ЗОЛОТОЕ ТОПЛИВО - Иван Сергеевич Воробьев Страница 24

ощущение других вполне жизнерадостным парнем. Я процветал по меркам того мира, я вышел вполне успешным молодым человеком из среды серой массы. Но это не делало меня счастливым. Хотя я пытался убедить себя в том, что во всех моих достижениях и есть моё счастье. Но это не было так. Тем самым я только ранил себя. Наверное, это и стало корнем моих эмоциональных проблем с неуравновешенностью и ощущением потерянности. Но, Слава Богу, если Он существует, а я думаю, что, скорее всего, это так; постепенно мне стало открываться, что не все люди кругом чудовища, просто некоторые из них так же, как и я, боятся быть настоящими. К слову говоря, последний вывод помог мне выйти из состояния апатии; состояния, похожего на некий неприятный сон. И сей исход мне удалось провернуть, кстати, довольно быстро. А всё только потому, что в конечном итоге я устал скрываться от истины и решился заглянуть той в глаза; и, как оказалось, последнее сказалось весьма положительно на моём новом приобретении себя. Да и к той мысли, опровергающей бездушность почти всех людей, я пришёл не сразу. В один момент на меня снизошло словно некоторое озарение, и я реально всерьез задумался над тем, что проблема, быть может, прежде всего в голове. Озарение же заключалось в одном лишь желании элементарно попробовать воспринять новую идею, как самую что ни на есть правдивую. А таковой она и оказалась. К сожалению, к тому моменту я уже не был в состоянии жить полноценной жизнью. Моя нервная система была полностью нарушена. Однажды я проснулся утром и с ужасом обнаружил, что не могу пошевелиться. Такие приступы паралича меня накрывали на протяжении всего дня. И так каждый день. Я отказался спустя некоторое время от антидепрессантов, но пришлось перейти на обезболивающие таблетки. Я чувствовал боль по всему телу. Я уже занимал вполне неплохую должность на не так давно приобретенной работе, и это меня спасало. Я перед выполнением самых простых действий сталкивался с невероятной немощью, которая сопровождала меня повсюду. Соответственно и работоспособность моя стремилась к нулю. К счастью, моя профессия предполагала больше преподавательских навыков теоретика косм динамики, науки о межпланетном и межзвездном пространстве, грубо говоря. Но когда дело доходило до заполнения различных бумаг, я испытывал кошмар наяву. Мне с трудом удавалось уместиться более и менее удобно за ноутбук, для того чтобы напечатать новое положение или расписание рабочего графика для моих стажёров или отчёт по научным исследованиям в высшие органы. – Тальвер глубоко вздохнул. – Да. Это было отнюдь непросто.

– Но ты же как-то вылез из этого состояния?

– Моё удручающее состояние вызвало сожаление и участие со стороны моих близких. Они мне помогали, постоянно поддерживая меня и тем самым не позволяя мне сломаться. Особенно я благодарен своей маме. Несмотря на то, что она сама тоже ранила меня не раз. И я наполовину переборол эту болезнь, как когда одержал верх над другой; правда, та была связана с желудком, но и нервная система там тоже была замешана. После того, как я остался победителем в первом раунде, я не ожидал, что может нагрянуть на меня, как гром среди ясного неба. Прошло несколько лет, прежде чем я столкнулся с новой проблемой, связанной со здоровьем, и это уже как раз то, о чём я тебе рассказал. Хотя после первого раза я почувствовал себя неукротимым и способным на любые дела более, чем когда-либо до того момента. В том и проявилась моя уязвимость, здесь и дало знать о себе моё слабое место – ложная уверенность. Отсюда и началась вся интрига… – Тальвер затих. Он посмотрел на небо, где на высоте около двадцати метров висела в воздухе та штуковина, которая на данный момент являлась незаменимой для будущего побега с планеты Земля, должного совершиться довольно скоро. Он включил её на антигравитационный режим так, чтобы она присутствовала в непосредственной близости к пульту управления, что находился в кармане штанов Тальвера. Неподвижный объект привлек внимание попадана, как элемент последней его надежды на возвращение домой. Невольно космонавт сам словно завис где-то в небытии. Ему напрашивались в голову навязчивые и неизбежные вопросы: «Насколько сильно ты этого хочешь? Насколько ты уверен в сём желании? Не самое ли время уже успокоиться и остаться?» А также довольно нелепая и забавная мысль: «Зачем вообще это всё?»

– Эй, Тальвер… – Тихонько позвала Фетиль друга. – Ты чего остановился? Интересно же! Что дальше то было?

– Ты уверена, что хочешь знать?

– Ну… если тебе не трудно…

– Ладно. Я расскажу. – Решил Тальвер, в один момент осознав, что надо доводить начатое до конца. – Суть вот в чём. Мало того, что я успел на несколько раз разочароваться в жизни, так ещё умерла моя мама. Правда, сие событие не оказалось для меня слишком неожиданным. К тому были определенные предпосылки. Она тоже много болела и в целом была слабой и немощной женщиной. Меня утешало то, что увиденное мной бледное лицо матери сохранило на себе легкую улыбку. Такой она мне и запомнилась. Безжизненной, но умиротворенной. Но на этом не закончились мои страдания. Хорошо ещё, мы очень здорово ладили с братом, и тогда он остался для меня единственной опорой. С ним вместе мы пережили смерть отца ещё в достаточно раннем возрасте. Кроме него у меня ещё были мои верные друзья, которые из-за суеты дней, правда, забывали обо мне, впрочем, как и я о них. Тех, к слову говоря, я стал приобретать только в возрасте где-то около восемнадцати лет, а до того момента я только общался кое с кем, хотя и не сказать, что лишь с некоторыми. Да, со мной немало людей любило общаться, это факт. Но всё же, само собой, я жаждал чего-то большего. И вот теперь всё самое страшное. – Тальвер выдохнул, и одинокая слеза выкатилась из одного из намокших глаз. – Фейлона. Так звали девушку, которую я любил. Ещё в детстве (тогда мне было около тринадцати) она первая призналась мне в любви, передав записку с надписью «I love you» мне через моего брата, Крона. Ей не пришлось ждать долго моей ответной реакции. Я влюбился в неё в ответ на её симпатию, понимаешь? И всё шло стабильно до поры до времени, мы с Кроном с ней и её подружками гуляли целыми днями, пока обстоятельства не разлучили нас, и пока не отделили нас сотни километров. По какой-то причине Фейлона спустя некоторое время предложила нам с ней остаться просто