Никита Чугунов - Универсальный человекозаменитель Страница 2

Теперь к делу. Все мы, идущие, были новыми работниками Института Экспериментальной Психологии. Подопытными кроликами. Нас всех разбили на группы по случайному принципу, группы разбили на более мелкие группы, а те-на еще более мелкие. Дали работу-преимущественно интеллектуальную. И приказали вести себя естественно.

Не могу я отвлечься от тех страшных событий! Просто не могу. И не знаю почему. Но летними вечерами я часто вспоминаю-кто и что сказал тогда, в тот страшный год. Да какой год-полгода. Страшные шесть месяцев. С ноября по май. И май. Все было тихо и мирно-и люди…что с ними творилось! Люди…и ведь я виноват, я!

Чувство вины. А что было бы, если бы я, допустим, тогда согласился? Вот оно, везение. Мог бы пресловутый внутренний голос подсказать, предостеречь, помочь! Мог бы-но не стал. Может, это и к лучшему.

Мы вели себя естественно. Так же, как пауки в банке. Эх, опять я пытаюсь оправдаться в своих же глазах…

Первый год прошел нормально. Без потрясений-мы все еще не привыкли друг к другу. И только подумать, я играл тогда одну из ведущих ролей. И ничего не предвидел. Я не ясновидящий. И никакой дедуктивно-индуктивный метод тут не помог бы. Кто бы мог подумать; не было такой возможности. Просто не было. Никто не мог подумать…никто. Я в том числе. Но должен был. И ведь мог. Все-таки мог. Сейчас я вспоминаю только обрывки, мимолетные фразы, первые предупреждения…но то, что он, нет, невозможно, решительно не понимаю, отказываюсь понимать. Как хорошо, что все прошло, а я жив! Я люблю жить. Обожаю. Привык.

Все поизошло на второй год. Сначала все было нормально…а потом…Да, я не уследил! Не предвидел! Но что мне теперь делать?! Что?! Что?!

«Все должно пройти,»-сказал я. «Все пройдет,»- сказал я. «Все проходит,»-сказал я.

«Все прошло,»-говорю я теперь. А прошло ли? Прошло. Навсегда. Я жив. Я жив. Жив. Жаль, что все прошло. Жаль.

Интересно, как сейчас все остальные? Как…

ОН

Он шел в той самой первой группе. Именно на него я рекомендовал обратить внимание. Рекомендовал, заметьте, потому, что вы бы его ни в жизни не запомнили. Он не Квазимодо, но и не Адонис. Так, среднестатистический человечишка; рост выше среднего, цвет волос темный, натуральный, глаза карие, кожа чуть смуглая. Особых примет нет.

Насчет человечишки я, не спорю, слегка переборщил. Все то же самое можно сказать и обо мне. За исключением роста, цвета глаз…а особых примет я опять же не имею.

И был он как Эдип из пролога-в меру симпатичный, но зашуганный. Я сразу решил, что его можно не бояться. Человек он неплохой, к рукоприкладству явно прибегать не любит-поэтому я его вполне мог бы подавить луженой глоткой и цинизмом. Я так и сделал. Не учел я только одного-мною же самим выдуманного закона согнутой палки. Очень простого. Взяли палку. Согнули. Резко отпустили один конец. Она выпрямится, и прежде чем прийти в исходное состояние, изогнется в обратную сторону-исключительно по инерции. И чем сильнее был первоначальный изгиб, тем больше риск, что палка стукнет вас по носу, когда вы ее отпустите. А ведь есть еще вариант, когда она сама из рук выскакивает…самый болезненный. Потому что неожиданный. Вот и от него я этого не ожидал.

Короче, очень скоро он вышел на ведущие роли! Вы можете себе это представить? Чтобы какой-то маленький человечишка был выше меня?! Да никогда!

Нет, я не захотел его убить. Мы должны сражаться цивилизованными методами-так нам вдалбливали на инструктаже при зачислении на работу. И какой метод выбрать? Не спорю-сначала надо было себя спросить-а зачем мне лезть наверх? Зачем мне руководить? Сейчас, по прошествии времени, я понимаю-нет, не надо было, сам же себе говорил: «Не лезь туда, дурья голова, опасно! Наверху играют взрослые дяди, и тебя, малыша, могут играючи вниз спихнуть. Не со зла-по невнимательности.»

А так хочется наверх…Увидел человек звезды и решил: «Хочу туда!» И теперь бьется и бьется…странный он. Другие посмотрят-посмотрят, и пойдут по домам. Мол, зачем нам к звездам? Незачем, они нам для того даны, чтобы ими любоваться. А человек смотрел и смотрел. Его звали Икар. И девиз у него был-со щитом или на щите. Мог бы оставить щит тихонько в уголке и уйти, не прощаясь. Никто бы ему не сказал ни слова. А с девизом…не надо девизов! Девизы-воплощение принципов; а принципами уже вроде и поступиться жалко. Зря. Так что учтите-анестезии не будет, зато вся слава останется. А денег-ни-ни. Ни капли. Хватит и славы. Трупу все равно.

Жаль, что я был человеком. Я им и остался. Только человек может сидеть и думать: «И зачем я так поступил?» Наверное, я действительно человек. И я думаю-а зачем мне это было надо?

Так насчет цивилизованных методов…в общем, я решил своего добиться. Любой ценой-главное, чтобы без шума и пыли.

И тут…такой прокол, что любо-дорого смотреть! Ему не повезло. Вся жизнь начала падать, уходить у него из-под ног…бессознательное везение тоже может обидеться. Иногда я думаю, что оно ребенок-послушный, но с эдаким вывертом. Может и обидеться на непонятливого родителя. Тогда оно вырастет, и превратится в большую…красивую…но судьбу.

Мое мнение о нем сразу переменилось. И чем люди лучше пауков в банке? Тем, что могут быть друзьями. В горе. Сразу я понял, что он человек, такой же, как я. Уязвимый, человечный в своей уязвимости. Неплохой. Хороший.

Сколько во мне хороших черт? И плохих? Что лучшее? Можно монотонно сказать: «Она хорошая женщина. Он плохой человек. С ним каши ни в жизни не сваришь.» И что? Всего одна черта. Во всех. Как у буддистов-капли ртути подобны Нирване. Они сливаются, исчезают как целое и остаются. Нирвана все, потому что она ничто. А если я хочу быть собой?

Всего одна черта на всех. Человечность. Кто сравнил ее с добротой и милосердием? Его закидали камнями, а он остался чист, как горный хрусталь.

Я не люблю хрусталь.

Кем я буду, если я стану хрустальным? Похож на бусинку, а их на одной нитке десяток. И все в Нирване. Но мы были разные. Он и я подружились. Иногда я смотрю на звезды и думаю: «Как они все?» А потом думаю: «Мы бы не подружились, если бы не случай.» Как поживает случай? Как…

ОНИ

Я смотрю на звезды и на луну, слушаю звуки ночи. Ночь-лучшее время суток. Для меня. Никто не беспокоит-кроме памяти. А память…время стерло все детали. Но стоит вспомнить лишь одну, и остальные проступают пятнами крови на белой скатерти. Я того хотел. Зачем жаловаться?

Они шли вместе. И еще не знали, что будут отождествляться друг с другом. Не исключено, что они и внимания друг на друга не обратили сначала. Хотя…если посмотреть на пятно справа…не исключено, что все было подстроено. Что есть мера истинности-восприятие. Никогда не знаешь, что есть в действительности-можно только думать, что оно есть. Не звезды, а лампочки. Не ветер, а вентиляция. Не любовь, а спектакль.

Никто не думал, что они станут самими собой. Уж слишком были они разные. Я тоже не предвидел. И теперь понимаю-они были причиной…все пошло из-за этого. Маленький камушек стал причиной лавины. И все опять же из-за восприятия.

Есть ли фатум? Мы все поняли неправильно-каждый по-своему. Произошло то, что должно было произойти. А можно ли было понять по-другому? Замечательно. И что теперь изменилось?

Если бы они были куском пластилина, я бы им не позавидовал. Их бы так измяло…мало не показалось бы. А может, мы вообразили их такими, и они такими стали? Значит, мы абсолютная истина. Совесть и мера всего. Только как перемерить себя? Ими. Но если они-плод воображения, то мы осмысляем себя как…плод собственного воображения. И кто-то среди нас-единственный человек, который по-настоящему думает. Пусть он будет человечным-тогда и его отражения в кривых зеркалах будут…Они есть. Их не изменить.

Мы думали, что они умны и глупы в своем единственном лице. Только не могли решить, кто есть кто. Мы думали, что они исключительно интравертивны-они оказывались экстравертами. Мы приспосабливались-они изменялись. Мы не могли понять алгоритм изменений-мы стали действовать наугад. Считалось, что они не могут создавать никаких планов. Такие догадки разлетались вдребезги. Громоздкие, чудовищно сложные планы, полные предвиденных случайностей работали! Мы стали создавать еще более сложные планы, продумывали их до мелочей-и они рушились.

Зачем все это. У него были свои счеты-у меня их не было, но мне просто было весело. Да, весело. Сейчас я иногда улыбаюсь, но только во сне. Откуда я это знаю? Мне так кажется. Но ведь я должен когда-нибудь улыбаться, не так ли?

Они никого не трогали намеренно-поэтому ничто не могло тронуть их. Но надо было действовать. А я их жалел. Они мне не были нужны.

Сейчас я понимаю, что легче бы было разделить их, переделать и использовать по собственному усмотрению. Но зачем? Мне это не было нужно. У других были свои счеты. Свои.

Пройти со щитом-это звучит красиво. Не беда, что придется идти по костям и по колено в крови-это дело принципа. Брезгливым среди нас не место. И если мы все будем спускать на тормозах-что от нас останется? Кучка сильных-которые съедят друг друга. Но люди не погибнут. Потому что слабых достаточно. В слабости сила, в умении ударить из-за угла и убежать. Без таких людей не было бы человечества, без человечества не было бы человечности. Толпы людей шли тем сентябрьским днем под знаменем человечности, и никто об этом не подозревал. Самые главные подвиги и самые громкие преступления совершаются ради всех нас-по незнанию. Если бы не было людей, не было бы ничего-ни меня, ни его, никого. Некому было бы смотреть на звезды. Никто бы ни о чем не вспоминал, не шел, щурясь от ветра, вперед и вперед; никто не нес бы знамя человечности под аккомпанемент хруста костей; наконец, никто не придумал бы, не воплотил и не заправил бензином тот новенький «Вольво». Из него вышел один из героев. Другой уже подходит справа.