В утиль - Игорь Ковров Страница 8

— Я рад, что ты здесь, Евгений. — протянул руку хозяин кабинета, касаясь худощавого плеча юноши. — Ты сегодня отработал на славу и заслужил положенное вознаграждение.

— Буду вам очень признателен, доктор. — послушно кивнул вошедший. — Значит мне можно домой?

Профессор слегка прошёлся указательным и большим пальцами по собственному подбородку. Его мучил ещё один неразгаданный вопрос: как будет действовать мозговой имплант за пределами его учреждения? И стоит ли рисковать Евгению собственной памятью, когда можно будет успешно удалить вживлённый в его лоб жучок?

— Вот что, Женя. Я даю тебе испытательный срок. — профессор был серьёзен, как никогда. — Поброди пока по городу, родню повидай, а потом расскажешь мне про свои ощущения.

На последних словах хозяин кабинета указал на лоб Евгения и достал из ящика вазу с шоколадными конфетами. Подопечный с детской радостью развернул фантик и, положив сладость в рот, сразу же словил собственным мозгом выработку гормона счастья с улучшением кровообращения.

— Я могу идти собираться?

Профессор Кранов жестом отпустил героя на выход из кабинета, после чего посмотрел на часы и решил подготовить новый план на случай, если только что доказанный им метод изучения процессов мозговой активности не окажется достаточно валидным. Чтобы счастливый этап практического освоения мозговых импульсов не стал случайностью, ему и команде будет достаточно набрать новую экспериментальную выборку из других подопечных центра. Впрочем, сейчас он остановил своё взгляд на ультра-лёгком термосе и решил налить себе кофе. Как пелось в известном романсе, не сразу всё устроилось — Москва не сразу строилась. Ему и Яблокову сотоварищи просто выпал чудесный шанс продвинуть вперёд отечественную науку, а значит надо верить в свои силы, несмотря на текущие трудности.

Решиться на столь ответственную хирургическую операцию, как трепанация черепа, следовало без всякого блеска видеокамер и трансляции в реальном времени по центральному телевидению. Хотя команда врачей НЛЦВТ была и являлась командой профессионалов своего дела, а потому не гналась за мнимой популярностью. Кроме кропотливого рабочего процесса важен был ещё и результат.

В механическом кресле, наклонённом спинкой к низу в центре врачебного кабинета сидел не кто иной, как Степан Петрович. Он находился под общим наркозом, а потому не мог ощущать, что в этот момент нейрохирурги разрезают волосяной покров и кожу над черепной коробкой. Самый опытный из них был уверен, что готов оперировать вскрытый головной мозг слесаря даже с закрытыми глазами, настолько он поднаторел.

Среди врачей центра была в ходу классическая шутка: «вскрытие показало, что больной умер от вскрытия». Пока Степан Петрович находился в глубоком и беспробудном летаргическом сне, профессор Кранов лично вживил блестящий имплант в виде металлического жучка внутрь черепной коробки, после чего аккуратно принялся зашивать кожный покров в области затылка. Не слишком удачный опыт наложения хирургического шова в области лобных долей

многому научил команду нейрохирургов, а потому они при неоновом свете потолочных ламп аккуратно проводили операцию к завершающему этапу.

Когда всё было готово, Степану Петровичу дали понюхать нашатырь, чтобы ускорить пробуждение. Привыкший к запаху спирта слесарь, разумеется, сразу открыл глаза и приподнялся в кресле. Смотревший на него сквозь надетую хирургическую маску профессор Кранов жестом попросил коллег не пугать подопечного. Врачи по очереди сняли резиновые перчатки и принялись относить на мойку испачканные в некогда живой материи хирургические инструменты. Когда в кабинете не осталось ничего, что могло бы вогнать пациента в стрессовое состояние, профессор спокойно поприветствовал проснувшегося.

— Я рад вашему пробуждению, батенька. Как ваше самочувствие?

Внутри затылка Степана Петровича появлялись лёгкие вибрации, как от популярных в свою эпоху мобильных телефонов. Он ещё не понимал, что организму необходимо привыкнуть и не воспринимать вживлённый внутрь чип, как инородное тело. Однако самое страшное уже было позади, а потому ощущаемое неудобство внутри головы вполне могло оказаться привычным.

— Кажется, будто мне мандавошка в голову залезла… — спросонья выругался слесарь. — Совсем не пойму, как теперь с этим жить.

Профессор Кранов движением ладони спустил маску висеть на подбородке и попытался развеселить подопечного. Ничего страшного не произошло, он верил в профессионализм своих коллег, а потому решил разговорить собеседника отвлечёнными темами.

— Ну вы и спать горазды, я вам скажу. Только глаза открыли, а паучок уже внутри вас.

Мигрень Степана Петровича ещё не мучила, скорее он не привык ощущать постоянно шевелящийся и подключённый к нервным окончаниям чип. Вот бы теперь вспомнить всё о прошлой жизни, как бы он не хотел повторения участи Евгения… Так, как его зовут, он помнит. Как попал в это кресло, уже с трудом.

— А у этой вашей операции нет побочных эффектов? — с громкой тревогой в голосе спросил он главврача.

— Я понимаю ваше волнение, голубчик. — усыпляющим тоном отвечал профессор. — Вам ещё нужно привыкнуть к существованию с этим небольшим приборчиком. В любом случае, наша забота и уют к вашим услугам.

Степан Петрович аккуратно встал с механического кресла и наконец отвернулся от света неоновых ламп. То, что он уже попал в историю, ощущалось им где-то на уровне спинного мозга. По времени ему как раз следовало отправляться в свою комнату на тихий час.

— Спасибо, доктор. Я пошёл спать.

— Всё ради вашего блага, батенька. Добрых снов. — милым тоном проговорил профессор и открыл механический дверной проём, ведущий из кабинета в коридор. — Вас проводят.

Уже прошло примерно с неделю, как Николай Алексеевич прервал свою тягу к японскому искусству. Приправа к готовой лапше действительно могла разъесть желудок, но ведь на то он и заменитель — чтобы возбуждать интерес к оригиналу. Страсть к перекусам в виду нехватки времени характеризовали Яблокова как вечно занятого сотрудника, чей глаз отдыхал на художественной основе переведённой манги. В перерывах между сократическими беседами с подопечными, на полученных данных от которых строились все научно-исследовательские выводы, Николай Алексеевич успевал пофлиртовать с медсестричками и закрыться с парочкой из них в кабинете.

Помимо основной рутины, профессор Кранов вновь пригласил молодого специалиста к себе на распитие коньяка в честь успешного хода эксперимента. Взяв с собой шоколадку, полученную в благодарность от родни отпущенного домой пациента,