Сергей Костин - Товарищ американский президент Страница 8

– Зонтик долго не выдержит, товарищ президент. Проклятые кислотные дожди, товарищ президент. Может, стоит вызвать вертолет?

Высокий человек горько усмехнулся, прислушиваясь к шипению проедаемого кислотой свинца над головой.

– Последний вертолет, любезный, угнали кубинские скупщики краденого на прошлой неделе. Разве ты об этом не знал? Думаю, лучше воспользоваться подземкой. Нет ничего более приятного, чем прогуляться по подземным туннелям, которые нам оставили более удачливые предки. Захвати пару фонариков. Не думаю, что там есть хоть один газовый фонарь.

– Не очень хорошая идея, товарищ президент, – сморщился секретарь, наблюдая, как в зонтике увеличивается проеденная дождем дырка. – В наше смутное революционное время подземки слишком опасное место. Запросто ограбить могут. Или еще чего хуже.

Широкоплечие негры, безрезультатно ремонтирующие ядерную топку, дружно закивали. Уж они-то знали, чем обычно заканчивается прогулка в столичном метро.

– Надо быть ближе к американскому народу, – наставительно заявил высокий человек, затыкая носовым платком дырку над головой. – Оставаться здесь, посреди улицы, нельзя. Кто знает, сколько еще продлится дождь. После войны они такие долгие. И в дома нас никто не пустит. Американский народ хоть и приветливый, но очень подозрительный. Заберите из челнока мой термос с чаем и давайте совершим, как говорят в цивилизованной Европе, променад. Да поможет нам бог. Кстати, запишите это высказывание. При случае вставим куда-нибудь.

Аккуратно огибая лужи, стараясь не подставляться под свет редких газовых фонарей, высокий человек с бородкой бодро побежал в сторону входа в подземку. Секретарь, еле успевая, бежал рядом, стараясь укрыть быстрого шефа от дождя. Следом, в тяжелых свинцовых накидках, топотали широкоплечие чернокожие телохранители.

Стремительно сбежав по грязным ступенькам вниз, высокий человек плечом распахнул разрисованные американскими хулиганами двери и очутился в столичной подземке.

Длинная резиновая лестница, которая, если верить историческим документам, когда-то могла двигаться самостоятельно, оказалась завалена мусором, дохлыми крысами и подозрительного вида американскими гражданами. Мусор под ногами неприятно хрустел, дохлые крысы, если на них метко наступить, неприятно хлюпали, а американские граждане неприятно лезли с протянутыми ладошками, требуя платы за проход по лестнице.

– Запишите, – человек с бородкой обернулся к секретарю. В тусклом свете лицо его было величественно и монументально, – запишите очередной указ. С этого дня проход по столичной подземке сделать бесплатным. По крайней мере для президентов и их семей.

Здесь, глубоко под землей, было хоть тепло и сухо, но плохо пахло. Телохранители, забывшие прихватить марлевые противогазные повязки, получили выговор.

Высокий человек с бородкой покосился на ржавые остатки вагонов, на разобранные рельсы, на одинокого станционного смотрителя, поджидающего очередную механическую дрезину. Человек подошел к старику, заглянул в его старческие глаза и с непререкаемой верой в голосе сказал:

– Ничего, батя. Все у нас будет хорошо.

Старик, жадно затянувшись спрятанной в бумажный кулек сигаретой – согласно новому закону о курении в общественных местах – покосился на высокого человека и, не признав президента, плохо высказался о его родственниках.

Черные телохранители быстро оттеснили говорливого старика к стене. Старые законы о свободе слова еще никто не отменял, поэтому откровенно бить постеснялись.

Личный секретарь, стараясь не отходить от президента более чем на шаг, сверился с бумажкой, которую случайно отыскал в кармане:

– Товарищ президент. У вас через час встреча с мексиканским премьер-министром. Вы хотели поговорить с ним о выдаче нашей правоохранительной системе укрывшегося на Калифорнийском полуострове эмансипированного правительства. Не стоит опаздывать.

– Эмансипаторы…, – человек с бородкой ловко запрыгнул на подъехавшую дрезину, смахнул с деревянной лавочки старые газеты, расстелил новую, двухнедельной давности всего и строго погрозил кому-то пальцем. – А знаете, любезный, что у русского президента над столом висит плакат, на котором увековечена одна старая русская мудрость.

– И что она увековечивает? – секретарь в пол-уха слушал президента и одновременно руководил посадкой широкоплечих телохранителей на дрезину. Механическое средство всех не вмещало, поэтому некоторые ребята садились к друзьям на колени. Не совсем правильно, зато пешком идти не надо.

Высокий человек склонился к секретарю и тихо прошептал русскую национальную мудрость.

– О! – глаза секретаря стали почти круглыми. – Россия всегда была кладезем мудрости. А что значит "в сортире"?

Президент пожал плечами:

– Русский сортир, что-то вроде нашего электрического стула совмещенного с газовой камерой. Я читал в старых секретных отчетах, что хранятся в архивах. Садишься и тебя начинает выворачивать наизнанку.

– Страшная смерть, – вздохнул секретарь, про себя отмечая жестокость некоторых русских обычаев. – Что рот раззявил, негодник?! Поехали!

Худенький мальчик, по должности вагоновожатый, навалился на механическое коромысло, и дрезина, часто буксуя железными колесами на щебеночном полу, неторопливо поползла в сторону секретного входа в президентскую резиденцию.

– Любезный! – человек с бородкой оторвался от разглядывания серых стен туннеля. – Как продвигается работа по секретному проекту "Велком"?

Личный секретарь, преданно глядя в глаза президента, пытался незаметно отодрать от сиденья кусочек окаменевшей жвачки:

– Согласно последним донесениям мы сумели внедрить своего лучшего агента в команду майора Сергеева. Русские ничего не заподозрили.

– Надежная легенда?

– Агент представился журналистом.

– Умно, – щелкнул пальцами человек с бородкой.

– Однако возникли некоторые трудности, – жвачка никак не хотела отковыриваться и личный секретарь слегка взмок. – Выполняя наши указания, агент попытался узнать принцип работы некоторых секретных механизмов русской спасательной машины. У нее еще такое смешное название, Милашка.

– Русские всегда отличались сентиментальностью. Извините, так что там с агентом?

– Пострадал. Физически. И очень сильно. Практически стопроцентно, товарищ президент. Но в этом есть и свои плюсы.

– Да, да, – кивнул высокий человек с бородкой. – Я знаю, что в России бесплатная кремация. Нашему парню повезло.

– Не совсем, товарищ президент. Он жив. Его лечат лучшие русские врачи. Ему ставят пластыри лучшие российские медсестры. Его высаживают на, простите, утку, лучшие российские нянечки.

– Няня, няня, где же утка? – человек с бородкой знал и любил русскую поэзию. – Вот что, любезный. Отправьте немедленно в Россию посыльного с нотой протеста. Если потребуется, перебросьте гонца ядерожаблем, что мы захватили у южан.

– Содержание документа? – жвачка, наконец, отодралась и теперь секретарь сделал вид, что оперся на сжатый кулак. Судя по остаточному запаху, жвачка принадлежала к семейству апельсиновых.

Президент хрустнул пальцами. Дурная привычка, доставшаяся ему с далеких времен, когда он по юности занимался экспроприацией драгоценностей у богатеньких женщин и передачей вырученных от реализации украшений на черном фондовом рынке средств бедным прачкам и кухаркам.

– Обвините русских в преднамеренном нанесении увечий иностранному, то есть нашему, журналисту. И потребуйте в целях компенсации прислать к нам русский экипаж этого самого майора Сергеева.

– Как бы русские не прислали нам вместо майора взвод красно-сине-белых ушанок, товарищ президент.

– Кто не рискует, тот не пьет русского кваса, любезный. Ха-ха-ха! Запишите это. Вставим куда-нибудь. Кажется, мы приехали. Расплетайте охрану и заплатите вагоновожатому.

Личный секретарь, перед тем как поспешить за президентом, сунул в руки тяжело дышащего вагоновожатого отлепленную от сиденья жвачку.

– Апельсиновая, – вздохнул секретарь, вспомнив, что дома его ждут два прелестных сына, которые никогда не знали вкуса апельсина. Но работа для личного секретаря была превыше всего.

– Диспетчерская вызывает тринадцатую машину. Тринадцатая, ответьте диспетчерской. Тринадцатая!?