Виталий Башун - Звезда конструктора Страница 7

Неприятной стороной работы во дворце оказалась для меня также необходимость и внешне соответствовать уровню места обитания. Трумар в первый же день выдал мне в долг два золотых и велел обратиться в королевскую мастерскую неподалеку, чтобы заказать новую одежду. Дескать, в своих тряпках я могу ходить, если мне не стыдно, но только за пределами дворца. Где-нибудь в районе трущоб. И прозрачно намекнул на то, что дешевку здесь распознают сразу, поэтому не надо пытаться сэкономить и тем самым бросить тень на весь цех мастеров-конструкторов.

Таким образом, домой у меня получалось отсылать не более одного золотого в месяц, несмотря на бесплатное питание и жилье. Содержать дорогое платье оказалось тоже недешевой задачей. Амулет очистки работал исправно, но я выбросил три комплекта костюмов: камзолы, панталоны, рубашки с кружевами из дорогих тканей, – исключительно по собственной тупости. Поскольку шляться по коридорам дворца в лабораторной одежде мне категорически запретили, я вынужден был ковыряться с дефектами артефактов прямо в парадной, в результате одежды мне хватало всего на месяц максимум. Потом уже я догадался брать с собой комплект робы и надевать его поверх панталон и камзола. Вошел – определил задачу и, если предстояло заняться грязным делом, одевался. При выходе снимал и – в мешок.

Честно признаюсь, появилась у меня и еще одна прожорливая статья расходов – девушки. Самое обидное, что траты шли не напрямую – цветы, пирожное, театры, кафешки, – а косвенно. Как это может быть? Да очень просто. Наверное.

Учеба и работа мало способствовали знакомству с прекрасной половиной человечества и не только человечества. Я был до помидорной красноты стеснителен, робок и неуклюж. Боялся этого племени, как пламени, поэтому, став мастером, по-прежнему оставался девственником. Перейти трудный рубеж между мальчиком и мужчиной помогла мне одна из горничных. Была она старше меня на пять лет, имела аппетитную фигуру и славилась тем, что коллекционировала своих любовников. По ее признанию, мага у нее еще не было, тем и привлекла моя скромная особа. Случилось все как-то неожиданно и для меня очень даже неплохо. Во всяком случае, мучиться вопросами любого подростка: а могу ли я вообще с девушками, а понравится ли им со мной, а как подойти да что сказать, – мне не пришлось совершенно, за что девушке огромное спасибо.

Как-то раз меня вызвали в бельевую, где испортился сушильный артефакт. В большом зале, кроме кучи белья и Карасы, никого не было. Девушка, сославшись на сквозняк, закрыла дверь на задвижку и предложила мне пройти в глубь помещения, где находился неработающий агрегат. Расстояние мы прошли небольшое, но за это время она несколько раз умудрилась прислониться ко мне то бедром, то грудью. Я краснел, деликатно отстранялся, она делала вид, что ничего не произошло, а когда я занялся ремонтом, проявила недюжинный интерес, фактически прижавшись ко мне со спины. Дескать, так ей лучше видно. Разумеется, вскоре мой собственный интерес, и отнюдь не к объекту ремонта, можно было видеть воочию – против природы не попрешь. Караса томно вздохнула, вызвав в моем теле непроизвольную дрожь желания, еще сильнее прижалась, и ее рука скользнула по моему бедру. Я повернулся к девушке лицом, не зная, что делать и как себя вести. Тогда она сама взяла мою руку и положила себе на грудь, а потом с немалой сноровкой стала освобождать меня от одежды.

– Ой, такой красивый парень и все еще мальчик, – заметив мою неловкость, весело отметила она. – Вот мне повезло! Неужели ни одна девочка не была с тобой? Что же ты за бука такой был? Да не бойся, я тебя научу, как с девушками обращаться. Ой! А чего это мы головку повесили? Никак испугались? Непорядок. Сейчас Караса это поправит… погладит, поцелует. А ну-ка! Выше голову! Вот и умница.

Что красивый – это она подзагнула, а то, что мальчик, – правда. Ну ничегошеньки я не умел.

Самый страшный момент моей неуверенности в себе проскочил за единый миг, словно во сне. Девушка была умела и деликатна. Словно опытный лоцман, она вела нас по волнам наслаждения, не стесняясь все показывать и рассказывать. Неизвестно, от чего она получала большее удовольствие – от самой близости или от процесса обучения молодого неумехи. Наша игра затянулась. Несколько раз я доходил до вершин блаженства, и Караса, мне кажется, тоже – что я тогда понимал?

Через несколько часов, смертельно усталый, но счастли-и-и-ивый, я оделся и чуть не ушел, позабыв, зачем вообще сюда приходил. Впрочем, дефект оказался мелким, и справился я с ним за пару минут. Чмокнув на прощание подругу, так и оставшуюся лежать поверх вороха тряпья с блаженной улыбкой на губах, я побежал принять ванну и переодеться.

С этого дня у меня начался период буйного увлечения прекрасной половиной, но… безуспешно. Благодаря науке Карасы я знал теперь, что делают с девушками в постели, только вот проблема: до этого надо еще как-то эту самую девушку уговорить туда залезть. А с этим делом у меня по-прежнему было сложно. Я их боялся как огня, краснел, стеснялся, не знал, о чем говорить, куда деть руки, которые вдруг становились лишними приспособлениями, даже старался на пути не попадаться, а ехидные горничные еще и дразнились. Завидев меня шагающим в очередные апартаменты, шли навстречу такой походкой… такой… прямо хищные кошки на охоте. В марте. А жертва, мелкий котенок, истекающий слюной и дрожащий от страха, – это я. Проще говоря, общение с противоположным полом было для меня нешуточной проблемой. Боялся я, собственно, не того, что чего-то не смогу в постели, Караса показала мне самые разнообразные ласки и позиции. Не очень много, на самом деле, но тогда мне казалось, что я знаю о технике любви буквально все. Я до дрожи боялся отказа. А еще больше – насмешки. Все могло бы получиться, если бы кто-то из девушек затащил меня в постель буквально за шкирку по методу Карасы. Но таковых почему-то не наблюдалось. Видимо, перестав быть девственником, я перешел в разряд настоящих мужчин, от которых ждут не робких заиканий, а того самого… я имею в виду цветов, кафе, театров, прогулок под луной в загадочном парке…

Как все-таки просто было раньше. Я сам себя уверял, что в близости нет ничего интересного, хотя сны этому противоречили и результат бывал очень даже отчетливо виден на простынях, но тем не менее… мало ли что во снах привидится, а в реальности хрустальный дворец может оказаться грязной халупой. Караса разбила мои заблуждения, и дворец действительно оказался дворцом, большинство залов которого я еще толком и не видел.

Мне показалось, что решение проблемы можно найти с помощью моих профессиональных знаний, а именно – приворота. Как и любое дело, я не пустил его на самотек и занялся подробным изучением вопроса. Забросив на время расшифровку записей отца и чтение книг по специальности из дворцовой библиотеки, я основательно засел за соответствующую литературу, начиная от солидных трактатов и заканчивая бульварными романами. Больше всего мне понравились трактат Мосулия «Основные признаки ауры, сочетание коих влияет на взаимную привлекательность или неприязнь индивидов» и исследование Ворука «Запахи и феромоны. Интерполовая и интраполовая коммуникация». Раньше я не заморачивался вопросами приворотных зелий, о которых с полной серьезностью щебетали мои однокурсницы, закатывая глазки: «Ах, если бы эффект был чуть более стоек! Ах, если бы эффективность была чуточку повыше!» Теперь же я сам увлекся и с головой влез в решение задачи. На два месяца заперся в своей лаборатории, отвечая только на сверхсрочные вызовы, и рассчитал-таки амулет, способный в сочетании с новым приворотным зельем… нет… не влюбить кого угодно невесть в кого или во что. Такие легенды – для дилетантов и обывателей. Любовь никакими зельями не сотворишь, а вот приязнь и физическую притягательность повысить вполне можно.

Мой амулет, сделанный в виде серебряного медальона, правда, излишне массивного, фактически подделывал ауру носителя таким образом, что делал ее максимально совместимой и привлекательной для избранника или избранницы. В общем-то, без разницы, кто кого хочет привлечь, главное – поместить в амулет кусочек плоти объекта, лучше всего локон, и аура носителя примет конфигурацию, соответствующую наибольшей привлекательности для объекта. Зелье в этой связке выполняло вспомогательную роль, влияя на запах тела, делая его возбуждающим… скажем так, аппетит. При этом капать надо отнюдь не в бокал объекта, а исключительно в свой собственный – запах-то чей подделывать требуется? Вот именно! А что толку менять запах самого объекта? Теоретически он сам себе и так должен нравиться. Хотя, пожалуй… интересно, влюбится объект в самого себя или нет? А если влюбится, то в чем это выразится? Как он сам себя целовать-то будет в «уста сахарные»?

Эта мысль меня немного рассмешила. Не образ парня или девицы, страстно целующей зеркало, а эти самые сахарные уста из сказок. Там герой, задушив горного великана косынкой спасаемой дамы сердца, целует ее именно в «уста сахарные». Понятно, что речь на самом деле идет о вкусе, но если прикинуть на вид… Я знаю только белый, желтый и коричневый сахар. Что-то не просыпается лично у меня энтузиазм целовать девушку в эдакие губищи, присущие скорее несвежему зомби.