Карина Вран - Свето-Тень Страница 32

— Угу, — ничего вразумительнее мне из себя не выдавить, не нагрубив — жить мне пока что хочется…

— Данные заверения не соответствуют действительности. Дайр'Кооны способны жить везде. Их организмы устроены отлично от человеческих и вообще всего «тварного мира». Но они не видят смысла удаляться от дома.

— Мне говорили, что они гибнут в любой другой среде…

— Не гибнут. Становятся с каждым днем более прозрачными. И в надлежащий момент пропадают, попросту возвращаясь на Опору. Таким образом они отгородились от людей, избавились от исследований и избежали участи экзотического зверя в вольере.

Потрясающие знания, прямо-таки жизненно важные в моей нынешней ситуации! Они-то сей участи избежали, и не обязательно тыкать мне в лицо тем, что я прошествовала в «вольер», как говорится, добровольно и с песней. И без напоминаний тошно. Многоступенчатая ненормативная лексическая конструкция застревает в горле — я и так в этот визит скаредничала сверх меры.

— Но они разумны?

— Разумны? Нет, это неверная категория. Они представляют собой сущности иного порядка. У людей нет критериев, способных пояснить различия.

Закатываю глаза и приступаю к мечтам о суициде…

— Не понимаю.

Он тяжело вздыхает, встает с жертвенника и начинает расхаживать взад-вперед.

— Разумнее ли человек пуговицы?

— Эмм… да, пожалуй.

— При том, что пуговица — неодушевленный предмет, неспособный каким-либо образом мыслить, и не может быть соотнесена с человеком?

— Хм. Правильным ответом по твоей логике будет — нет?

— Именно. Дайр'Коон отличается от человека, как человек от пуговицы.

Я шмыгнула носом. Есть мнение, что снящиеся мне скалы дурно на меня влияли. А именно — чрезмерно затягивали в себя.

Конечно, банальный насморк не повод для паники, и проявление простудного синдрома из снов в реальности могло быть совпадением, но разодранные до крови коленки и лиловые синячищи на ногах (все эти прелести я обнаружила в душе намедни), к разряду совпадений не могут быть отнесены.

Не случится ли однажды, что, открыв глаза, я увижу вокруг те же хмурые скалы?.. А может, так было бы лучше? Если не думать о мрачности, нельзя отрицать Силу этого места, пусть и чуждую мне, но — Силу!

Сила… Будь она у меня, ненавистный спутник плавно и бережно приземлился бы в любой точке на Консуле, которая взбрела бы мне в голову. А приземлившись, распался бы а четыре ровные дольки, как разрезанный грейпфрут.

Сколько раз я мысленно проигрывала эту сцену! Не реже, ох не реже, чем красочные, но не эстетичные сцены моего общения с тюремщиками, которое должно было следовать за спутниковым грейпфрутом.

Обозлило ли меня заточение? Да. Глупый вопрос. Сомневаюсь, что многие на моем месте пришли бы к смирению.

Он парит. Руки раскинуты, плащом играет ветер. Замечая мое появление — как всегда, в тот же миг — чуть лениво взмахивает кистью, и в воздухе под ним закручивается полупрозрачная спиральная лесенка. Призрак неторопливо спускается, и за его спиной тают нестандартные ступеньки.

— Меня взбудоражил твой рассказ о Дайр'Коонах, поэтому долго не удавалось уснуть. Поразительно все, что ты сказал о них, но поразительней всего — зачем ты это сделал?

— Это была часть сделки.

— Сделки?! — сдавленно восклицаю я. Он так расписывал отстраненность Дайр'Коонов от человечества, их интеллектуальное превосходство, что торговая операция не увязывалась с выстроившимся у меня образом.

— Дайр'Кооны не общаются с людьми, — терпеливо, точно малому дитяте, объясняет дух. — И моим визитам не радуются. Я напоминаю им человека. Какая ирония! Люди пугаются меня, встречая впервые, потому что им я человека не напоминаю.

Не перебиваю его монолога, хоть он и отклонился от волнующей меня темы. Жалеть призрака за его непохожесть на людей кажется мне циничным.

— Они не радуются мне, но не отказывают в информации. В прошлый раз ценою ответа стало посвящение тебя в их тайну.

Я тихонько ойкнула. Не каждый день мной интересуются высшие сущности и просят передать привет!

— Можно спросить?

— Если начинаешь задавать вопрос, задавай его целиком.

— Что ты хотел узнать у Дайр'Коонов?

Аж сама оробела от собственной наглости…

— Являешься ли ты той, чье появление было предсказано.

— Кем? В смысле, кем предсказано?

— Дайр'Коонами. Лишь им доступно предвидеть более, чем мне.

— Я в шоке, — честно признаюсь я. — Абсолютнейшем.

В голове — каша. Трясу черепушкою, не с целью передвинуть извилины, а чтобы отвлечься от сумбурных мыслей. Помогает.

— В чем суть предсказания?

Словно для молитвы, он складывает ладони. Опускается ниже черный капюшон.

— Сквозь годы и дали приидет Дочь Боли, и взгляд ее будет Светел, даже когда Тень укроет лик ее. И когда сплетутся Свет и Тьма, Боль ее спасет Мир.

Я повторяю мысленно каждое слово, стараясь запомнить интонацию, которой призрак подчеркивал отдельные слова, и общий его тон, с помощью которого фраза превращалась в молебен.

— Какое отношение сказанное имеет ко мне?

Навязчивый демон принимает нормальную позу, ладони прячутся в складках плаща.

— Я задал Дайр'Коонам приблизительно тот же вопрос. Мнилось, что спасительница мира должна быть сообразительной… По меньшей мере.

— И?..

— Они подтвердили, что ты и есть Дочь Боли.

Дочь Боли. Эти два слова заполонили мои мысли, вцепились намертво в душу цепкими коготками, и царапали, царапали, царапали…

Они перестали быть простой фразой, нет, два слова, как универсальный замочек, будто избитое связующее звено, скрепили цепь событий. Выявили суть, которую я за малодушием или скудоумием упускала прежде.

Осколки чашки с голубенькими цветочками, гжель, три часа ночи. Перевернутая табуретка.

— Терра… Древняя легенда. Никогда не думал, что увижу ее. В мое время это невозможно.

Капли крови на полу, тазик с двухдневным мусором.

— Видимо, не рассчитали мощность — все живое на планете погибло…

Серые глаза.

Боль…

Звезды. Космос, глядящий на меня мириадами глаз-осколков.

— Мы побеждали. Тогда криоги, сознавая свое поражение, уничтожили Терру, раздробив ее на множество мелких кусочков. Мы истребили их, всех до единого, стерли с лица Вселенной, только это уже ничего не могло изменить…

Тонкий хрустальный звон бьющихся надежд…

Боль.

Безупречно белая кожа в обрамлении черных локонов.

— Кто дал право ей носить Звезду Атиров?! Между прочим, даже я, твоя невеста, не удостоилась этой чести!

Горящие зеленые глаза.

— Твой отец, Хорин Атир, умер.

Брендон, падающий на колени.

— Веди себя достойно, Брендон. Я разделяю твою скорбь, но… Император умер, да здравствует Император! Встань, правитель Межгалактической Империи не может валяться в грязи.

— Ты права, Рэйна. Скорбеть следует в одиночестве.

Металл в его голосе.

Боль.

Солнце высвечивает заснеженные вершины. Огромные глыбы на каменистом плато, похожие на менгиры. Поток жидкого серебра, окаймленный густо-зелеными зарослями.

Вспышка.

Запах свежей крови. Месиво из пластика, металла, и тел пилотов.

Рубиновый дракон в бледно-желтом небе.

Землисто-серое лицо Брендона, без единой кровинки. Мое тяжелое дыхание, направленное в него. Моя первая смерть.

Боль.

Его красивое лицо в свете звезд. Ночной промозглый ветер и ложе из павшей листвы.

Солоноватый привкус его поцелуев…

— Если бы я знал, что это ты, я бы… ну, я ни за что не позволил бы себе…

Как сложно — заставить голос не дрожать…

Боль.

Лист дерева, продырявленный выстрелом. Вязкая боль, паралич.

Жуткое существо, изучающее меня единственным глазом.

— Знаешь, я тоже был потрясен.

— Издеваешься? Мне тройную порцию электрошока, пожалуйста. Я думала, вы их уничтожили.

— Я тоже.

Знания, ничуть не облегчающие ношу…

Боль.

Дит… Сплошное варево боли в дар от холодной, негостеприимной планеты.

Ирнальд… Обрывки тела, взмывающие в воздух.

Грохот взрывов за спиной. Эн-гранаты…

Долгая, основательная истерика за пеленой снежной бури. Тепло и ласка Койта… Того, на чью нежность я не сумею полноценно ответить. И в этом тоже — боль.

Короткий и яркий бой с военным транспортником. Розовые хлысты, планомерно сжигающие защиту. Луч, врезающийся в мою грудь.

Вторая смерть.

Боль.

Пробуждение. Новая кожа, перемежающаяся с остатками старой. Бело-розовая зебра. Пугающая белизна глаз…

Записи гибели Терры из Тальрем-архива. Терры, уничтоженной людьми во благо Империи. Во благо Человечества.

Какой, к черту, Терры?! Моей Земли.