Роберт Голдсборо - Серебряный шпиль Страница 13

— Думаю, что мистер Бэй знает его, — ответил я, и мы стали ждать соединения. Из трубки нам в уши лилась мелодия церковного гимна, напомнившая мне о днях, проведенных в воскресной школе в Чилликоте. Не знаю, какие чувства пробудились в Вулфе, который вообще не любит пользоваться телефоном, а священных песнопений просто терпеть не может. Но вот гимн прервался и голос с очень легким южным акцентом произнес:

— Барни Бэй слушает.

Я продолжал держать трубку у уха.

— Мистер Бэй, это — Ниро Вулф. Надеюсь, вы слышали обо мне.

— Ну конечно, — ровным голосом ответил Бэй, — мне известна ваша репутация.

— Сейчас я хочу использовать эту репутацию, чтобы оказать на вас давление, сэр. Мне сегодня же необходимо побеседовать с вами.

— У меня как раз выдалось несколько свободных

минут...

— Это должна быть личная беседа, и, рискуя показаться навязчивым, я настаиваю, чтобы мы встретились в моем доме, так как я весьма редко покидаю его.

— Прошу прощения, мистер Вулф, — сказал Бэй еще более ровным голосом, — но у меня менее чем через полчаса должно состояться важное совещание, а вечером я веду занятия в церковной школе для взрослых.

— В таком случае завтра, — произнес Вулф отнюдь не вопросительным тоном.

Бэй молчал. Затем раздался вздох.

— Полагаю, это связано со смертью Роя Мида и с вашим парнем по фамилии Даркин?

— Именно, сэр. И беседа со мной будет только в ваших интересах и в интересах вашей церкви. Уверяю, что без необходимости я не стану затягивать нашу встречу. Мое время, так же как и ваше, бесценно.

Еще один вздох.

— Ну хорошо. Завтра утром я смогу зайти, скажем... в десять тридцать.

— В одиннадцать, — скорректировал время Вулф и назвал собеседнику наш адрес. Бэй согласился без всякого энтузиазма.

— О’кей. Вы добились своего, — произнес я после того, как трубки легли на место. — Я был готов поставить три к двум на то, что ничего не выйдет. Поздравляю.

Вулф, как всякий, любит похвалу, хотя никогда не сознается в этом. Его губы скривились, что могло сойти за улыбку, и затем он обратился к своим книге и пиву. Я же занялся обновлением файла цветочных почек.

На следующее утро Вулф появился в кабинете все же раньше Бэя, обскакав последнего не больше чем на полкорпуса. Было ровно одиннадцать часов, когда скрип лифта возвестил о том, что великий человек совершает восхождение из оранжереи. Едва он переступил порог кабинета, как у входной двери раздался звонок.

— Устраивайтесь как дома, — сказал я ему, — я еще раз сыграю роль дворецкого.

Через стекло двери я увидел Барнаби Бэя, облаченного в такой сногсшибательный светло-серый костюм, что мне сразу захотелось узнать адрес портного. Преподобный был удивительно — вплоть до теплой, но самодовольной полуулыбки — похож на портрет, который я видел сутки назад в храме. Он в одиночестве возвышался на ступенях, хотя за рулем скромного темно-синего седана, стоявшего у тротуара, виднелась чья-то фигура.

Я распахнул дверь и жестом пригласил гостя войти.

— Мистер Бэй, меня зовут Арчи Гудвин, я помощник Ниро Вулфа.

— Ах да, конечно. Ллойд упоминал о вас, — сказал он мягким южным говором, одновременно твердо пожимая руку. — Он сказал, что вы вчера посетили храм. Сожалею, что не смог с вами встретиться, но весь мой день расписан по минутам. Если бы меня предупредили заранее...

Я попросил его не беспокоиться и сказал, что участвовал в экскурсии. Тем временем мы добрались до кабинета, где состоялось взаимное представление. Бэй, почувствовав, что Вулф не поклонник рукопожатий, ограничился кивком и легко опустился в красное кожаное кресло.

Вулф откинулся на спинку своего кресла, внимательно изучая гостя.

— Не желаете ли чего-нибудь выпить? Сам я выпью пива.

— Воды со льдом, пожалуйста, — ответил Бэй. Как и у Моргана, к лацкану его пиджака был приколот серебряный значок в форме шпиля.

— Ваше подлинное имя — Роберт Бэйли, — продолжил Вулф, после того как нажал кнопку звонка, вызывая Фрица. — Почему вы его изменили?

Если этот вопрос и застал Бэя врасплох, то он не подал вида.

— Боюсь, что даже служителям церкви не чуждо тщеславие, — ответил он, пожимая плечами.

Я отметил про себя, как здорово Бэй может смотреться по телевизору. У него было располагающее лицо, а все жесты казались естественными и изящными.

— Еще учась в семинарии в Джорджии, я восхищался Варнавой. Он был сподвижником святого Павла в Антиохии и...

— Мне прекрасно известно, кем он был, — заявил Вулф, прерывая начало лекции по истории религии в свойственной ему изящной манере. — «Муж добрый и исполненный Духа Святого и веры. И приложилось довольно народа к Господу».

Бэй кивнул с улыбкой столь белозубой, что она была способна ослепить собеседника.

— Деяния. 11:24. Вы великолепный знаток Библии.

— Я знаток литературы. Но почему вы изменили фамилию?

— Похоже, вас очень интересуют имена, — благодушно ответил Бэй. — Могу объяснить: мне показалось, что Бэй звучит ярче, чем Бэйли. Но это только часть правды. Главная причина в том, что мой отец оставил семью, когда мне было восемь лет. Никто из нас его с той поры не видел. Моя мама вырастила четверых, работая в двух местах, что отняло у нее по меньшей мере десять лет жизни. Я не мог простить этого человека и не желал носить его имя.

— Но вы весьма заметный представитель веры, в которой прощение — одно из наиболее превозносимых достоинств.

Бэй фыркнул и шлепнул себя ладонью по бедру.

— Мне по сердцу ваша прямота, мистер Вулф, — заявил он без всяких признаков раздражения. — Конечно, вы правы. Неспособность преодолеть гнев на отца приносит мне боль уже много лет. Лишь недавно я сумел, по крайней мере в небольшой степени, побороть злобу. Однако, — добавил он с легкой улыбкой, — за все эти годы я свыкся с именем, которое дал себе в семинарии. Но, насколько я понимаю, вы пригласили меня не для того, чтобы обсуждать мое прошлое.

— Конечно. Наша проблема целиком и полностью относится к настоящему. Я намерен доказать, что Фред Даркин не убивал вашего коллегу.

— Тем не менее все, кажется, свидетельствует об обратном, — сказал Бэй, театрально понизив голос.

— Как бы вы могли охарактеризовать ваши отношения с мистером Мидом? — спросил Вулф после того, как попросил Фрица принести холодной воды Бэю и пива себе.

—- Мы, естественно, были близки.

— Одна из газет предполагает, что он мог стать вашим наследником.

Бэй скрестил руки на груди и прикрыл глаза. Я даже засомневался, не покинул ли он мысленно наше общество.

— Мистер Вулф, — наконец произнес он, — мне крайне трудно говорить о Рое так скоро после... после того, что произошло. Вы не можете представить, какое количество газетчиков и телевизионщиков обрушилось в последние дни на наш храм. И полиция, само собой... Когда вы позвонили, первым моим желанием было отказаться прийти сюда, но, поскольку Ллойд обращался к вам по поводу этих злосчастных записок, я решил, что обязан встретиться с вами.

— У вас передо мной нет никаких обязательств, сэр. Но коль скоро вы затронули этот вопрос, то прошу поделиться своими соображениями по поводу записок.

— Думаю, что это дело рук какой-то эксцентричной личности. Как ни печально, но такие вещи случаются в каждой церкви. Я получал их в свое время даже в своем крошечном приходе в Нью-Джерси.

— Не было ли других недружелюбных посланий в последнее время?

Бэй, как бы размышляя, воздел взор к потолку и затем, опустив свои голубые глаза на Вулфа, ответил:

— О, совсем немного, в основном с критикой содержания проповеди, выбора псалмов для пения или с выражением несогласия по теологическим вопросам. Но ни разу не было последовательной серии, подобной этой. И никогда записки не содержали угроз. Думаю, что только необычность ситуации вынудила меня дать Ллойду согласие на встречу с вами. Но если честно, то они — записки — серьезно меня не беспокоили. Меня не просто запугать, мистер Вулф. Кроме того, в Серебряном Шпиле каждое воскресенье бывает более двенадцати тысяч молящихся, и среди них обязательно должно быть несколько... ну, скажем, не совсем обычных людей.

— Как вы смотрите на гипотезу мистера Даркина о том, что записки написаны кем-то из вашего окружения?

— Немыслимо! — фыркнул Бэй, отмахиваясь от этой идеи, как от комара. — Это нелепое заявление и послужило причиной последующего скандала. Если бы он не произнес тех слов, Рой был бы сейчас жив.

Вулф отхлебнул пива и промокнул губы носовым платком.

— Действительно ли мистер Мид мог считаться вашим признанным преемником?

Бэй тем временем успокоился и поудобнее устроился в кресле. На его лицо вернулась телевизионная улыбка.

— Я уже сказал этому полицейскому инспектору Крамеру, что мы не устанавливали формального порядка преемственности.