Андрей Белянин - Казачьи сказки (Сборник) Страница 8

Люди там тоже были, но немного, поэтому я не ожидала особых конфликтов. К сожалению, едва я начала обустраиваться на новом месте, как они заявились целой толпой, да с палками, и старая история повторилась. Только на этот раз я не намерена была отказываться от столь привлекательного уголка. Как они выглядели? Ну что ж… люди как люди. Сами понимаете, их так трудно отличать одного от другого. В общем-то они были как бы слегка посветлее, чем те, с юга, и пахли немного по-другому. Зато палки совершенно такие же, как везде.

Я притворялась спящей, пока они «подкрадывались», топая при этом как стадо коров. Когда они были уже совсем близко, я кааак вскинусь! Как зарычу во всё горло! Потом я просто каталась от смеха по пригорку, ведь герои все удирали так быстро, что даже их собственные тени за ними не поспевали. Даже палочки свои растеряли второпях. Раза два они так пробовали подобраться, а я развлекалась вовсю.

Потом люди стали появляться по одному или маленькими группами. И это была уже совсем другая разновидность, потому как и пахли они по-другому, и больше блестели. Точь-в-точь навозные жуки, усевшиеся враскоряку на лошадь. С этими новыми мне было ещё веселее, потому как они уже не удирали сразу и развлекались мы подольше; а если удавалось схватить кого-нибудь, то они так приятно гремели, если потрясти. Одного я хотела оставить себе на потом. Посадила его на вершину дерева, но этот озорник всё-таки умудрился удрать. На следующий день я нашла только доспехи. Как куколка, в бабочку превратился, что ли?…

К сожалению, один из потрясаемых сумел всё-таки вывернуться и уколол меня каким-то шипом прямо в глаз! Ой… вы даже не представляете, как это больно! Сама не знаю — от неожиданности или со злости — я покрепче стиснула зубы, и он перестал шевелиться. Как-то неловко мне потом было. На этом нечаянно перекушенном развлечения закончились. Больше никто ко мне не приходил… Мне стало скучно, и я уже подумывала о перемене мест, но тут появился ОН.

Пришлось мне пойти к мастеру и заказать себе копьё — ничего лучше я не придумал, и с этим куском дерева отправился на свой последний в жизни бой. Чудовище оказалось величиной с дом (по крайней мере, мне так показалось), с уродливой пастью, полной острых, как ножи, зубов, и кроваво-красными глазищами.

«Боже… ну… это… сам знаешь, в чём дело», — почему-то я не сумел тогда придумать лучшей молитвы.

Коня моего не готовили для боя с драконами, поэтому я заранее прикрыл ему глаза, чтоб не понёс при виде чудовища. Животина доверяла мне (хотя я сам в себя не верил) и позволяла управлять собой даже вслепую. И вот помчались мы галопом прямо на то драконище. Я был абсолютно уверен, что пришли мои последние мгновения на этом прекрасном свете. Каштан несся вперёд, я опустил копье… и тут дракон отступил в сторону. Вот ей-богу, этот скот подвинулся! Каштан, старательно гремя копытами, проскакал прямо под крылышком чудовища и с разгону пролетел ещё довольно приличное расстояние, пока мне удалось его остановить. Дракон, повернув голову на длинной шее, посмотрел нам вслед, и мне показалось, что он слегка удивлен. Когда-то у меня был пёс, так у него на морде точно такое выражение появлялось, когда пойманная муха вылетала у него из пасти.

Ещё три раза я пробовал этот приёмчик с копьем, и каждый раз этот чёртов дракон проделывал одно и то же: отодвигался. А в третий раз просто перескочил над моей головой! Не успел я даже оглянуться, как он схватил меня, сорвал с седла и начал тормошить, будто пёс старую тряпку. Я грохотал точно целый склад металлолома. Гремели все мои застёжки, кольчуга, зубы…

Мне казалось, что ещё чуть-чуть — и я просто рассыплюсь на тысячу блестящих осколков. А длилось это всё едва ли не целый час. Наконец дракон выплюнул меня на траву, слегка потормошил лапой, понюхал, громко сопя — точно кузнечные меха над ухом. Я был совершенно растрепан, обслюнявлен и вообще едва дышал. В голове шумело. А когда я немного пришёл в себя, то успел заметить только кончик драконьего хвоста, исчезающий в кустах. Неподалеку растерявшийся Каштан вскидывал голову, фыркал и беспокойно перебирал ногами. Он тоже не пострадал. Может, дракон был сыт, или наш запах ему пришёлся не по вкусу, или привиделось ему что-то — во всяком случае, мы выжили. Произошло настоящее чудо!

Я уже говорил, что считаю себя жалким остолопом. Будь у меня хоть капля разума, я бы тут же дал деру оттуда, а потом два дня пролежал бы ничком в ближайшем храме, благодаря богов за спасение. Но только не я. Я же — горький болван — остался.

Поселился в заброшенном пастушьем шалаше, браконьерствовал понемногу в ближайшем лесу и ждал очередного чуда.

А дракоша оказался попросту бессовестный. Прилетит, бывало, на соседний пригорок, рассядется и пялится на меня. Ну и я тоже усаживался перед своей-хижиной и мрачно его разглядывал, бормоча под нос проклятия. Оказалось, что он больше всего похож на большого крылатого пса. Вроде борзой, только лапы покороче да шея подлиннее. И весь покрыт серой шерстью. Любопытно, я всегда думал, что у драконов чешуя и они напоминают ящериц, а тут — нате вам: расселся на соседней горке какой-то чёртов пустобрех и таращит на меня свои красные зенки. Я бы даже посмеялся над этим от души, когда б не мой несчастный долг, который висел на мне, будто камень на шее.

Пастух, который жил в шалаше до меня, видно, удирал отсюда в великой спешке, потому как осталось после него множество всякого барахла. Среди прочего были и горшочки с какими-то мазями — наверное, для лечения скота. Воняло от них невыносимо, но я не стал их выкидывать, поскольку вонь отпугивала мух и комаров. И это навело меня на одну мысль…

Попалась мне на лугу одна овечка… С первого взгляда показалась она довольно подозрительной. Похоже, животина сдохла, причём довольно давно. А никто не сможет меня убедить, что дохлые овцы самостоятельно бродят по лугам. Несло от неё ядовитыми травами, а если приглядеться повнимательнее, то сразу заметишь вместо ног деревянные колышки. Ясное дело, я должна была попасться на приманку и съесть её, а потом, естественно, мучиться от расстройства желудка. Легко догадаться, кто устроил эту овечью мистификацию. Он, как обычно, топтался неподалеку от своего логова, а мысли его переполняла такая депрессия, что от одного контакта на самоубийство тянуло. Даже жаль его стало! Тем не менее начинал он как-то глуповато. Неужели он мог подумать, что я это съем? Разве я похожа на идиотку?!

Похоже, двуногий решительно намерен меня убить. Только подумайте: видит в первый раз в жизни — и сразу только убийство на уме. Любопытная разновидность психики.

Не сожрал он чучело овцы. Не такой уж дурак, видно. Собственно, не больно-то я и надеялся, что он отравится. Но хоть бы чуток ему поплохело, а? Через щёлочку в стене своей хибары я издалека подсматривал, как дракон размышлял над отравленной приманкой. Покачивал всё своей головёнкой да покачивал… наконец схватил отраву в пасть и поднялся в воздух. Я уж было обрадовался, что он сожрёт её где-нибудь в укромном уголке, и тут вдруг что-то с кошмарным грохотом врезалось в крышу, и мне на голову посыпались иголки и кора. Я осторожно выглянул наружу… Шагах в двадцати от меня стоял дракон. При виде меня он пренебрежительно фыркнул, потоптался и поскрёб землю задними лапами. И так страшно похож он был в этот момент на обычную дворнягу, что я не выдержал и прикрикнул на него: — На место, Шарик! Пошёл прочь! Паршивый пес!

Кажется, он слегка опешил. Но я всё равно не почувствовал даже легкого удовлетворения. Чучело овцы лежало на крыше хижины. Дракон, видно, прямо на лету скинул туда моё изделие. Точный прицел! Эта скотина ещё и издевается! А вот если тебя стрелами нашпиговать, тогда как запоёшь?

В общем-то я была весьма рада, что он тут поселился. Не слишком сообразителен, но, по крайней мере, я не чувствовала себя одиноко. Наблюдения за ним прекрасно помогали разогнать скуку. Понимаете, когда я решила завладеть этой местностью, в моей жизни наступил период застоя. Другими словами, я заскучала. И как тут не поверить, что на одном месте сидеть — здоровью вредить? А теперь у меня, во всяком случае, появилось хоть какое-то занятие. Едва проснувшись, я причёсывалась (признаюсь, что хоть и немного, совсем чуть-чуть, но тщеславие мне всё-таки присуще); если чувствовала голод, то ловила себе какой-нибудь скромненький завтрак, а потом приступала к наблюдению за человеческим самцом. Его нервозность возрастала обратно пропорционально разделявшему нас расстоянию, поэтому я старалась держаться подальше. Если мне случалось подойти слишком близко, он тут же хватался за орудие, которое люди называют самострелом. Пару раз он даже попал в меня, и, пока мне не удалось регенерировать раны, они довольно чувствительно болели. Может, я бы и съела его, если б он не был таким занимательным существом. Я обнаружила, что между нами даже есть некоторое сходство. Он, например, тоже умеет плавать.