Ольга Манскова - Без имени

Ольга Витальевна Манскова

Без имени

«Не трать дыханье на моё имя — Я обойдусь и так…»

Пролог

Тихо, незаметно, не вовремя прокралась зима, среди осени вдруг завыла между высотных домов ледяным ветром… Косые нити дождевых, стекленеющих на лету, капель хлестали в окна.

Николай в этот вечер долго сидел за компьютером, в социальных сетях. Нужно было работать, писать диплом, но трудно было сосредоточиться на деле. И на душе смутно и тревожно.

Потом…Его внезапно разбудило треньканье плейерфона. Неужели, он заснул? Инстинктивно вздрогнув, Николай автоматически пошарил по столу, где-то рядом с компьютером. Но плейерфона нигде не было! Откуда же шел этот звук, это противное треньканье? Где этот чертов девайс?

Звук внезапно прервался. Что это? И компьютер завис… Со странной картинкой, похожей на разноцветные пятна света, брызги и кляксы. Нехотя, как завороженный, он всматривался в беснующуюся какофонию экрана. И чувствовал, как ему становится не по себе. Но тут монитор и вовсе погас. На некоторое время Николай внезапно провалился в сон. Нездоровый, с бредовыми сновидениями.

Когда он снова приподнял голову, уже светало. Николай огляделся вокруг — и в ужасе вскрикнул.

Это не его комната! Теперь помещение было гораздо меньше… Маленькая конура без штор на окнах, без ковра на полу, и… Но главное не в этом. Он понял, что сидел теперь в низком инвалидном кресле; на нем была клетчатая рубашка и вздутые на коленках «спортивные» трико. А его ноги были теперь худенькие и слабые. Совсем не его ноги! Ужас…

Первое, что пришло ему в голову — это дикая мысль о том, что, похоже, кто-то через компьютер высосал его мозг через трубочку — и шмякнул сюда, в это тело… Бред!

«Я теперь убогий калека. И это… хуже тюрьмы. Нет, не может быть! Как такое могло случиться? Ведь это — всего лишь сон, правда?» — подумал он.

Николай обхватил руками голову и заорал, или, скорее, завыл. Протяжно, на одной ноте…

Тело-тюрьма… Бездна отчаяния и одиночества…

Часть 1. Мария

Глава 1. Разлад

Маша открыла дверь своим ключом… Теперь он у неё был, собственный ключ от ЕГО квартиры. Так они договорились: она пришла сегодня сюда, к нему. Они будут жить теперь вместе! Маша шумно вошла, стряхнула дождинки с шапки, стащила узкие сапоги без молнии… Дома, похоже, никого не было. Она сняла с плеча большую сумку с вещами, отнесла коробку с тортом на стол, цветы поставила в вазу. Потом наспех прибрала в комнате, лишний раз привела себя в порядок. Включила электрочайник, заварила чай и стала ждать Николая. Ну, где же он?

Как он может опаздывать в такой день — день её рождения? Куда он мог уйти, не предупредив её?

Долго она просидела, без мыслей и дел. В ожидании и беспокойстве. Не хотелось ни читать, ни включать компьютерные игрушки. Было неуютно и почему-то тревожно.

Когда, наконец, в коридоре послышался звук проворачиваемого в двери ключа, Маша побежала встречать Николая… И увидела, как он грузно ввалился в квартиру.

— Коля! Почему ты так долго? — спросила девушка.

Николай как-то странно на неё посмотрел. От него откровенно пёрло сигаретно-алкогольным перегаром. Маша удивилась: раньше он никогда не курил, он же спортсмен.

— А… Совсем про эту забыл, — пробурчал тем временем Николай, поморщившись, — А меня ж предупреждали…

Он зашёл в комнату и оглядел всё тяжелым, мрачным взглядом. Видать, заметив цветы, тортик и общую прибранность, сказал громко:

— Зря ты старалась! Не фиг сейчас дома сидеть, поедем на одну вечеруху. Там всё будет: и бухло, и танцы. Не поедешь — я один тогда выдвигаюсь.

Маша сознавала, что Николай странно выглядит и странно себя ведёт. Будто это он, и в то же время — совсем чужой и незнакомый ей человек. Тем не менее, она решилась поехать вместе с ним. Быть может, чтобы выяснить всё до конца. Раз и навсегда. Что происходит? Почему он вдруг так сильно изменился? Она была шокирована до полного ступора, и двигалась на автомате… Безэмоционально оделась, натянула узкие сапоги. Шапка где-то потерялась. Наверное, упала вниз, в кучу хлама во встроенном шкафу… Ну и ладно.

Общество, в которое Маша попала вместе с Николаем, было ей совершенно незнакомо. Это был то ли ночной клуб, то ли танцевальная студия, в то же время находящаяся в обыкновенной частной квартире. Вначале они вошли в подъезд, ничем не примечательный, и поднялись по лестнице. Николай позвонил в дверь квартиры и пропустил Машу вперёд, приобнимая за плечи и будто намереваясь ввалиться в эту квартиру, выставив её перед собою.

Дверь им открыла знойная черноволосая кучерявая брюнетка с длинными ногами и необычайно длинными кроваво-красными ногтями. Её глаза, навскидку зафиксировавшие Машу пустотой взгляда и блеснув недобрым фиолетовым огнём в своей глубине, с презрением оторвались от девушки довольно быстро. По всей видимости, она оценила её как не годную себе в соперницы. Зато, Николая брюнетка осмотрела более заинтересованно. И стремительно вцепилась в его руку своей наманикюренной лапкой. Уверенная в блеске своего очарования, она перехватила Николая под руку, и, слегка заплетающимся от принятого спиртного языком, защебетала что-то о своей радости видеть такого замечательного парня в столь скучный и ничем не примечательный вечер. В обществе, где никто не может удовлетворить сегодня её глубоко интеллектуальную душу.

— Кстати, что это с тобой за девица? Простушка, и одета не модно…

Николай, полностью очарованный незнакомкой, только громко гыкнул.

В довольно тесной для собравшегося народа комнате посередине размещался стол с разного рода яствами и напитками, и вся без исключения собравшаяся публика была в той или иной стадии алкогольного опьянения.

— Кстати, я ещё не представилась… Альбина, — и брюнетка улыбнулась натянутой улыбкой, обнажив зубы до дёсен.

— Николай, — представился ей ответно спутник Марии.

— Пойдём, Коленька, потанцуем! Думаю, твоя дама тоже не останется в одиночестве надолго, — предложила Альбина. — Я сейчас поставлю забойный музон!

Маша, присевшая на свободное кресло в углу, откинула с лица выбившуюся светлую прядку волос. Она с ужасом наблюдала, как парень, которого она до недавнего времени любила и который, как ей показалось, любил её, лихо отплясывал… с первой попавшейся ему под руку стервой. Будто чья-то невидимая ледяная рука несколько раз сжала её сердце, а затем оно наполнилось едкой злобой.

«Музон», действительно, был «забойный». То есть, действительно рассчитанный на полный вынос мозга. Казалось, что-то дьявольское и зловещее вплеталось в эту какофонию звуков и перемалывало кости черепа. Танцующие люди казались дрессированными собачками, попавшими под влияние своего невидимого, но властного хозяина, который заставил подчиняться беспрекословно эти безвольные души. Что-то ревело, било, скрежетало и бесилось. И будто большой смерч, образованный этой странной вибрацией, вырвался, наконец, наружу и полностью сокрушал теперь всё и вся, сметая всё светлое вокруг себя на огромном пространстве, разделяя людей и навсегда отбрасывая их друг от друга… Маша поняла, что она и Николай отныне и навсегда разъединены этой мощной, дьявольской силой…

Ей стало страшно. Но главное, что ей было сейчас нужно — это ветер, свежий воздух. Немедленно, поскорей вырваться отсюда! Иначе её, наверное, прямо здесь и сейчас вывернет наизнанку, вытошнит зелёными соплями… Неужели, это именно так, совсем не эстетично, выходит ушедшая любовь? Тошнотворный клубок, сформировавшись, как показалось, в сердце, застыв болью, стал подниматься вверх, к горлу, стало муторно и противно.

Входная дверь квартиры была закрыта лишь на цепочку. Сняв её, Маша открыла дверь и вышла на лестничную площадку.

Ледяной злобой саднило сердце. Комок боли снова подступил к самому горлу. Её, вдобавок ко всему, действительно вырвало, прямо на лестницу. А потом она услыхала снизу шаги и голоса поднимающихся людей. Она глянула вниз, вглядываясь в лестничные пролеты, и разглядела двоих мужчин. Маше абсолютно не хотелось сейчас кого-либо видеть. Тем более что, как ей показалось, незнакомцы направлялись именно в ту квартиру, которую она только что покинула. И она спешно устремилась по лестнице вверх…

Да, действительно, мужчины остановились именно на площадке третьего этажа и позвонили в дверь, только что захлопнутую Машей. Их грубые голоса, — а разговаривали они громко, отчетливо — донеслись до девушки, со смесью матерных выражений.

И вот она на самой верхней площадке лестницы незнакомого дома. Тупик заканчивался дверью: выходом то ли на крышу, то ли на чердак. Никакого замка на дверях не было. Маша рванула на себя эту дверь со злобным остервенением: «Вот и всё. Это — конец наших с ним отношений… Но — почему так гадко на душе? Будто, я разбиваю кому-то сердце, предаю давнего друга. Будто, совершается что-то непоправимое, мир разбивается на кусочки, и вся моя жизнь — вдребезги… Вот и всё… С этой пустой и полутёмной площадки, где нет квартир, дверь ведёт, скорее всего, на крышу… Прыгнуть?». Шальная мысль в миг отчаянья…