Terry Pratchett - Интересные времена (пер. С.Увбарх под ред. А.Жикаренцева) Страница 9

Короче говоря и выражаясь простым человеческим языком, Думминг был слегка встревожен.

Он уселся на клавиатуру. Со всеми своими клавишами и рычажками она занимала почти столько же места, сколько и вся остальная, «рабочая», часть Гекса. При нажатии на клавиши косточки с просверленными в них дырками падали в специальные пазы, тем самым направляя муравьев в нужное ответвление стеклянного лабиринта.

Чтобы сформулировать проблему, потребовалось некоторое время, однако в конце концов задача была решена. Думминг уперся ногой в сооружение и потянул за рычаг ввода.

Муравьи побежали по новым маршрутам. Часовой механизм пришел в движение. Приборчик, которого (в этом Думминг готов был поклясться) вчера здесь не было, но который очень смахивал на прибор для измерения скорости ветра, яростно завращался.

И через несколько минут в выходную вагонетку грохнулись несколько кирпичиков с выбитыми на них оккультными символами.

– Спасибо, – поблагодарил Думминг и почувствовал себя полным идиотом.

В приборе ощущалось странное напряжение – словно некая молчаливая воля стремилась к далекой и непостижимой цели. Подобную волю Думинг уже встречал раньше в желуде. Держишь его в руках и будто слышишь, как крошечный беззвучный голосок произносит: «Да, я обыкновенный желудь, маленький и зеленый, – но мне снятся безбрежные леса».

Не далее как на днях Адриан Турнепс из любопытства, просто чтобы посмотреть, что будет, напечатал «Почему?» и дернул рычаг ввода. Кое-кто из студентов предсказывал, что Гекс сойдет с ума, пытаясь найти ответ на этот вопрос, но Думминг предполагал, что Гекс выдаст «?????» – сообщение, которое прибор использовал с удручающей частотой.

Но вместо этого после нескольких минут необычно оживленной беготни муравьев прибор поднапрягшись, выдал следующий ответ: «Потому».

Возбужденные зрители спешно поставили на попа стол и принялись наблюдать из-за него, что же будет дальше. Наконец Турнепс решился напечатать: «Почему вообще?»

Последовало долгое ожидание, затем появился ответ: «Потому что совсем. ????? Ошибка В Обращении К Домену Вечности. + + + + + Начать Заново + + + + +».

Никто из присутствующих не знал, кто такой тот самый Начать Заново и почему он посылает им сообщения. Однако с тех пор никто больше не решался развлекаться подобными вопросами. Никто не хотел рисковать – а вдруг получишь ответ?

Именно вскоре после этого случая в Гексе появились еще две странные штуковины: одна похожая на сломанный зонтик и обвешанная селедками, а вторая – смахивающая на надувной мяч и сдувающаяся каждые четырнадцать минут.

Магические книги приобретают определенные личные качества вследствие той волшебной силы, что скрывается на их страницах. Именно поэтому, посещая университетскую библиотеку, следовало запастись прочной дубинкой. И вот Думминг построил прибор для изучения магии. Волшебники испокон веков знали, что сам акт наблюдения изменяет наблюдаемый объект. Но некоторые из них постоянно забывают о том, что наблюдатель тоже изменяется.

Думминг потихоньку начинал подозревать, то Гекс перестраивает сам себя.

И он только что сказал ему «спасибо». Обращаясь к прибору, который выглядит так, словно его создал страдающий икотой стеклодув.

Думминг посмотрел на выданное Гексом заклинание, торопливо записал его на бумажку и стремительно вышел.

Комната опустела. Гекс продолжал щелкать. Периодически сдувающийся мяч в положенное время сдулся. Часы Нереального Времени перпендикулярно тикали.

В выходном желобе загромыхало.

«Не стоит благодарности. + + ????? + + Ошибка, Недостаточно Сыра. Начать Заново»

Прошло пять минут.

– Поразительно, – восхитился Чудакулли. – Груша разумная, говоришь?

Пытаясь заглянуть под дно Сундука, он опустился на колени.

Сундук попятился. Он привык вызывать ужас, страх и панику. До сих пор мало кто испытывал к нему интерес.

Аркканцлер встал и отряхнулся.

– А-а, – произнес он, увидев, что к ним приближается гномообразная фигура. – Вот и садовник с лестницей. Декан на люстре, Модо.

– И, смею уверить, мне здесь очень даже не плохо, – послышалось откуда-то из-под потолка. – Вот только б чашечку чая сюда.

– И чего я никак не ожидал, так это того, что главный философ сумеет поместиться в буфете, – заметил Чудакулли. – Поистине, возможности человека не имеют границ.

– О, я всего лишь… всего лишь проверял состояние столового серебра, – послышалось из выдвижного ящика.

Сундук открыл крышку. Несколько волшебников поспешно отпрянули.

Чудакулли с интересом рассмотрел застрявшие в древесине акульи зубы.

– Значит, он любит охотиться на акул?

– О да, – откликнулся Ринсвинд. – Иной раз, бывает, выволочет акулу на берег и ну ее трепать.

На Чудакулли Сундук произвел огромное впечатление. В землях, лежащих между Овцепикскими горами и Круглым морем, груша разумная практически не встречается, скорее даже тут ее совсем не осталось. Лишь немногие волшебники могли похвастать унаследованным от своего собрата посохом из груши разумной.

Одной из сильных сторон Чудакулли было экономное расходование эмоций. Сундук в самом деле произвел на него неизгладимое впечатление, можно даже сказать, ошеломил: когда Сундук неожиданно приземлился прямо посреди толпы волшебников, декан блестяще исполнил сложнейший вертикальный взлет с ускорением. Но испугался ли аркканцлер? Однозначно нет. Чудакулли не знал, что такое страх, поскольку не имел вображения.

– Ух ты, – произнес кто-то из волшебников. Аркканцлер отыскал взглядом говорившего.

– Да, казначей?

– Эта книга, которую декан одолжил мне почитать. Про человекообразных.

– И что?

– Совершенно удивительная книжка, – с горящими глазами продолжал казначей, пребывающий сейчас в средней части ментального цикла, а следовательно, на одной планете со своими коллегами, пусть даже и отделенный от них пятимильной ватной изоляцией. – Декан сказал правду. Тут действительно написано, что взрослый самец орангутана, будучи доминирующим самцом в стае, отращивает себе большие защечные мешки.

– Надо же, как интересно!

– Вот именно, ведь у библиотекаря мешков нет! И это при том, что он доминирует в библиотеке. Он ведь там доминирует?

– Разумеется, – откликнулся главный философ, – но вместе с тем он считает себя волшебником. А как волшебник он же не доминирует над Университетом.

Постепенно мысль дошла, и волшебники, все как один ухмыляясь, воззрились на аркканцлера.

– И нечего так смотреть на мои щеки! – воскликнул тот. – Я ни над кем не доминирую!

– Я всего лишь…

– Так что закройте рты, все, – или наживете себе неприятности!

– М-да, очень советую прочесть, – сказал казначей, по-прежнему счастливо пребывающий в долине сушеных лягушек. – Поразительно, сколь многому можно научиться, читая эту книжку!

– И чему же из нее можно научиться? Например, как показывать красную задницу? – съязвил со своей люстры декан.

– Нет, декан. Задницы показывают бабуины, – разъяснил главный философ.

– Прошу прощения, не хочу вас разочаровывать, но полагаю, что речь идет о гиббонах, – вставил заведующий кафедрой беспредметных изысканий.

– Да нет, гиббоны – это которые визжат таким противным визгом. А задницы показывают бабуины.

– Лично мне библиотекарь никогда ничего не показывал, – процедил аркканцлер.

– Ха, он и не стал бы, дурак он, что ли? – донеслось с люстры. – Тут же доминирующий самец и все такое!

– Декан, спускайся сию минуту!

– Я тут слегка запутался, Наверн. Никак не могу отцепить один канделябр от балахона.

– Ха!

Ринсвинд потряс головой и заковылял прочь. Да уж, с тех пор как он был здесь в последний раз, произошло много перемен, а был он здесь очень давно, не припомнить даже когда…

Он не просил волнующей, полной приключений жизни. Что он действительно любил, так это скуку и однообразие. Проблема заключалась в том, что скука и однообразие имеют склонность взрываться прямо вам в лицо в самый неожиданный момент. Только покажется, что вот, наконец, ты обрел ее – скучную, однообразную жизнь, как вдруг обнаруживаешь, что находишься в самом эпицентре того, что другие люди – беззаботные ничего не понимающие людишки – называют приключением. Волею судеб Ринсвинду довелось посетить множество чужеземных стран и повстречать там массу экзотических и ярких личностей – впрочем, его знакомства никогда не длились слишком долго, поскольку обычно он бежал со всех ног, спасаясь от этих самых ярких личностей. Он был свидетелем сотворения мира и, следует отметить, сидел при этом не в партере, видел ад и жизнь после Смерти. Его захватывали в плен, сажали в темницы, спасали, теряли и оставляли одного на необитаемом острове. Иногда все это умудрялось уместиться в один день.