Кирилл Кудряшов - Анкер Страница 6

Что он знал о ней? Да практически все. За множество загрузок он изучил ее практически досконально — ее жесты, мимику, увлечения, сокровенные мысли… Не мог он понять только одного — приступов раздражительности, порою случавшихся у нее. Она могла с улыбкой пропустить шпильку о том, что все бабы — стервы, парировав это аналогичным женским утверждением, но в то же время — отвесить ему звучную пощечину за стародавнюю студенческую шутку о том, что «Ума нет — иди в пед. Совести нет — иди в мед». Подобных примеров было ровно столько, сколько раз Слава загружался — каждое их свидание рано или поздно заканчивалось чем-то подобным. И это делало ее еще более привлекательной в его глазах. Девушка загадка…

Слава чувствовал, что не сможет без нее…

Но коварная память тут же подбросила порцию новых образов — Катя, падающая на грязную землю у обочины с простреленной головой. Гепард, всаживающий пулю себе в голову. Старуха у подъезда, которая… Черт, б этом даже вспоминать не хотелось.

А что, если бы он вчера не успел? Не смог бы загрузиться? Что тогда?

Если в компьютерной игре геймер забывает сохраниться, то есть оставить анкер, к которому он мог бы вернуться в последствии, и, не имея сохраненной игры ввязывается в тяжелый бой? Его герой погибает. Погибает безвозвратно! Быть может его можно воскресить а, быть может и нет — все зависит от правил каждой конкретной игры. В этой игре, в жизни, воскрешение не было предусмотрено Всевышним разработчиком.

Эффект бабочки, черт бы его побрал!

Что же он изменил тогда?

Внезапная догадка пронзила сознание — а что, если он изменил что-то не в ту, последнюю загрузку? Что, если эффект бабочки начался того самого момента, когда он загрузился в первый раз? Если жизнь — программа, если мир — Матрица, а люди — батарейки, как говорили Куваевские герои, то это не червивую старуху следует считать вирусом, а его!

Программа выполнила допустимую операцию, но по привычке будет закрыта.

Что сделал он? Выполнил операцию, не предусмотренную теми, кто создавал жизнь!

Слава перевел взгляд на свой компьютер… Что делает «Форточка», когда в ней происходит сбой? Естественно, зависает к чертовой бабушке.

Зависшая жизнь…

Бред! Бред сивой кобылы!

Он рывком поднялся с кресла и направился на кухню. Нет, он не поедет навстречу с ней. Плевать на зависающую жизнь. Если мир — Матрица, если те, кто разработал ее, кем бы они не были, могли допустить такую ошибку в программе — плевать он хотел и на этих ламеров-программеров и на саму программу. Но что, если глюки в системе, назовем их сбоями в жизни, вновь приведут к гибели Кати? Что, если по каким-то причинам он не сможет загрузиться после этого? Тогда она, как герой в компьютерной игре, умрет безвозвратно?

На долю секунды в голове мелькнула шальная мысль: «Если я научился сохраняться, то почему бы мне не освоить и воскрешение? Изменение свойств объектов программы?», но Слава тут же прогнал ее прочь. Да, он освоил загрузку, но это пришло на чисто интуитивном уровне. Да, программа-загрузчик была простой как отечественный валенок, а «Гипнотик» он написал в «Делфи» от нечего делать, понятия не имея что эта программа, выдающая на экран разноцветные круги, и в самом деле сможет погрузить кого-то транс. А уж что этот транс — забросит его в виртуальность, всего лишь если загрузить «Гипнотик» из сети — ему и в кошмарном сне не могло присниться.

Время тянулось медленно. Пять тридцать, шесть часов… К шести с копейками вернулась с работы мать, похвалила его за то, что даже в свои двадцать с хвостиком он так и остался заботливым сыном, даже приготовил ей поесть. Хотя ничего хитрого в том, чтобы нажарить картошки, дабы хоть немного отвлечься от тяжелых мыслей, не было. Когда часы на Славином столе бодро откукарекали семь вечера и он, в очередной раз проклял себя за то, что не стоит сейчас на площади Ленина, пришел отец. Тоже восторгался по поводу ужина, правда не мог удержаться от обычной ехидной реплики, что даже поесть его сын готовит также, как пишет свои многочисленные программы — вдумчиво и логически, что не всегда приводит к положительным результатам. Намекал на случай, когда Слава подсыпал в суп сахар, вместо соли, при чем в солидных количествах. Что, мол, у этих двух веществ программные коды совпадали? Слава беззлобно ворчал в ответ, что отцу, который последний раз программировал лет десять тому назад на допотопном программируемом микрокалькуляторе, будет сложно понять, что это было действительно так. Просто кто-то поставил сахарницу на место солонки и Слава, делавший все на автопилоте, как и сейчас, действительно перепутал коды, так сказать, местоположения двух объектов.

Сейчас у него и в самом деле включился автопилот… Наверное, он есть у каждого, и используется тех случаях, когда нужно либо добраться домой, будучи вдребезги пьяным, либо просто забыться, будучи вдребезги трезвым. Кстати, может быть это как раз подходящий случай, чтобы выпить чего-то покрепче пива? Должно помочь. Но спиртного в доме нет, а на улицу выходить страшновато.

На автопилоте Слава засел за какую-то компьютерную игрушку — симулятор мотогонок. Получалось плохо — его мотоцикл вечно сносило с трассы, а сохраняться он не хотел принципиально. Уж если мухлюешь в жизни, то хоть в игре нужно играть честно.

Паршивое оправдание…

Не смотря на прочный заслон, в сознание все равно пробивались мысли о заглючившей жизни, о зависшей Матрице… Черт знает что! До чего же раньше было просто! Он не задумывался о том, что происходит во время его загрузки, не задумывался о том, как это вообще возможно — вернуться в уже прожитый день. Просто как-то спокойно и отрешенно принял для себя как аксиому, что братья Вачовски не врали, снимая свою шедевральную «Матрицу».

В который раз уже на ум приходили слова героя Куваевского мультфильма «Шесть с половиной»: «Мир — Матрица. Люди — батарейки.» И если во вторую часть цитаты верить как-то не хотелось, то с первой все было просто и понятно.

Теперь же эта простота исчезла… Растворилась без следа.

Мотоцикл в очередной раз съехал с дороги и намертво застрял в песке. Вежливый, как Ганнибал Лектор компьютер тут же предложил начать игру заново…

К черту!

— Куда? — переспросил стоявший в дверях отец, и Слава понял, что высказал эту мысль вслух.

— Да игра что-то не играется! — с рисованной бодростью ответил он.

— Славик, ты какой-то сам не свой сегодня, — проигнорировав его фразу сказал отец, — Целый день сидишь за своим компьютером…

— Я всегда за ним целый день сижу.

— Да, но, как правило, ты не играешь. Я редко тебя вижу за этим занятием… Обычно ты что-то усердно пишешь, какие-то матерные слова на своих языках…

— Не на моих, а на языках программирования, — машинально ответил Слава. — Тебе бы тоже не помешало научиться. Архитектор, не знающий компьютера — это уж через чур в современном мире.

Разговор в таком ключе бывал у них уже не раз. Отец считал все работы на компьютере безнадежной суетой и поэтому принципиально отказывался освоить даже явно полезные для него компьютерные программы, и усердно вычерчивал все свои проекты вручную, нередко сутками просиживая за громадными листами А0, вместо того, чтобы за пару часов набросать их в «AutoCAD'e».

— Ничего, касатик мой, мне так как-то привычнее.

Славу передернуло не столько от знакомого слова, сколько от того, каким тоном оно было произнесено. Отец сказал «касатик» с точно такой же интонацией, что и существо, поджидавшее его вчера у подъезда.

— Слав, что с тобой? — спросил отец, очевидно заметив непроизвольную дрожь, пробежавшую по его телу.

Слава чувствовал, как волосы на его затылке начинают шевелиться от ужаса.

Эффект бабочки!

Опять!

Отчего! Он же ничего не менял!

— Да так, ничего, пап… — с усилием произнес он. — Просто интересно, откуда ты раскопал это слово. Где-то услышал, или как?

— Какое слово?

— Касатик мой. Так обычно говорят древние старушки, которые старше тебя лет на сотню…

— Касатик? — отец задумчиво поднял глаза к потолку. — Я так сказал? Странно, я и не заметил. А слово действительно интересное… Касатик. Касатик… касатик…

Он произносил это слово на разный манер, словно смакуя, а затем вновь повернулся к Славе и сделал шаг к нему.

— Слушай, сынок, мне тут, на днях, на работе одну шутку рассказали, так я не понял ровным счетом ничего. Может ты мне объяснишь, что все это значит — это, наверное, из вашей, молодежной среды…

— Что именно? — спросил Слава, глядя отцу в глаза, и понимая, что хоть внешне ничего и не изменилось, взгляд был другим. Не таким, как раньше… Как с Катей, когда она выкрикнула оскорбление вслед удаляющемуся джипу.

— Да бред какой-то — мол, в одном мультфильме мелькнула фраза… Дай-ка вспомнить, касатик мой…