою волю, Орк попробовал подтянуться на руках.

Напрасная попытка. У него не осталось сил, чтобы подтянуться даже на миллиметр. Пусть сведенные судорогой пальцы пока еще держали его на уступе — он чувствовал, как с каждой секундой последние остатки сил покидают его организм…