Лана Туулли - Год Оборотня, или Жизнь и подвиги дона Текило Страница 9

А потом произошло много чего.

Во-первых, дон Текило со всего маху приземлился на живот. Против ожиданий, он упал не в пропасть, а на вполне обычный деревянный пол, который часто строят в башнях, накидывая доски поверх каменных плит, удобства и тепла ради. Никакой пропасти и в помине не было – обыкновенная иллюзия, исчезнувшая, едва зачарованного воздуха коснулся дон Текило.

Во-вторых, такое несмертельное падение оказалось достаточно неприятным, ибо дон временно лишился дыхания и несколько секунд чувствовал себя рыбой, вытащенной из воды.

А в-третьих, те несколько секунд, которые понадобились дону, чтобы удостовериться, что он еще жив, а здешний маг, оказывается, не лыком шит и сволочь порядочная, так людей пугает, прошли без происшествий вроде падения пары сотен фунтов дикого веса на спину.

Дон Текило, с трудом переведя дух, поднялся для низкого старта и приготовился бежать дальше. Потом, расслышав позади какие-то странные звуки, негодуя на собственный непрофессионализм, все-таки обернулся и посмотрел, что там с преследователем.

Рысь шипела и плевалась, усиленно вытирая морду и пасть обеими передними лапами. Рядом валялась серебряная пуговица, сверкая бочком в тихом лунном свете и будто подмигивая.

В чем в чем, а в воздействии драгоценных металлов на живые организмы дон Текило толк понимал (приходите как-нибудь послушать серию баллад «Золото, золото, золото»  или достоверные истории из цикла «Сто кошельков, изменивших мир»). Так плеваться от обычной серебряной пуговички нормальная рысь не будет, так что… И как же он сразу-то не заметил – луна! Луна почти полная, а каждое окно в Башне будто нарочно сделано так, чтобы все внутренние помещения были буквально залиты лунным серебром.

- Эге, - сообразил дон Текило, и, не тратя времени на дальнейшие рассуждения, поспешил прочь от охранника-оборотня.

Под лысинкой, пока крепкие ноги уносили отважного дона подальше,  происходил сложный мыслительный процесс. Текило пытался высчитать, что ж в этом оборотне неправильно. Внутренний голос бывалого вора подсказывал, что что-то не то, а вот что именно…

Дон Текило оглядывался по сторонам в поисках чего-нибудь серебряного. Как ни странно, узнав, что маг не стал надеяться на призванных чудищ, а обошелся услугами обыкновенного оборотня, которыми славятся здешние леса, дон Текило успокоился. Призванная зверушка - она что? Она делает то, что маг-призыватель сказал. А демоны его знают, что он им повелел. А оборотень – дело знакомое. Когда человек – думает по-человечьи, а когда зверь – жаждет крови и убийства. А над этой лесной кошкой явно поколдовали, потому как не набросилась сразу, не порвала на куски, а явно загоняла добычу, значит, маг действительно не такой простак, значит…

На ходу дон Текило, вооружившись серебряным канделябром на десяток свечей, успокоился и, пробегая длинными коридорами и анфиладами, принялся оглядывать содержимое Башни в поисках того, ради чего жертвовал своим временем и душевным спокойствием. Как ни странно, ни на третьем, ни на четвертом, ни даже на втором этаже Башни в коридорах не стояло ничего, подходящего по описанию на Тройного Оракула. Как там говорил друг Леокадий? Композиция из белого камня в виде трех статуэток …

Сзади зарычали.

Дон Текило лихо обернулся, выставив перед собой канделябр.

- А, это ты, - поздоровался он с оборотнем.  – Что, от серебра хреново? – участливо спросил вор охранник.

Рысь зарычала еще громче.

- Ну, извини, не знал. Ты б предупреждал, что ли… Слушай, а где у вас Тройной Оракул стоит? А то я уже битый час здесь хожу-брожу, кроме тебя ни одной живой души…

Рысь перестала скалить клыки и без предупреждения прыгнула. Дон Текило принял вес дикой кошки на канделябр, используя его как рогатину при охоте на медведей. Оборотень зарычал, стараясь одновременно и достать противника,  и избежать встречи с противным его природе металлом.

После нескольких минут барахтаний, рычания и солидной дозы иберрского мата рысь оказалась прижата к стене разлапистым канделябром.

- Ну, вот как-то так, - сказал дон Текило, смахивая со лба выступившие капли пота. – Ну, и что мы будем делать?

Оборотень прорычал что-то, что авантюрист предпочел истолковать по-своему.

-  Ну нет, убивать мы никого не будем. Не люблю. Давай договоримся. Мне, собственно, только Тройной Оракул нужен. Поддержания престижа профессии для. Все остальное, так и быть, трогать не буду. Вот скажи, сколько тебе маг за охрану платит? Так ты ему скажи, что украли много, а разницу мы с тобой пополам поделим, надо ж тебе на что-то жить, когда контракт на охрану Башни закончится…

Рысь дернулась, но канделябр, хоть и погнулся, выдержал. На пятнистой шкуре оборотня, там, где ее касалось серебро, ворсинки начали сворачиваться, как от сильного жара. Оборотень зарычал.

Дон Текило почесал свободной рукой лысинку. Собственно, до него только сейчас дошло, что в ловушке не только рысь, но и  он сам. Не будет же он, в самом-то деле, стоять всё полнолуние, пришпилив оборотня серебром к стене. Это как-никак три-четыре дня, и то, если…

Тут умная мысль, давно устроившаяся посреди извилин сознания храброго дона, наконец, додумалась.

- Погоди. Так ведь сегодня ж еще луна-то не полная. Она еще завтра только в полную силу войдет. Какой-то ты странный оборотень. А ты уверен, что вообще того… этого…

На этих словах зверь всхлипнул, вздохнул совсем по-человечьи… И только дон Текило, оторопев от внезапного приступа разума, ослабил  канделябровый захват, пойманный охранник резко дернулся, пробороздив крепкими когтями глубокие рвы в штукатурке, и, развернувшись как пружина, сделал отчаянную попытку вырваться.

Дон Текило, прикрываясь канделябром, отшатнулся.

Рысь вывернулась из захвата, обрела равновесие на четырех лапах, зарычала, прижав уши к голове, выгнув спину и демонстрируя явно враждебные намерения.

- Но-но, - пригрозил дон Текило, продумывая путь отступления.

Рысь зарычала еще агрессивнее. И сделала попытку добраться до наглого вора.

Дону Текило повезло – первая же дверь, до которой он успел добежать, оказалась открытой. Дон забежал в комнату, оказавшуюся чьей-то спальней. По крайней  мере, посередине помещения возвышалась кровать под пышным балдахином – остальная мебель пряталась в темноте по углам.

Впрочем, настоящему вору темнота не помеха. Натолкнувшись на какие-то креслица, скамеечки, полочки, дон Текило резво пробежался по комнате, попутно осматриваясь, не стоит ли где-нибудь в уголке композиция из трех белых нефритовых крокодильчиков. Композиции не оказалось. А башенный оборотень, оказывается, настырная сволочь: поцарапав дверь, он сумел-таки его открыть. Рысь вошла, осматривая золотистыми горящими глазами темноту помещения; сделала пару осторожных сторон внутрь…

Дон Текило, успевший уворовать с ближайшего кресла какую-то накидку (то ли чей-то плащ, то ли покрывало – не важно), набросил на оборотня импровизированные тенета, и, не теряя времени, выскочил в коридор, не забыв надежно прикрыть за собой дверь.

Драгоценные секунды, выигранные таким образом, дон Текило потратил на то, чтобы подпереть дверь всем, что только попалось под руку. Попалось чучело головы лося, надежно заклинившее дверь, стул, комод (хоть и не любил их дон Текило, но уважал за прочность и надежность). Подумав, иберрец добавил в свалку, преграждающую выход из спальни, пострадавший серебряный подсвечник и сервиз аналогичного материала. Сервиз, собственно, можно было бы продать, если б удалось его попятить, но дон Текило предпочитал не мелочиться в таких вещах, как охрана собственной жизни.

Задохнувшись после трудов, дон Текило прислушался, как чувствует себя в ловушке его преследовательница. Изнутри запертой комнаты доносилось сначала рычание, потом… Потом хлопанье птичьих крыльев и весьма колоритное уханье, потом там что-то упало, потом кто-то заверещал вполне кроличьим голосом…

Дон Текило на всякий случай сплюнул, помянул недобрым словом магов с их экспериментами, от которых добропорядочным ворам житья нету, и двинулся на поиски Оракула.

Больше всего удивлялся дон Текило внутреннему устройству Башни. Снаружи это было не слишком величественное здание – то ли четыре этажа, то ли пять, и больше двух-трех комнат на каждом этаже, по мысли благородного дона, никак не могло поместиться. Ан нет. Внутри всё было гораздо, гораздо солиднее. Длинные коридоры уводили вдаль, маня десятками приоткрытых дверей. Лестницы встречались на каждом сотом шагу, и ни одна не была похожа на предыдущую: у одной ступеньки мраморные, у другой деревянные, у третьей – восемь ступеней наверх, у четвертой – дюжина вниз… Случай с фальшивой пропастью заставлял дона Текило ожидать, что хотя бы половина всех этих архитектурных изысков окажется иллюзией; авантюрист тщательно ощупывал все подозрительное, но ничто не исчезало… Правда, иногда ощупываемые предметы стремительно меняли свой внешний облик, превращаясь во вполне нейтральные вещицы – например, одна каменная стена вдруг превратилась в забитый книгами шкаф, а чучело совы – во вполне живую сову, которая улетела с сердитым уханьем…