Ирина Боброва - Между ангелом и бесом Страница 8

— Послушай, ты действительно сын короля…

— Это я виноват, столкнулся на лестнице…

— Тебя королем надо сделать, тогда…

— Ты только подумай, какая тебя жизнь ждет… Озадаченный парень остановился, движением плеч стряхнул с себя спасителей и уселся на землю.

— Рассказывайте, — потребовал он. Внимательно выслушав историю своего рождения, Самсон покачал головой, подумал и сказал: — Ошибаетесь вы, ребята, я не король! Вы мою рожу видели? Так вот, короли такими не бывают.

— Это почему?

— Короли, они люди благородные, и лица у них соответствующие. А у меня на лбу написано, что я плут.

— Я где-то читал, что многовековая селекция действительно сказалась на облике особ королевской крови, — произнес ангел, задумчиво разглядывая принца.

— Короли, короли… Ну подумай сам, Бенедикт, — кем были первые короли? Это были захватчики, а значит, воры и плуты. Это потом они стали самых красивых женщин в жены брать. Так что принц может родиться красавцем, а может иметь и такую физиономию, как наш.

— А… понял! Рецидив наблюдаем!

— Ну, ты загнул, ангелок! Скорее — рецидивиста пасем, — сказал Гуча и внимательно посмотрел на подопечного.

Красная физиономия Самсона действительно не вязалась с его королевским происхождением: большой мясистый нос, усыпанный оранжевыми веснушками, толстые губы, румяные щеки и разноцветные, необычайно честные глаза, обрамленные рыжими ресницами. Глуповатая физиономия наивного крестьянского парня, которого трудно не то что в коварных мыслях заподозрить, но и вообще в наличии каких-либо мыслей. Глядишь в распахнутые глаза — так и хочется последнюю монетку отдать. Черт потянулся было к кошельку, но вовремя опомнился, рука снова нащупала срезанный ремешок фляжки. Но все же это был он — наследник Талонского престола и их пропуск домой.

— Я подумаю.

— Да что тут думать?! — вскипел Гуча. — Ему Королевство предлагают, а он ерепенится.

— А на кой оно мне, ваше королевство? — Самсон почесал огненный затылок. — Мне и так неплохо.

— Ну так давай погуляем, — предложил хитрый черт, — на мир посмотрим, на людей. Кто знает, может, сам захочешь королем стать?

— Вряд ли… А вам-то что за забота?

— Нас домой не пустят, пока мы ошибку не исправим, — вздохнул ангел и покраснел, стыдясь мимолетной радости, которую испытал, когда только что найденный принц отказался им поверить.

— Мы ущерб нанесли, нам и возмещать, — подтвердил Гуча.

— Ладно, — согласился Самсон, — там видно будет.

Он вздохнул и, бросив прощальный взгляд на забытую Богом и людьми дыру, называемую Последним Приютом, решил, что терять ему все равно нечего. Место, где прошло его детство, попрощалось с ним лаем собак, звуками драки и волной неприятных запахов. Он еще раз вздохнул и зашагал вверх по тропе.

Переход через горы не занял много времени. К вечеру путники вышли к деревне на другой стороне, где и заночевали. Утром, купив еды, они отправились дальше.

Весь день шагали под темными сводами леса, пробираясь сквозь кустарник. Переходили вброд ручьи и мелкие речушки, иногда петляли по лесу, сбившись с тропы. Тогда чернявый предводитель устраивал короткий привал, сверялся с картой и находил нужное правление. Самсон поражался выносливости двух чудаков, особенно удивлял его хилый блондин. Видно было, что он устал, но шага не замедлял, не просил отдыха.

Лес стал мрачнее, тропка потерялась, но Гуча, сверяясь с картой и обнаруживая одному ему известные приметы, упрямо двигался вперед.

Остановились, когда совсем стемнело. Бенедикт рухнул на землю и мгновенно уснул, даже не вспомнив о еде. Самсон подсел к Гуче.

— Расскажи-ка мне, чем занимаются короли.

— Страной управляют, защищают границы от врагов, собирают налоги. Да мало ли дел в государстве?

— И что, так всю жизнь?

— Да. — Гуча зевнул. — Еще они охотятся, женятся на принцессах, устраивают пиры. Спи давай.

Самсон ворочался с боку на бок, но сон не шел. Он впервые так далеко отошел от родного поселка. Переполненный впечатлениями, он размышлял о том, как хорошо было бы, если б сказочка, которую рассказал чернявый, оказалась правдой. Но как ни старался, не мог этого представить. Зато легко видел сундуки с казной и себя перед ними со связкой отмычек в руках. Наконец он уснул.

Утро началось с того, что Бенедикта разбудил яростный вопль:

— Где этот презренный вор?!

— Что ты кричишь? — спросил он, гадая, кто успел с утра так разозлить черта.

— Сбежал, гад! С моим кошельком сбежал! — бушевал Гуча.

— Кто сбежал? — Бенедикт растерянно наблюдал за чертом, который носился словно угорелый поляне.

— Принц наш, вот кто! Убить тебя мало!

— А меня-то за что? — удивился ангел.

— За то, что со мной на лестнице столкнулся. — Гуча кинул спутнику торбу и потрусил к зарослям, крича на ходу: — Собери вещи и жди меня здесь — догоню вора, вернусь за тобой! И чтобы не смел сдвинуться с места!

Бенедикт пожал плечами: собирать так собирать. Он поставил перед собой Гучину торбу, упаковал оставшиеся продукты, оставив себе только кусок сыра, чтобы не скучно было сидеть в одиночестве. Потом стряхнул крошки с платка и разостлал его на траве.

Зеленый платок, украшенный узором из переплетенных васильков и ромашек, почти сливался с зеленью поляны, а потому не удивительно, что, побродив немного, юноша уселся на него.

Ничего бы в этом не было плохого, если бы не то обстоятельство, что этот кусок ткани с неровно подшитыми краями был взят невнимательным ангелом в башне Амината вместе с остальными вещами. Гуче, когда тот разбирал волшебные предметы, и в голову не пришло, что простенькая тряпица, в которую были завернуты кубок, монетка на цепочке, жезл и ржавый кухонный нож, тоже имеет ценность. Ангел задумался. Молодец Самсон, решительный парень, взял и ушел, вот бы хорошо сейчас оказаться рядом с ним, подальше от Гучи, да и домой в Энергомир не пришлось бы возвращаться. Вот так он размышлял, сидя на платке, о чудесных свойствах которого и не подозревал. И даже когда перед ним оказался чей-то зад, обтянутый очень знакомыми ярко-красными штанами, он сначала как-то не обратил на него внимания.

Но вдруг заметил, что сидит совсем не там, где только что сидел. Пейзаж непостижимым образом изменился. Пропали высокие деревья, полянка и Гучина торба. Вместо лесной тишины слышался шум протекающей где-то недалеко реки.

— Сам-м-сон, — дрожащим голосом произнес Бенедикт, вспомнив, где в последний раз он видел эти штаны.

Беглец от неожиданности подпрыгнул и, наткнувшись на сидящего ангела, рухнул ему на колени.

— Ты как здесь оказался? — Самсон был абсолютно уверен, что еще секунду назад у него за спиной никого не было.

— Не знаю, но слезьте с меня, пожалуйста. — Бенедикт, когда волновался, становился очень вежливым. — Я удивлен не меньше вас и не имею никаких предположений по поводу столь неожиданного перемещения в пространстве.

— Красиво сказал, жаль только, непонятно. — Самсон встал и помог спутнику подняться, подозрительно поглядывая на зеленый платок, ярким пятном выделявшийся на песке.

— Дай-ка сюда эту тряпку. Кажется, я догадался, в чем тут дело. Ладно, раз уж ты свалился мне на голову, то хоть поможешь.

— С радостью, — сказал Бенедикт, — если мои навыки соответствуют вашей потребности. Дело это очень сложное?

— Во загнул! Проще пареной репы — ты подопрешь дверь поленом, а я подойду с другой стороны и подпалю солому. Только тихо, он очень чутко спит, — объяснил Рыжий, раздвигая кусты.

Ангел подвинулся ближе. За кустами оказалась широкая дорога, которая вела к какому-то строению. Бенедикт догадался, что там кто-то живет — из трубы вился сизый дымок. Дом был низенький и длинный, без окон, но с большой и крепкой дверью. Покосившиеся стены едва держали соломенную крышу. Видимо, хозяин уже позабыл, когда последний раз брал в руки инструменты. Ангелу подумалось, что строение это — олицетворение нищеты и лени, а две башни, виднеющиеся неподалеку, только подчеркивают его убогость. И тут до него дошло, на что его подбивает Самсон.

— Тут что, отшельник живет? И ты его сжечь собираешься? — выпучил глаза ангел.

— Нет, доброй ночи пожелать, — съязвил Самсон. — Бери палку, шуруй дверь закрывать.

— Не пойду — это деяние идет вразрез с принципами гуманизма. То, что ты хочешь сделать, — преступление.

— А повесить меня за ноги — не преступление? — вскипел Рыжий.

— Отшельник тут ни при чем, меня жги. — Бенедикт выхватил у вора факел и, приняв смиренную позу, подпалил себе край одежды. — Дядюшка, прости меня за те хлопоты, что я тебе причинил. Прости и ты, Самсон, за то, что вместо принца стал вором…

— Идиот! — закричал Самсон, сбивая пламя. — Ты что, чокнулся? Ты, что ли, меня вешал?