Андрей Николаенко - Измерение кинетического червя Страница 13

— Ладно, Петька, проживешь и без нее, — усмехнулся Леня, расположившись на своем любимом месте — подоконнике. — Честно говоря, не такая уж она в жизни и клевая… Правда, Сань?

Саша утвердительно покачал головой.

— Мне вообще-то тоже не очень. Это я тебе без обид говорю.

— Ну и замечательно, — недовольно буркнул Петя, клацая клавиатурой. — Много вы понимаете, придурки несчастные…

— Много ты понимаешь, гений недоделанный… Дурилка…

Внезапно зазвонил телефон. Петя потянулся, чтобы взять трубку, но Саша опередил его.

— Але — игриво сказал он в трубку, некоторое время слушал, потом, лыбясь, обратился к Пете, зажав микрофон рукой:

— Тебя к телефону. Девушка!

— Если это Ася, Лиза или Марина, то меня нет, — мстительно ответил Петя, истязая клавиатуру. — А если это…

— Это Ангелина, — гробовым голосом сказал Саша и протянул Пете трубку. Леня налил на себя кофе и чуть не свалился с подоконника.

Петя взял трубку и некоторое время слушал, отвечая только короткими «да», «нет» и «конечно, можно». Закончив разговор, он обвел друзей ошалелым взглядом.

— Немедленно выметайтесь. Она едет!

— Ты эта, ты того, постой, погоди-ка, — забормотал Леня, но Петя вытолкал их в прихожую, заставил кое-как одеться и выпер за дверь, приговаривая «гость нынче пошел упрямый». Леня и Саша некоторое время кричали ему с лестничной площадки проклятия, но потом все-таки убрались, пообещав нагрянуть с инспекцией завтра.

Петя наспех прибрал в комнате и уселся на диване в нервном ожидании. Он волновался как никогда. Жалко, не было даже времени сбегать в магазин за каким-нибудь угощением — Аня обещала быть с минуты на минуту.

Дверной звонок заставил его подпрыгнуть на месте. Он открыл дверь и увидел Аню, стоявшую перед порогом в шубке, покрытой еще не успевшими растаять снежинками.

— Можно войти? — спросила она, улыбнувшись.

— Да, конечно, — засуетился Петя, освободившись от оцепенения. Он провел Аню в прихожую, помог раздеться и пригласил в комнату.

— А у тебя тут ничего, уютно, — сказала Аня, оглядываясь вокруг.

— Да ну, что там, — засмущался Петя, — обычная обитель одинокого программиста… Ты, наверное, к другому привыкла…

— Ни к чему я не привыкла. Когда много ездишь, на обстановку вообще перестаешь обращать внимание. Как будто ее и не существует вовсе. Сегодня одно, завтра другое… Но у тебя и вправду хорошо. Угостишь кофе? Я что-то озябла.

— Конечно, сейчас, — Петя вышел на кухню. Он заварил «чапаевский» Nesfake для Ани и еще одну кружку — за компанию — для себя, хотя он уже выпил достаточно кофе до этого.

— Ты знаешь, у меня времени совсем нет, — сказала Аня, прихлебывая горячий напиток. — Завтра улетаю.

Она назвала какой-то город, что не имело для Пети никакого значения. Он почувствовал, что видит ее в последний раз. Тихая грусть овладела им. Ему отчего-то казалось, что Аня тоже что-то чувствует, и приехала к нему именно потому, что они оба с самого начала чувствовали скрытую символическую связь, соединившую их вместе… Кажется, ему не нужно пить столько кофе. И этот странный привкус… От него начинает кружиться голова…

Они сидели некоторое время, разговаривая о всем, что угодно. Все получалось просто и естественно, как будто они были знакомы уже тысячу лет, но Петя не смог бы вспомнить темы разговора. Потом Аня, обратив внимание на стоявший включенным компьютер, вдруг спросила его:

— Помнишь, ты обещал мне показать ту игру?..

В который раз подивившись столь своеобразному вкусу Ани, Петя посадил ее за компьютер и запустил игру. Аня играла неумело, но увлеченно. Иногда Петя помогал ей отстреливать наиболее упрямых монстров и показывал дорогу в лабиринте. Любимым оружием Ани был пятиствольный пулемет, из которого она самозабвенно поливала свинцовым дождем все живое вокруг, в самые удачные моменты даже издавая победные возгласы.

«Совсем как ребенок», подумал Петя, наблюдая за ней, а потом, засмеявшись от внезапной догадки, упал на диван.

— Что такое? — удивленно спросила Аня, повернувшись к нему, но Петя только махал руками и мычал что-то невразумительное, так как от любой попытки что-либо произнести смех начинал душить его еще сильнее.

— Анка-пулеметчица, — наконец произнес Петя. — Ты — Анка-пулеметчица.

Лицо Ани все еще было непонимающим. Петя встал, подошел к ней, наклонился, нашел губами ее губы и поцеловал. Ее глаза закрылись.

Время истаяло, как мимолетный обрывок волшебного сна. Петя проводил Аню и вернулся, оставшись один в пустой комнате. Голова у него кружилась, теперь уже явно, и он не знал, является ли тому причиной время, проведенное с Аней, или излишек кофе. В мыслях царил полный разброд, они постоянно разбегались, как тараканы из-под приподнятой газеты. Петя не грустил. Ему было хорошо. Пока. Грусть начнется позже, когда он по-настоящему поймет, что Ани больше нет. Просто нет, и неизвестно, была ли она.

Он не столько заснул, сколько забылся сном, одновременно и тяжелым и легким. Он слышал хор голосов, далекий и мощный. Он снова плыл щепкой сознания в водовороте сна и внимал тихой музыке мироздания. Потом до него дошло, что хор голосов не просто звучит — он зовет его. Его спрашивали о чем-то, чего он не знал. Вопрос повторялся. Он не был сформирован, чтобы понять его, это была просто материализация, суть вопроса вообще. И Петя ответил.

На короткое мгновение он увидел яркую вспышку света, в которой двигалось что-то необъятно большое, потом быстрое и ужасное видение накрыло его.

Бесплотным, страстно жаждущим крови и жизни каркасом из полированной хирургической стали пронзила его мозг потрясающе сложная и потрясающе простая конструкция программы — лучшей программы из всех, что он когда-либо писал. Лучшей программы из всех когда-либо существовавших.

Петя вскочил, включил компьютер и, с нетерпением дождавшись загрузки, начал набирать. Пальцы его сводило судорогой напряжения, он физически чувствовал обжигающее прикосновение отточенной, холодной стали внутри своей головы. Тупая, загнанная мысль билась словно вена под лезвием ножа — «мозг не может чувствовать, мозг не может чувствовать». Боль стала нестерпимой, и он закричал, не прекращая лихорадочно стучать по клавишам. Он стоял у компьютера голый, дрожа и дико скалясь, остановив невидящие глаза на экране, где ровными рядами появлялись и двигались снизу вверх изящные, непонятные формулы, длинные вереницы цифр, блоки функций, условий и циклов.

Боль стала сильнее. Уши разрывались от грома отбойных молотков. Внезапно все кончилось.

Петя очнулся от холода. Он лежал на полу около стола с компьютером. Тупо ныли затылок и левый локоть — скорее всего, он упал, потеряв сознание, и ударился о что-то твердое.

Стены комнаты мерно кружились вокруг него. С трудом он встал, добрел до постели, и свалившись в нее, мертвецки заснул.

Петя не знал, сколько он спал. Когда он проснулся, за окном уныло разгорался серый рассвет, но это мог быть рассвет любого по счету дня. Сильно болела голова. Петя встал и нетвердыми шагами пошел в ванную. Стены продолжали кружиться вокруг него, ухитряясь одновременно оставаться на месте. Перед глазами плясали черные пятна с радужной каемкой. Ощущения были как после наркоза или отравления.

Ступив босыми ногами на холодный кафельный пол ванной, Петя открыл воду и согнулся над раковиной, уперевшись в ее края руками. Голова не держалась и все время стремилась свеситься на шее, лишившейся всякой силы.

Постояв немного, Петя сунул голову под струю холодной воды. Пульсирующий шар боли съежился до размеров горошины, затем постепенно вырос до прежних размеров. Но все-таки Петя почувствовал себя немного лучше. Он выключил воду, вытер голову полотенцем, вернулся в комнату, снова лег и заснул.

Когда он проснулся снова, уже вечерело. Боль в голове почти прошла и превратилась в подобие ноющего назойливого присутствия посторонней субстанции. Сильно хотелось пить. Петя встал, оделся и пошел на кухню, отметив по дороге, что вращение стен стало гораздо медленней. Он выпил два стакана воды. Есть не хотелось, как и всегда при болезни.

Петя достал градусник и померил температуру. 38 и 5. Плоховато, но жить можно. Только сейчас он вспомнил про компьютер. Он так и стоял включенным, только перешел в спящий режим. Петя шевельнул мышью, и в системном блоке загудел, пробуждаясь, винчестер, со слабым потрескиванием разогрелся монитор, и на экране отобразился текст. Петя узнал его — это была та самая программа, набранная им ночью. По внешнему виду было совершенно непонятно, что она должна делать. Он некоторое время раздумывал, сохранить ее на диске или нет, но потом решил все-таки сохранить, дав ей первое попавшееся имя — asdf. Исходный текст оказался больше, чем он мог предположить — около 200 килобайт. При других обстоятельствах Пете понадобилось бы недели две, чтобы напечатать такой объем. Уже чисто автоматически он попытался откомпилировать программу. Как он и ожидал, ничего не вышло. Компилятор исплевался сообщениями об ошибках и остановился. Полный бред.