Мэй Род - Парк 300 Страница 15

   Француз виновато опустил голову. Его глаза выражали крайнюю озабоченность и интерес одновременно. Идея, которая мучила учёного последнее время, могла реализоваться сегодня.

   -Понимаете, каждая секунда нашего разговора убивает больного. Его мозг еще жив, но сорок минут - и всё. Потому буду краток. Моя разработка в теории даст ему возможность жить. Но для этого нужно вернуть весь опорно-двигательный потенциал организма. Короче говоря, поставить протез вместо руки, которая парализована. Более того, последний припадок спровоцировал у больного потерю зрения и нескончаемый поток галлюцинаций. Зрение и руку мы вернём. Только тогда можно что-то сделать. Но вот галлюцинации. Проблема. Их невозможно контролировать с помощью моей разработки. В общем, друга вашего вытащить я могу, но вот его психическое здоровье будет под угрозой.

   -Доктор, спасите его. Он нужен мне. А с его головой мы разберемся.

   -Как скажите. У нас осталось тридцать шесть минут. Этого вполне достаточно. Надеюсь, всё получится.

   -Постарайтесь, как следует.

   Француз направился в сторону операционной. А Йонг скрыл лицо в металлических ладонях. И было неясно, что тяготит его больше: здоровье Аргуна или возможный крах планов, связанных с его давним товарищем.

   Йонгу звонили.

   -Слушаю.

   -Ваш друг. Он пришёл в себя.

   Палата Аргуна была светлой, радостной. На подоконниках прямоугольного помещения стояли свежие хризантемы. В углу висел сиреневый телевизор. Тумбы, столик и кровати пестрили радужными цветами. Вошёл Йонг, за ним медик француз. Аргун лежал неподвижно. Голова была обмотана бинтами, свободными оставались только рот и глаза. Последние открылись.

   -Как он? Говорить может? - спросил Йонг.

   -Вообще да, но странное дело, пациент будто отказывается разговаривать. Может, ему больно или мало сил, непонятно. Однако все результаты послеоперационных анализов не показывают о нарушении речевой функции. Больной пишет, что хочет сказать. Но я не разобрал языка. Наверно, это язык Объединенной Федерации, взгляните, - француз протянул Йонгу лист бумаги, исписанный фразами на родном Аргуну языке. "Пещера воли мне открыта, войду ль в неё, сомкнув я веки? Вы обо мне не забывайте, о чудном горе-человеке". Йонг взглянул на Аргуна. Глаза его приятеля ничего не выражали. Апатия и мысли, унесенные куда-то вдаль, отражались в них блеском перламутровых нанолинз.

   -Что он написал? - спросил француз.

   -Выйдем, док.

   Йонг взял ученого за грудки и, подняв в воздух, пригвоздил к стене.

   -Ты чего сделал с ним, картавый ублюдок?!

   -Мистер, Йонг! Спокойно, не надо! Я всё объясню!

   Игорь поставил напуганного хирурга на ноги.

   -Вы просили спасти его, я выполнил вашу просьбу. Он умирал, понимаете. Неокреацитоз прогрессировал, вчера он достиг последней стадии. Я имплантировал ему кевларовый протез руки. Мертвую часть тела пришлось ампутировать. Также, я взял на себя смелость встроить ему имплант когнитивного улучшения, иначе ИКУ. Он стимулирует работу мозга, ускорит деятельность нейронов. Вместе с ноотропной стимуляцией произошла нейронная синхронизация. Теперь в голове вашего друга нанопроцессор, способный управлять всеми процессами жизнедеятельности. Более того, я установил в его голове беспроводной модуль передачи данных. Он позволит передавать информацию на расстоянии с помощью радиоволн. Своеобразная телепатия. Это прорыв, мистер Йонг. Пациент проснулся, его жизни ничего не угрожает. Нановолокна прижились, его родная ткань не отторгла имплант. И линзы, разумеется. Я вывел на его зрительный нерв показатели, снимаемые с внутренних органов биомеханическим наномикропроцессором. Традиционная компьютерная архитектура теперь находится в голове одного человека.

   -Франкенштейн какой-то!

   -Прошу простить меня, но не вам, господин Йонг, вспоминать этого фантастического персонажа, - съязвил хирург.

   -Что дальше? - Игорь проигнорировал выходку француза.

   -Я вас предупреждал, когда говорил о галлюцинациях. Возможно, это не факт, но могу предположить, что его молчание как раз связано с периодом адаптации, привыкания к линзам плюс воспоминания о видениях могут не давать покоя. Это психическое расстройство, мистер Йонг. После физиологического восстановления его непременно нужно показать специалисту. Скажите, что он писал?

   -На своём языке, да. Рифмованные строчки, всего две. О воли, пещере и горе-человеке. Бред.

   -Вот как. Я же говорил, психика повреждена. Отсюда и шизофренические мысли, вызванные галлюцинациями, трансформированные в стихотворную оболочку. Типичный случай.

   -Значит, доктор, вы создали психа?

   -Не знаю. Поймите, господин Йонг, вас я латал по предварительным калькам, вы не были экспериментом. Ваше тело подверглось изменению, но с ним проще работалось. Тут мозг. Ситуация в разы сложнее, от мозга можно ждать чего угодно. Так что результаты могли быть любыми. Удача, что он вообще выкарабкался.

   -Ладно, пусть так. Я могу поговорить с ним? Верно?

   -Разумеется, только согласится ли он?

   Йонг снова подошёл к своему другу. Аргун смотрел на него, как и прежде. Взгляд был осмысленным, горьким, злым.

   -Тебе больно?

   Пауза. Правая рука Аргуна взяла карандаш и что-то чиркнула на картонке, лежавшей на груди. Йонг прочел: "Мне мысли открыты, когда я стараюсь смотреть, не думай плохого, не смогу умереть".

   -Я не понимаю тебя, дружище.

   Аргун снова написал: "Язык мой нем, я словно кокон, внемли не мне, забудь про говор".

   -Чёрт возьми, я не понимаю тебя. У тебя случился припадок. Я торопился, как мог, но не успел. Пришлось принять крайние меры. Твоя рука. Она теперь из кевлара. Очень прочный металл. Прости, по-другому было никак. Надеюсь, ты понимаешь меня, - теперь у Йонга светился синий глаз, а сохранившаяся кожа лица скривилась в гримасе сожаления, - твой гипофиз. Его врачи удалили. Взамен - протез. Высокотехнологичный, потому в твоих глазах отражается всякая хренотень. Я сам не знаю, как это выглядит и работает, но доктор, тот француз, говорит, что электроника безопасна. Я ему верю, а ты верь мне. Без функционирующей руки этот мозговой имплант не смог бы работать. Короче, прости меня, Аргун. Но я спасал твою жизнь. О деньгах не беспокойся, расходы беру на себя. Скажи, что думаешь?

   Карандаш заходил по картону. "Не вижу смысла о прощенье, не знаю мысли о вреде, тебе, как небу кротко верю, и ты меня прости в беде". Игорь Йонг прочёл написанные строки, вернул картон на грудь Аргуна, пожал ему правую руку.

   -Не знаю, за что ты просишь прощения, но дело твоё. Важно, что я, наконец, тебя понял.

   Йонг ушёл, раздав указания медперсоналу. Двое вооруженных бойцов "Зодиака" остались дежурить у палаты Аргуна. Перламутровый блеск спокойных глаз светился во тьме бангкокской ночи. Аргун видел кошмары наяву - его мучили галлюцинации.

   -Стандартный тест Роршаха. Его проходит почти каждый пациент. Картинка первая. Что вы видите? - лысый психиатр среднего возраста в квадратных очках показал заламинированную картинку с кляксами. Аргун взял шариковую ручку и медленно, с титаническим трудом, вывел на листке одно слово - "пепел". Прошёл месяц со дня операции. Аргун активно восстанавливался, но невообразимо похудел, лицо осунулось. На бритой голове виднелся небольшой шрам. Врач посмотрел на листок и сделал какие-то пометки в своём блокноте. Следующая картинка с кляксами. Ответ - "труба". Лысый врач показал ещё несколько картинок Аргуну, и каждый раз получал непредсказуемую ассоциацию.

   -Последняя. Что скажите?

   Аргун не торопился браться за ручку. Он долго всматривался безжизненными зрачками перламутровой оболочки в размытую фигуру. Наконец быстро черканул на листке бумаги два слова и жестом показал, что хочет в туалет. Это были одни из последних слов, написанных Аргуном.

   К пациенту подошла медсестра и проводила в уборную. Когда больной ушёл, психиатр последний раз взглянул на исписанный листок бумаги. "Белая моль" - прочитал врач, но в правильности своих языковых знаний был не уверен, потому переписал словосочетание в блокнот и решил обратиться к профессионалу.

   -Что скажешь, Аргун? Чиркни снова нечто вразумительное на листе, чтоб я понял. Предложение выгодное, соглашайся.

   Бангкокская квартира Аргуна. За три недели отсутствия здесь ничего не переменилось. Аргуна выписали, но он до сих пор изъяснялся обрывками письменных фраз, иногда понятными, но чаще путанными и странными. И с каждым разом они становились короче. Йонг давно осознал, какой груз ответственности водрузил на свои металлические плечи. Но не желал расставаться со своим другом, более того, не распрощался с идеей использовать Аргуна в личных целях. Последние тесты и анализы, взятые у Аргуна, подтверждали его выздоровление. С имплантами проблем не было. Мозг подпитывал наномикропроцессор, а соединительная ткань не отторгла кевларовый протез. Единственное, что беспокоило медиков - это психическое здоровье Аргуна. Анализатор выдавал цифры близкие к норме. Пациент всё понимал, адекватно реагировал на воспринимаемую информацию, но часто видел галлюцинации и всё время писал в стихах о "белой моли". Йонгу предстоял тяжёлый выбор, и он решил рискнуть.