Александр Борискин - Превратности судьбы или жизнь вселенца-2 Страница 10

Часть вторая. Серая жизнь вселенца

Глава первая

Двухэтажный рейсовый междугородный автобус, на котором Макар Алексеевич Рогов ехал в Таллинн из Санкт-Петербурга, наконец добрался до Ивангорода. Сто сорок километров дороги, которую можно назвать таковой только с большого бодуна, и три с лишним часа езды по ней наконец остались позади. Здесь располагался пограничный переход между Россией и Эстонией.

Макар Алексеевич перед самым въездом в город наконец очнулся от дремы, навеваемой покачиванием салона автобуса.

«Надеюсь, в Эстонии дорога будет получше. Все же — главная магистраль, соединяющая прибалтийские республики с родным Питером. Думаю, не смотря на несколько туристских автобусов, прибывших сюда ранее нас, мы пройдем границу без очереди: все же рейсовый автобус, следует по расписанию…»

— Уважаемые пассажиры! — водитель автобуса взял в руки микрофон, — Придется подождать! Впереди нас четыре туристских автобуса, которые объехать невозможно: всего одна колея. Простоим здесь не менее двух часов. Из автобуса выходить не разрешается. Я отлучусь ненадолго, попробую что-нибудь предпринять, только, скорее всего, из этого ничего не получится. Но попытка — не пытка! Прошу сохранять спокойствие и выдержку. Расписание автобуса будет нарушено: по плану, недавно согласованному погранцами России и Эстонии, нам отпущен на переход границы всего один час, фактически будет потрачено не менее трех.

«А ведь не хотел ехать автобусом! Поездом ненамного дороже, зато расписание четко соблюдается, да и по времени то на то и выходит. И пройтись по вагону можно; кости старые размять… Да все сын, Саша: «Поезжай да поезжай на автобусе». Привык на своем автомобиле границу переезжать: быстро, мол. Конечно быстро! В автомобиле два — три человека, а в автобусе — пятьдесят! Пока погранконтроль пройдут, потом с вещами таможню, да еще дважды: российскую и эстонскую границы: вот уже час — полтора и прошло.»

Макар Алексеевич Рогов — семидесятилетний, ещё крепкий мужчина в «расцвете лет», ехал в Таллинн в спа-отель Pirita, куда сын купил ему путевку на неделю как подарок к юбилею. Сам то он часто бывал в этом спа-отеле и тот очень ему нравился: прекрасный сервис, питание, процедуры, бассейн… Да и в Таллине есть, где погулять, отдохнуть.

Макар Алексеевич был уже двадцать лет вдовцом: жена еще в девяносто пятом, возвращаясь из командировки на автомобиле домой, попала в аварию и погибла. Он долго убивался по любимой жене, но ведь не вернешь? Да и время лечит. Хорошо, что есть сын, внук и внучка. Только о деде вспоминают не часто, в основном на дни рождения. А так, жить в одиночестве уже привык. Отличная двухкомнатная квартира на проспекте им. Тореза недалеко от метро, пенсия, кое-какие накопления на старость в банке, полная независимость. Друзей вот почти не осталось: кто помер, кто уехал. Но Макар Алексеевич не унывал. Имея две профессии: инженера-электрика и финансиста, проработав в закрытом НИИ, а потом на собственной фирме всю сознательную жизнь, до сих пор часто привлекался для консультирования тех или иных вопросов, связанных со своей прошлой деятельностью.

Наконец появился водитель автобуса.

— Уважаемые дамы и господа! Единственное, что удалось сделать, это получить разрешение для пассажиров покинуть автобус и посетить помещение погранперехода. Только не все и не сразу: там и так полно пассажиров туристских автобусов, ожидающих пропуска через границу.

Макар Алексеевич вышел из автобуса. С места остановки автобуса просматривалась старинная крепость. Он постоял, полюбовался, пожалел, что сейчас нельзя сходить, вблизи посмотреть, что там есть внутри. И направился в помещение погранперехода. Там ничего интересного, кроме туалета, не было.

«Еще два часа ждать нашей очереди, а может быть и больше. Поспать, что ли?»

Он вернулся в автобус: там никого не было. Устроился поудобнее на своем месте, откинул спинку сидения, вытянул ноги и заснул. Через несколько минут после этого в багажном отделении автобуса сработало взрывное устройство. Взрыв бы такой силы, что автобус подкинуло вверх и он загорелся. Когда пожар ликвидировали, нашли только останки единственного пассажира, остававшегося в автобусе.

— Макароня! Макароня! Что с тобой? Вставай! Владимир Степанович! — кричал лучший друг Вовка Смирнов, стуча ладонью по крыше кабины грузовой машины, на которой они ехали в кузове, — Макар упал и не встает! У него кровь и голова разбита!

Вовка старался посадить приятеля на лавку, но тот все время падал на бок. Наконец, машина остановилась.

— Чего стучите?! — раздался голос Владимира Степановича — завхоза ивангородского детского дома — интерната, высунувшегося из окна грузовика.

— Макар убился! На кочке машину подбросило, он упал на пол кузова, ударился головой о край лавки. Кровь хлещет, а сам лежит без движения.

Завхоз встал на ступеньку перед дверью кабины и заглянул в кузов. Макар Рожков лежал на полу кузова, голова его была в крови, он не двигался.

— Гони в больницу! — крикнул он водителю, сел около него и захлопнул дверцу.

Машина помчалась в районную больницу, своими гудками разгоняя встречные и попутные автомобили и пешеходов.

Макар лежал в палате районной больницы. С ним рядом было еще трое больных: два строителя, упавшие с рухнувших лесов на стройке, и молодой парень с травмой головы, полученной во время драки.

— Как самочувствие, молодой человек? — пожилой доктор проводил очередной обход больных. — Так ничего и не помнишь? Придется тебя отправить в Ленинград в областную больницу: там хорошее нейрохирургическое отделение. Такой молодой, всего шестнадцать лет, а потерял память. Может быть там помогут. Готовься, завтра на машине скорой помощи туда поедешь. С тобой будет сопровождающей наша медсестра Валечка. У неё твоя история болезни и остальные документы. Когда поправишься, сразу поступишь в интернат в Ленинграде: директор нашего детского дома договорился о твоем переводе. Тут тебе лучше не оставаться: против вашего завхоза завели уголовное дело в связи с твоей травмой: посчитали его виновным. А ведь здесь его жена и дочь работают: завстоловой и воспитателем. Отношение к тебе с их стороны будет соответствующее. Всё понятно?

— Понятно. А вещи мои она из интерната заберет? Там чемодан с книгами, документами, оставшимися от родителей. Мне дороги как память.

— Твой чемодан уже в камере хранения больницы. Валечка его вместе с твоими документами заберет и довезет до ленинградского интерната. Не беспокойся!

«Сегодня девятый день как я попал в больницу. Сначала, когда пришел в себя, ничего не мог понять: где я? Кто я? Хорошо, не стал сразу паниковать, обнаружив себя в теле шестнадцатилетнего подростка. Решил побольше молчать, приглядеться. Тем более, что память на самом деле не сразу стала возвращаться. Только на третий день вспомнил, что меня зовут Макар, фамилия Рожков, а не Рогов, мне шестнадцать лет, живу в детском доме, перешел в десятый класс. А на следующий день вспомнил все семьдесят лет ранее прожитой жизни. Хорошо ума хватило не болтать об этом. Что в Ленинград поеду — это хорошо. Там меня никто не знает, проще будет легализоваться. Тем более — травма головы.

Получается, что моё сознание каким-то образом перенеслось, когда я спал в автобусе, в голову этого парня. И теперь я помню всю жизнь Макара и прожитые мною семьдесят лет. Значит, мне предоставлена возможность еще прожить одну жизнь. Кто, зачем это сделал — неизвестно. Интересно, что со мной случилось там, в автобусе? Неужели во время сна умер и попал сюда? Теперь уже не узнаешь.

В ивангородском детском доме я нахожусь всего год: после смерти матери. Она угорела в баньке, что была около барака, в котором мы жили. Отец умер еще раньше, десять лет назад. Военные ранения сказались.

Окончил девятый класс, учусь хорошо. Собирался после десятого поступать в военное училище. Теперь, скорее всего, передумаю. Да и травма головы не позволит. Все же я имею два высших образования: инженер и финансист. Последнее пришлось получать уже в конце восьмидесятых, когда перестройка началась. Инженеры никому стали не нужны, а бухгалтеров и финансистов — нехватка. Пришлось собственную небольшую фирмочку организовывать: жить как-то было надо. Не ездить же в Польшу или Турцию за шмотками да на базаре продавать? Худо-бедно, но постепенно встал на ноги. Теперь сын продолжает начатое дело. Какой сын? Где он, сын то. Еще не родился. Да и родится ли, неизвестно. Сейчас лето 1961 года. Для меня — начало новой жизни.»

В ленинградской больнице особо Макаром не занимались. Тем более, что память «стала» постепенно возвращаться. Уже на десятый день выписали. Выдали справку, что в связи с травмой головы, он освобождается от занятий физкультурой на целый год. Кроме того, поставили на учет в психоневрологический диспансер: обязали проходить каждый квартал обследование.