Александр Тюрин - Генерал Зима Страница 3

— Десятый уже. Мне рожать пора, через неделю сынок его такой здоровый будет, сущие бес на семь кило — меня разорвёт, когда вылезать будет.

— Раз такое дело, пособить можно. Стой, а от Ивана неприятностей не будет?

— Он раньше восьми не заявится. До той стервы, к которой он катается — два часа езды в одну сторону, зато денег не берёт.

Вообще-то Маринку в бригаду привел я. Она на черном рынке своим худосочным телом торговала. В смысле, предлагала зачинать естественным путем, in vivo, и в матке ее выращивать эмбрионов — тех самых, трехнедельных, чьи клетки используются для лечения старых пердунов. Но тоща и грязна была Марина настолько, что все ею брезговали. Включая меня. Я тогда еще рассчитывал к своей супруге вернуться, морально чистым, так сказать. Когда я Маринку привел, то Магометович чуть нас обоих не побил, но потом все-таки взял её на вакантную позицию поварихи. Там она покрылась жирком, из тощей и шершавой стала гладкой, тугой и пошла на повышение — прямо в объятия командора…

Отдохнул я с Маринкой, повыгонял «беса» наружу. А она такая налитая, сисястая. Я даже пожалел, что не сошелся с ней десять месяцев назад — мог бы уловить перспективу. По сути, уже тогда не было никаких шансов вернуться к супружнице «со щитом», то есть при деньгах; каждый месяц только удалял меня от семьи, и фигурально, и буквально. Стадо парнокопытных, к которому относился и я, в поисках корма откочевывала все дальше, к северо-востоку, где было меньше смертоносной конкуренции — в оттаивающие заполярные края, которые сейчас активно застраивались. Скайвеи, наноплантовые башни, супермаркеты-геодезики из алмазоидной пленки — эти конструкции пронзали опорами размякшую тундру, скрывая под собой обломки советских поселений.

Оказались мы, в итоге, в «Свободном государстве Jugra», привольно раскинувшемся от северного Урала к побережьям свинцового Баренцева и зеленоватого Карского моря. Здесь во времена оные служил полковником ПВО мой дед, который в 1956 завалил американский бомбардировщик — из тех, что повадились летать в район Свердловска. Как-то прочитал на обрывке съедобной «чьюинг-пэйпер», что вдова сбитого пилота ищет убийцу своего мужа или его прямого потомка, чтобы вчинить ему многомиллионный иск. Но, а пока что, моя жена прислала мне письмецо, дескать, нашла другого. Он — бизнесмен, настоящий средний класс, занимается «обесфекаливанием» туалетных кабинок… И насос для «обесфекаливания» у него собственный. Так что, по совести, я мог только порадоваться за свою супружницу и за своего сынка, который обзавелся таким крутым папой…

Оторвавшись от Маринки, я вернулся в гостиную, чтобы не повстречаться на заре со зверем-бригадиром. Покемарил пару часиков — во сне этом я почему-то сидел у Маринки в животе, в тепле, в уюте — а потом некто кинул камешек в окно. От этого звяка один я проснулся, у меня сон никакой, чуткий. Вышел во двор с кочергой для самообороны и увидал не какого-то хулигана, а господина софтверного инженера Кривицкого. Его Хонда-Бужумбура смотрелась каким-то неестественно выпуклым сиреневым пятном на фоне серой и будто бы плоской хрущевки.

— У вас все в порядке? — спросил я, потихоньку превратив кочергу в неопознанный летающий объект. — Как крошка Николь?

— У нас в порядке, — преодолев некоторое замешательство, сказал господин инженер. — Никки еще раз отлично поела вечером. Мы просто счастливы… Извините, а у вас все в порядке?

— Елки, да лучше не бывает. Приятно хоть раз в десять лет сделать что-нибудь осмысленное. Вдобавок наелся до отвала, нашел рулон туалетной бумаги и даже побывал на приеме у мадам. Переключите ракурс, господин инженер, для нашего пространстве у меня житуха — хай-фай.

— А как с пространством общечеловеческим?

— Мистер дорогой, давайте не будем о грустном, в мире общечеловеческом я не присутствую, также как жуки, червяки и прочие сапрофиты. В порядке самоутешения я мысленно говорю себе, что жуки, червяки — это, в сущности, падшие ангелы, которые несли во Вселенной великий и могучий код ДНК задолго до этих высочек питекантропов.

— Я о другом, — сказал Кривицкий тоном очень занятого профессионала, — вы когда-то работали в ай-ти-сфере?

— Работал, — с законной гордостью отозвался я. — Только по сравнению с нынешней работой я бы назвал это активным отдыхом. Помнится, весь день проводишь на мягком стуле, на тебя дружески смотрит экран компьютера, ты культурно играешь в «Цивилизацию», а это вам не какая-нибудь стрелялка для спрямления извилин. В комнате тепло, светло, сухо, вокруг все умытые, с чистыми ногтями, у секретарши — кофе в кофейничке и сахара бери, сколько хочешь. То есть, вы меня не слушайте, воспоминания — сладки, если в наличии нет других сладостей.

Кривицкий поморщился, видимо инструктора по фитнессу запретили ему есть сладкое.

— А хотели бы снова вернуться в профессию?

— Да, я много чего хочу. И в самых сладких снах мои мечты сбываются.

— Размер примитивного типа long в языке Java? — спросил он.

— 64 бита.

— Метод equals сравнивает объекты или ссылки на объект?

— Если его не переопределить, то объекты, ваше технопревосходительство.

— Что необходимо сделать, чтобы две функции не мешали друг другу при доступе к объекту.

— Использовать модификатор synchronized для метода доступа.

— Как создать сортируемый набор объектов?

— Применить какую-нибудь реализацию интерфейса set, например HashSet.

— Ладно, садитесь в машину.

Тут я понял, что Фортуна дает мне шанс, хотя, как женщина, не будет особенно заботится о том, чтобы я его использовал.

— Простите, я не одет, — смущенно залепетал я, всё еще не решаясь выйти из привычного русла.

— Садитесь, садитесь, — проявил настойчивость инженер Кривицкий. — Мы едем к работодателю. Моя жена подобрала для вас необходимые вещи, лет пять назад я был в той же комплекции, что и вы.

Что ж, «свет не клином сошелся на одном корабле, дай, хозяин, расчет».

У Кривицкого в машине и одноразовая бритва нашлась (типа стикера, прилепил — отодрал щетину), и ножнички, выгрызающие сотнями лезвий многолетнюю грязь из-под ногтей, и могучий дезодорант, который бы кучу фекалий заставил благоухать, как розовый куст. И кофейник тут, и тостер — просто жизненное пространство на колесах. А еще у него в машине голографический телевизор, дикторша будто в соседнем кресле сидит, на Кривицкого ласково смотрит, да еще и по имени его называет. Понятно, что это бортовой компьютер свои усовершенствования в передачу вносит, но всё равно впечатляет. А потом дикторша ко мне полуобернулась и тоже по имени назвала. Нежно так, хотя и с иностранным акцентом: «Саймон Иваноувич». Я аж подпрыгнул, но потом сообразил, что борт-компьютер мой ID-чип просканировал.

— Улыбайтесь поменьше, — посоветовал мне инженер, — такие зубы, как у вас, в общечеловеческом пространстве не носят.

— Улыбаться поменьше — это нетрудно. Я теперь грустить буду, вы меня так расстроили.

— И поменьше рассказывайте о себе. В предварительном разговоре я представил вас работодателю, как личность, пострадавшую от прежнего режима и временно потерявшую трудоспособность. Чтобы от вас не потребовали сертификата.

— Пострадавший от прежнего режима? Неужели вы представили меня растлителем малолетних?

— Я ценю ваше чувство юмора, Семен Иванович, но, постарайтесь сейчас сосредоточиться на самом главном.

А вот уже и приехали. Очень мне не хотелось из лимузина выходить, Кривицкий меня чуть ли не за шиворот в автомастерскую втащил. И тут же растаял, словно привидение по утру, чтобы не портить свой портрет таким обрамлением как я. Тут я могу его понять, не будем требовать от людей невозможного.

Пять лет назад автомастерские еще были полны дядек в грязных спецовках, полнились штабелями шин и прочими деталями, сваленными на пол около обшарпанных стен. А сейчас это фактически офис. Руки сотрудников бегают по виртуальным клавиатурам, глаза скользят по виртуальным экранам; между полом и потолком крутятся-вертятся голографические модели машин; за прозрачными стенами офиса, в производственном помещении, орудуют гибкие манипуляторы, похожие на собрание змей. Они собирают или совершенствуют автомобили на индивидуальный вкус.

Меня, как обухом стукнули — стою, боюсь, как и в тот день, когда впервые увидел дубину с гвоздями, которую применял Иван Магометович для обороны от конкурентов. Как не боятся, я же пять лет дикарем прожил, на кулаке спал, на пеньке сидел, под забор ходил, как по малой, так и по большой нужде.

Хозяин мастерской не подал виду, что я ему напоминаю бомжа, и будто не обратил внимания на персональные данные, которые сканер считал с ID-чипа, вживленного полицией в тонкие кости около моего глаза. Хотя там было указано мое «постоянное место жительство» в деревне под названием… назовем ее Засранкино для благозвучности. Но было видно, что Кривицкий для этого мужика — авторитет.