Алекс Гримм - Бессмертие мистера Голдмена Страница 29

Тот посмотрел на него с интересом.

- Спрашивайте.

Говард Гилмор хотел спросить, что же будет в том случае, если им не удастся отыскать Иззи Голдмена? Что их ждет, в случае провала? Но потом, он вспомнил собственные слова, который произнес минуту назад.

- Нет, ничего. Простите, сэр.

Браун никак не отреагировал, и не стал допытываться, о чем же хотел узнать майор. Он просто отвернулся и вновь погрузился в свои мысли, которые все больше и больше разрывали его изнутри, вырываясь наружу. Правой рукой он машинально ощупывал свой подбородок. Небольшая щетина чуть шуршала под пальцами.

- Майор, - спросил он, не сводя глаз с панорамы города, - Вы получили информацию по Дилану Остину?

Гилмор совершенно забыл об этом. Да, он получил, но это ничуть не обрадовало его.

- Сэр…

- Что?

- Дело в том, что этого человека нет.

- Он убит? - голос Брауна повысился.

- Нет, сэр. Дело в том, что его никогда не существовало.

Тот обернулся.

- То есть…

- Дилана Остина никогда не было. Его анкета, боевые заслуги и прочее - было фикцией. Такого человека никогда не существовало в пятой группе особого реагирования.

- Тогда… тогда кто же был среди нас вчера?

- Боюсь…

- Господи Иисусе… это был…

- Думаю, что так.

- Иззи Голдмен?…

- Да, сэр.

- У нас под носом?

- Да…

- Роберт… объект был среди нас… он был рядом с этим прихвостнем Льюисом, когда мы ворвались в его камеру. Он был среди нас… человеком из вашего отряда…

- Я знаю, сэр…

- И вы…

- Прошу заметить, что Дилан Остин… - он осекся, - Этот человек не был членом моего отряда, тех людей, которых я знаю лучше, чем себя самого. Он был направлен к нам.

- Направлен кем?…

- Вами, сэр…

- Черт возьми…

И тут Артур Браун вспомнил вчерашний день. Вспомнил, как сидел в своем кабинете, потягивая крепкий утренний кофе, пребывая в чувстве легкой эйфории, ожидая долгожданных результатов. Он просматривал данные, которые не казались ему важными. Он вспомнил, как на его компьютер пришло извещение о том, что подходящий человек был найден. Вспомнил, как мельком пробежался глазами по его анкете и понял, что он, как никто другой, подойдет для задержания Роберта Льюиса. Он был охвачен свей гордыней, злобой… Браун так ненавидел этого человека, что ненависти застелила его взор.

- Это моя вина, - повторил он в который раз.

- Сэр, - Гилмор хотел ему что-то сказать, но тот остановил его рукой.

Майор понял, что сейчас Артура Брауна лучше не трогать. Он отошел и направился к инженерам, потому что именно там он сейчас был наиболее полезен. Браун остался наедине с самим собой. Ослабленные двигатели вертолета чуть качнули аппарат, после чего он все так же плавно продолжил свой полет к базе, где их уже поджидал запасной транспорт.

На Нью- Йорк опустилась тьма, разгоняемая фонарями полицейских машин.

* * *

«Шеф полиции Энтони Терк сообщает о невозможности разглашения материалов о ходе расследования в интересах следствия. Однако, из инсайдерских источников, нам стала известна необычная подробность: тело пятилетней Кэролайн Экклс не было обнаружено на месте преступления. Возможно, Голдмена спугнули полицейские сирены и он бежал, взяв в заложники Кэролайн, не исключено, что девочка уже мертва. Сейчас полицейские оцепили Центральный парк, вероятнее всего, в поисках тела» - донеслось из динамика телевизора.

- Маленькая дрянь…

Он заревел. Его кулаки сжались и затряслись.

- Маленькая живучая дрянь… как ты ушла от меня?… Как я тебя не заметил?

Стоя посреди своей гостиной, в свете включенного телевизора, он смотрел на портрет девочки, который решили показать в прямом эфире. В ту ночь, когда он упивался своей жестокостью с ножом в руке, он не нашел ее.

- Болван… идиот… - ругал он себя, вспомнив, что видел вторую детскую кроватку, которая оказалась пустой. Видел и не обратил на нее никакого внимания, потому что рядом с ним во сне тихонько посапывал маленький мальчик. Ему нужно было быть внимательным. Ему нужно было отыскать ту девчонку, которая наверняка видела его лицо… - Точно! Она видела меня! Видела меня… стерва… она запомнила меня… она сдаст меня полиции… она сдаст меня… сдаст…

Присев на стул, он нервно покусывал пальцы рук. Его хищные глаза впивались в фотографию пятилетней Кэролайн Экклс - единственной выжившей после его страшного преступления.

- Стоп! - приказал он. Изображение на экране замерло как раз в тот момент, когда диктор перешел к следующей новости. - Отмотать на двадцать секунд назад, - изображение сменилось с учетом указаний. На экране снова появилась Кэролайн.

Он поднялся с места, подполз к телевизору так близко, что защипали глаза, но взгляда он не отвел. Он всматривался в ее детские черты, в ее лицо, глаза, улыбку…

- Так чиста… так наивна… бедное дитя… - произнес он. - Мое бедное маленькое дитя…

Его пальцы погрузились в голографический экран, прошли его насквозь. Он хотел дотронутся до нее. Он хотел коснуться ее мягкой белой кожи, но Кэролайн была слишком далеко. Слишком далеко…

Далеко?

- Нет… прошептал он. - Нет, нет, нет… я… я найду тебя… найду тебя… ты моя. Ты будешь моей… я не могу… не могу отпустить тебя просто так. Теперь… мы связаны. Ты и я… ты принадлежишь мне, отныне… принадлежишь мне… мне! Одному только мне! Только мне!

Он с размаху ударил по телевизору, но рука просто прошла по экрану, не причинив никакого вреда.

- А-а! Я найду тебя! А! Будь ты проклята! - он схватил себя за волосы, глаза его закатились, но он очень точно видел перед собой ее лицо. - Почему?! Почему ты так поступаешь со мной?! Почему ты ушла от меня?! Почему спряталась?! Зачем?! Зачем прятаться, если я все равно найду тебя! Я найду тебя, слышишь? Дрянь! Маленькая несносная дрянь! Я найду тебя, и ты… ты будешь со мной, до самого конца.

Он метался по комнате, хватал себя за одежду, словно хотел сорвать ее, бил себя по лицу, падал, поднимался… а перед глазами все мерещилось лицо маленькой Кэролайн. Улыбающейся Кэролайн. Счастливой Кэролайн…

Живой Кэролайн…

- Нет… я исправлю это… я все исправлю… все исправлю… я смогу… я смогу же? Отвечай мне! Смогу… точно смогу… - он смотрел в окно и царапал свое тело. В свете ночного освещения его глаза были бешеными, злобными, жестокими… они были полным отражением его души…

Он обернулся, посмотрел на телевизор.

- Что они сказали мне? Что они сказали мне? Вспоминай… Они оцепили Центральный парк, в поисках тела… Центральный парк… нет, она жива… ты жива… ты должна быть жива, потому что ты принадлежишь мне… я решаю, жить тебе, или умереть… Центральный парк… да, да… шары, мороженное, грустные клоуны… да… я знаю, знаю, что ты где-то там. Я найду тебя. Я сейчас же найду тебя… да, я так и сделаю…

Под ногами что-то хрустнуло, когда он прошелся по своей комнате. Открыв небольшую полку, он достал из нее нож. Нож, который в последнюю их встречу отнял сразу три жизни, и сейчас должен был отнять еще одну.

Всего одну…

- Я иду к тебе, - сказал он, надевая легкую черную куртку. - Я уже иду…

* * *

Иззи стоял перед большой стеной, увешенной газетными вырезками. Некоторые из них были совсем старыми, и, казалось, стоило только коснуться их, как они тотчас же рассыплются в прах. Другие же были более свежими, но все же старыми: желтизна бумаги была характерной печатью прошедшего времени. И на каждом таком клочке было его имя:

«Иззи Голдмен. Иззи Голдмен. Иззи Голдмен…»

После большого жирного шрифта шли фотографии. Разные, но в основном, на каждой из них был портрет самого Иззи. Вот его держат полицейские. А вот его выводят из зала суда. Вот он лежит на больничной койке…

Люди? Тела?

На одной фотографии он разглядел несколько тел, лежащих рядом, и подпись под ней

«Зверское убийство семьи Уиллисов…»

- Боже… что… что это такое, Боб?

- Мистер Голдмен… - Роберт подошел ближе.

- Что это все такое?

- Это… это ваше прошлое…

- Что? Прошлое? Но… что…

- Я сейчас все объясню вам…

- Боб… - Иззи сорвал со стены одну из вырезок. На ней была его фотография, а внизу стояла дата: 17 сентября 2007 года. - Что это? Кто этот человек?

На фотографии был тот самый Иззи, который позже в собственной камере изобьет до смерти психоаналитика. Его глаза… лицо… он был похож на самого дьявола…

- Это вы…

- Что? Что ты сейчас сказал?

- Это вы, мистер Голдмен.

- Боб… не смей… слышишь? Не смей так поступать со мной. Не смей мне врать…