Стивен Браст - ВЛАД ТАЛТОС Страница 2

Спустя некоторое время – не знаю, сколько прошло – я открыл глаза. Угли мягко светились. Благовония напоили воздух сладостным ароматом. Звуки джунглей не проникали на поляну сквозь густой кустарник. Я был готов.

Пристально посмотрел на тлеющие угли, стараясь дышать ровнее, и начал произносить заклинание – очень медленно, как меня учили. Я бросал каждое слово, посылая его в джунгли так, чтобы оно проникло как можно дальше. «Это старое заклинание, – говорил дед, – его используют на Востоке вот уже тысячу лет, не меняя ни единого звука».

Я старательно выговаривал каждое слово, позволяя языку и небу ощутить его во всей полноте, заставляя мозг оценить каждую посланную мысль. Покидая меня, они оставляли след в моем мозгу, точно сами по себе являлись живыми существами.

Последние отзвуки заклинания медленно умирали в ночных джунглях, забирая с собой часть моего сознания.

Теперь я и в самом деле почувствовал страшную усталость. Как и всегда после сотворения заклинания такой силы, мне приходилось бороться с неотвратимым желанием впасть в глубокий транс. Я старался дышать ровно и глубоко. Как во сне, поднял мертвую теклу и отнес к краю поляны, где мог бы видеть ее со своего места в центре. И принялся ждать. Мне показалось, что прошло всего несколько минут, когда неподалеку послышался шелест крыльев. Открыв глаза, я увидел, как на землю рядом с мертвой теклой опустился джарег. Он смотрел на меня.

Некоторое время мы разглядывали друг друга, а потом он осторожно придвинулся к текле и отведал кусочек моего дара. Для особи женского пола джарег был среднего размера, для самца – довольно крупным. Если заклинание сработало, значит, прилетела самка. Размах крыльев джарега равнялся расстоянию от моего плеча до запястья – чуть меньше, чем от змееподобной головы до кончика хвоста. Раздвоенный язык каждый раз касался тела грызуна, словно пробуя следующий кусочек мяса. Потом джарег откусывал, медленно жевал и проглатывал очередную порцию угощения. И все время внимательно за мной наблюдал.

Когда джарег почти закончил трапезу, я начал готовиться к псионическому контакту. Меня переполняли надежды.

Вскоре контакт возник. Я почувствовал короткую вопросительную мысль и позволил ей вырасти. Она стала различимой.

– Что ты хочешь? – «услышал» я с поразительной четкостью.

Вот теперь мне предстоит настоящее испытание. Если джарег явился в результате заклинания, то это самка с гнездом полным яиц, и мое предложение не вызовет у нее приступа безумной ярости. Если же мимо пролетал самец и заметил мертвую теклу, у меня могут возникнуть серьезные проблемы. Я прихватил с собой кое-какие травы, чтобы защититься от яда джарега, однако никто заранее не знает, каким будет результат.

– Мать, – подумал я, стараясь, чтобы моя мысль была максимально ясной, – я хотел бы получить одно из твоих яиц.

Она не бросилась на меня, и я не ощутил не удивления, ни разгорающейся ярости. Хорошо. Мое заклинание привело ее сюда, и она по крайней мере готова торговаться. Я почувствовал, как во мне растет возбуждение, но отчаянным усилием воли подавил его. И полностью сосредоточился на сидящей передо мной самке джарега. Теперь все зависело от того, что джарег думает обо мне.

– Что, – спросила она, – ты можешь ему предложить?

– Долгую жизнь, – ответил я. – И свежее красное мясо без борьбы, и еще свою дружбу.

Она немного подумала, а потом сказала:

– А что ты попросишь взамен?

– Я попрошу помощи в моих трудах, которую способен оказать мне твой ребенок. Я попрошу поделиться со мной мудростью, и я попрошу его дружбы.

Некоторое время ничего не происходило. Она стояла рядом с остатками теклы и смотрела на меня. А потом проговорила:

– Я подойду к тебе.

И подошла. У нее были длинные и острые когти, которые больше подходили для бега, чем для схватки. После сытной трапезы часто оказывается, что джарег слишком тяжел, чтобы взлететь в воздух, поэтому ему приходится убегать, спасаясь от своих врагов.

Самка остановилась рядом и посмотрела мне в глаза. У меня возникло очень необычное ощущение: в маленьких змеиных глазках светился разум, я общался почти на человеческом уровне с существом, чей мозг не превышал фаланги моего пальца. Я довольно долго не осознавал неестественности этой ситуации.

Спустя некоторое время самка «заговорила»:

– Подожди здесь.

Потом повернулась и распростерла свои крылья летучей мыши. Ей пришлось пробежать несколько шагов, прежде чем она сумела взлететь. Я остался один.

Один…

Я размышлял о том, что сказал бы мой отец, будь он жив. Конечно, не одобрил бы моих действий, считая колдовство слишком «восточным» занятием, в то время как сам он старался быть настоящим драгейрианином.

Отец умер, когда мне исполнилось четырнадцать. Я не знал матери, хотя отец изредка что-то бормотал насчет «ведьмы», на которой женился. Незадолго до смерти он безрассудно потратил все, что сумел заработать за сорок лет владения рестораном, в попытке стать настоящим драгейрианином – купил себе титул. Так мы получили гражданство и оказались связанными с Имперской Державой. Теперь мы могли прибегать к магии – мой отец всячески это приветствовал. Он нашел волшебницу Левой Руки Дома Джарега, и она согласилась давать мне уроки. Кроме того, отец запретил мне заниматься колдовством. Потом он отыскал старого воина, который обучал меня драгейрианскому стилю фехтования на мечах. Отрабатывать восточную манеру отец не позволял.

Но дед еще был жив. Однажды я сказал ему, что, когда вырасту, буду слишком невысоким и слабым и не смогу стать хорошим мечником-драгейрианином, а магия и вовсе меня не интересует. Ни словом не осудив отца, он начал учить меня фехтованию и колдовству.

Умирая, мой отец был доволен, что я научился телепортировать себя. Он не знал, что после телепортации мне всегда становится худо. Он не знал, как часто мне приходилось при помощи колдовства скрывать синяки, полученные от юных драгейрианских подонков, которые подлавливали меня и избивали, давая понять, что они думают о пришедших с Востока слабаках с неуместными претензиями. И он наверняка не знал, что Кайра учит двигаться бесшумно и проходить сквозь толпу так, чтобы никто не обратил на тебя внимания. Мне это не раз помогало. Взяв толстую палку, я находил своих мучителей по одному и оставлял им на память несколько сломанных костей.

Не знаю. Может быть, изучай я магию более старательно, то сумел бы спасти отца. Не знаю.

После его смерти мне стало легче находить время для занятий колдовством и фехтованием, хотя и прибавилось работы по содержанию ресторана. Постепенно я становился хорошим колдуном. Более того, наступил день, когда дед наконец сказал, что ему больше нечему меня учить, и объяснил, как предпринять следующий самостоятельный шаг. Который заключался, естественно…

Громко хлопая крыльями, самка джарега вернулась на поляну. На этот раз она подлетела прямо ко мне и приземлилась у моих ног. В когтях она сжимала маленькое яйцо. Потом показала его мне.

Я заставил себя успокоиться. Получилось!.. Протянул правую руку, предварительно удостоверившись, что она не дрожит. Яйцо упало на ладонь. Меня поразило, что оно было теплым, легко и удобно помещалось в ладони. Я осторожно спрятал яйцо во внутренний карман кожаной куртки, рядом с сердцем.

– Спасибо тебе, мать, – мысленно поблагодарил я самку. – Пусть твоя жизнь будет долгой, пища обильной, и пусть у тебя родится много детей.

– А тебе, – отвечала она, – долгой жизни и хорошей охоты.

– Я не охотник, – возразил я.

– Ты им станешь, – сказала она.

А потом отвернулась, распростерла крылья и улетела с поляны.

В последующую неделю я дважды чуть не раздавил яйцо, которое по-прежнему носил на груди. В первый раз мне пришлось подраться с двумя подонками из Дома Орка. Во второй – я нечаянно прижал к груди коробку со специями, когда работал в ресторане.

Эти эпизоды меня потрясли, и я решил, что более не должен подвергать яйцо опасности. Чтобы защититься от неприятностей первого рода, я стал вести себя более дипломатично. А стараясь избавиться от проблем второго – продал ресторан.

Научиться вести себя дипломатично оказалось делом довольно сложным. Мои естественные наклонности этому совсем не способствовали и приходилось постоянно за собой следить. Однако со временем я обнаружил, что могу быть очень вежливым с драгейрианином, который поносит меня самыми последними словами. Порой мне кажется, что именно это, с таким трудом приобретенное качество помогло мне в дальнейшем добиться успеха.

Продажа заведения, принадлежавшего нам с отцом, принесла мне облегчение. Я управлял рестораном с того момента, как умер отец. Дела шли успешно, мне вполне хватало на жизнь, но я почему-то никогда не представлял себя в роли ресторатора.