Великий и Ужасный - Евгений Адгурович Капба Страница 8

Знамя борьбы за рабочее дело,

Знамя великой борьбы всех народов

За лучший мир, за святую свободу!

— принялся в такт шагам мурлыкать себе под нос я, вдохновленный скорой возможностью наконец пожрать вдоволь.

— Ии-и-и-и-и-и!!! — собачий визг раздался чуть ли не со всех сторон, помоечные псины из подворотен ринулись врассыпную в панике, наводя суету и завывая на все лады.

— Твою мать! — огорчился я.

Вообще-то это несправедливо! В какой момент поющий на ходу человек стал сродни сумасшедему? Все наши предки пока работали, или там в походы ходили — пели песни! Это ведь свойственно нам — людям!

— Эй, образина! — раздался злой голос откуда-то сверху. — Шел бы ты отсюда! У нас тут люди спят.

— А? — по мнению местных, похоже, мне до человека было далековато.

— Говна! Щас пальну дуплетом, поговоришь у меня! — послышался звук взводимых курков, едва слышно скрипнуло открываемое окно.

— Я магазин ищу, круглосуточный.

— А-а-а-а! Вот натравлю я муниципалитет на этого Хуеморгена, закроют его лавочку — сразу спокойнее на районе станет… Тебе полтора квартала вперед и смотри синюю вывеску на той стороне улицы, — голос, кажется, стал капельку менее злым.

— Спасибо, добрый человек! — откликнулся я. — От всей души. Выручил!

— Не, ну вежливых уруков я еще не видел! Марта, слышь че? Мне черный урук спасибо сказал! — удивление было неподдельным, искренним.

— Так то ненастояшшый урук, дурень! Спать иди, чтоб я тебя не видела! И окно закрой — дует!

— Жара страшная, Марта! Душно! Никак нельзя закрыть, задохнемся насмерть!

Это ж надо: даже в параллельном мире все люди делятся на тех, кому дует и других — кому душно!

Полтора квартала я прошел быстро, минуты за три, замедлив шаг только для того, чтобы косо глянуть на смешанную компанию, оккупировавшую крыльцо какого-то то ли бара, то ли клуба. «Nadym» — мерцали красные буквы над входом. Надим? Надум? Надым! Ночной клуб с названием «Надым» — это сильно!

Рожи на крыльце синхронно повернулись в мою сторону. Тут определенно большая часть была самыми обычными людьми, просто изрядно поддавшими. Орки-снага тоже имелись — парочка лысых зеленокожих выглядела куда как приличнее давешних налетчиков. По крайней мере, на них была чистая одежда: всё те же джинсы, майки-алкашки, кожаные жилетки с карманами… Широкоплечий коренастый бородач с маленькими блестящими глазками — явный вожак компании, прогудел голосом гулким, как из бочки:

— Эй! У тебя штаны порвались, мужик! — и хохотнул, поглядывая на товарищей.

— Беда! — откликнулся я и пошел дальше.

— Это из ваших? — услышал я за своей спиной голос бородача.

— Не-ять! — откликнулся скрипучий тенор. — Это-нах даже-ять не урук-ять. Полу-нахрен-кровка. Выродок-х.

Неистерпимо захотелось вернуться и разбить невесть что о себе возомнившему снаге морду, но жрать хотелось сильнее — и потому я устремился к одиноко сиявшей впереди синей вывеске «EDA I NAPITKI». Сланцы прошлепали по по ступеням, половина плитки на которых давно потрескалась и отвалилась. Рука потянула за ручку двери.

— Тилинь! — звякнула под притолокой бесячая висюлька из металлических трубочек.

Тут было немноголюдно: над ближайшим столиком склонились двое работяг в оранжевых комбинезонах — они, обжигаясь, пили какую-то бурду из пластиковых стаканчиков и тыкали вилками в нарубленный крупными кусками салат и ярко-розовые сосиски в тарелках. Какой-то худой длинноволосый тип заливал в себя пиво, проводя время в компании целой батареи поллитровых стеклянных бутылок с хмельным напитком. Из закуски у него имелась пачка чипсов. Еда! Еда, чтоб ее!

Стараясь не задеть и не опрокинуть ничего из хлипкой пластиковой мебели и не споткнуться о ноги тощего любителя пива, я проследовал к стойке-прилавку, за которым хозяйничал невысокий бородатый крепыш с маленькими, хитрыми глазками. В его светлой бороде были заплетены косички, волосы — подстрижены под полубокс.

— Доброй ночи, — сказал я, и ляпнул на стол все имеющиеся в моем распоряжении деньги. — Мне бы попить-поесть…

— Хуеморген! — рявкнул самый настоящий гном.

— А? — удивился я.

— Доброе утро! Goeie morgen — так говорят у меня на родине, во Фрисланде. Сейчас пять утра, какая ночь? Светает скоро! — похоже, он был нормальным мужиком, просто манера говорить была такая — рявкающая.

— А! Так что насчет пожрать?

— Так пожалста! — он сгреб все мои монеты в ладонь и предложил: — Сосиски, кофе, хлеб, салат и мармеладка. Сгодится? И покушаешь, и десерт. Сосисок три?

— Давай пять сосисок и без мармеладки? — почесал голову я.

Гном — тот самый Хуеморген, о котором говорил сердитый мужик на улице — смерил меня взглядом снизу вверх и понимающе кивнул:

— Ну да, какие уж тебе мармеладки… Садись, я принесу. Всё равно клиентов почти нет! Хреновая ночь для того, чтобы сделать кассу…

Я огляделся, нашел место в самом углу и уселся, прислонившись спиной к прохладной стене. Колени мои упирались в столешницу, пластиковый стул жалобно поскрипывал под немалым весом. Сколько там Кузя килограмм называл для характеристики учителя? Сто пятьдесят? Ну, во мне столько вряд ли будет, все же выродок-полукровка в качестве реципиента достался мне, судя по всему, юный… Да и в целом — до настоящего черного урука все-таки не дотягиваю. Но сто двадцать — сто тридцать кило тугого мяса, широких костей и голодных потрохов — это запросто. Рост… Около двух метров? Скорее всего — да.

На самом деле неплохой стартовый набор для попаданца! А вот зашвырнула бы меня шаровая молния в гоблина Кузю или в такого Хуеморгена… Нет, ну в Хуеморгена еще куда ни шло: видно сразу, мужик он зажиточный, вон — закусочная у него. Пусть обшарпанная, но всё-таки какой-никакой бизнес… И кулаки — огромные, тяжелые!

— Хуеморгеном меня местные лоботрясы прозвали, — гном вышел из-за прилавка с полным подносом еды, прошествовал через зал и водрузил гору снеди передо мной. — Так-то меня Фридрих зовут. Фриц Дюрхденвальд. А тебя, стало быть…

— Бабай.

— Ну и имечко… Но оно и понятно — рожа-то соответствующая. Я смотрю, у вас тоже — дисциплинка. У нас подмастерье перед мастером кто? Сопля паршивая! Помалкивай да делай, что говорят… Что, доконали-таки Резчика старые враги?

— Доконали… — вздохнул я и втянул ноздрями сосисочный аромат.

Пять сосисок громоздились на огромной горе салата из огурцов, помидоров и белой капусты. Всё это было обильно полито каким-то растительным маслом и посыпано специями. Рядом на подносе лежала чуть ли не половина буханки черного хлеба. Имелся и стаканчик с растворимым кофе, и пластиковые столовые приборы: ложка и вилка.

Желудок издал вопль умирающего кита, так что я ухватил ложку в одну руку, вилку — в другую, и набросился на еду.

— Не принюхивайся, не принюхивайся. Сосиски съедобные, для пищеварения полезные,